Ликвидация
Шрифт:
Раешник зацепил Давида медленным, ленивым взглядом и мгновенно все понял. Но Гоцман не дал ему выхватить из кармана клешей нож, не дал заслониться, словно живым щитом, одной из девчонок, стоявших за газировкой… Испуганный писк девчонок и запомнился. А глаза Раешника, валявшегося на газоне, были бессмысленными, как у снулой рыбы. Золотые часы с гравировкой, которые Гоцман получил за его задержание, исправно отсчитывали время до осени сорок первого, пока не разбило их осколком бомбы с немецкого пикировщика…
Словом,
Неожиданно оттуда высунулась вихрастая голова Васьки Соболя:
– Вы на каком очке сидели, товарищ капитан?…
– На разных, - безразлично отозвался Якименко. Васька, озадаченно хмыкнув, скрылся снова. Гоцман, еле сдерживаясь, повернулся к Лехе:
– Слушай сюда, Леша… Доктор недавно прописал мне спокойствие для сердца. Надо есть курагу, пить молоко, дышать, ходить и не нервничать. И я таки буду спокоен!… Значит, или ты мне сейчас скажешь, шо случилось, или я немного понервничаю и гепну тебя в морду со всей моей любовью! Можешь свободно выбирать…
Леху словно подбросило на жухлой траве. Он даже икать перестал.
– Гепни, Давид Маркович! Вот это правильно!…
Гоцман придержал его за плечи:
– Леша, ты расскажи толком, шо стряслось? С чего вдруг запил? Не было же никогда… Исчез куда-то…
– Гепни!… - упрямо прорычал Леха, мотая головой.
– Сорок восемь ходок за линию фронта! Сорок восемь!… «Знамя», «Звездочка», «Отечественная война»… Да хрен с ними, с орденами! Леха Якименко - предатель!… Это как?!
– Кто так сказал?
– удивился Гоцман.
– Так вы же!
– затряс головой Якименко.
– Допрос устроили: как я стреляю, как я целю!… Какие системы люблю, какие не люблю! И шо с того?
– Так я же всех допрашивал…
– Не по-людски же, Давид Маркович!
– не слушая его, хлюпнул носом Леха.
– Вы на мене как на вошь… А я в школу младшего комсостава милиции пошел только из-за вас! Шобы с вами рядом быть!…
– Так за шо сейчас?!
Леха поднял на Гоцмана осоловевшие глаза. Слезы висели у него на кончиках усов.
– За шо?!. А ночью?!. Вы даже с дядей Ештой разговаривали… Он - вор, а вы к нему с уважением! А на мене?! А на мене взглянул, как на врага!… С Кречетовым - душевно, а со мной… На фронте последним делились…
– Взглянул - не взглянул, - поморщился Гоцман.
– Шо ты как баба?!
Леха схватился за кобуру, попытался ее расстегнуть негнущимися пальцами.
– Шо ты кобур-то мацаешь, - грустно усмехнулся
Разведчик-Якименко кулаком вытер слезы с лица. Отвернувшись, тихо, но непреклонно, пробурчал:
– Застрелюсь.
– Во, погляди.
– Давид сунул ему под нос увесистый кукиш.
Пару минут оба молчали. Наконец Гоцман хлопнул капитана по плечу:
– Ладно. Извини. С допросом я правда намудрил. Но голова же едет, Леша, от того, шо творится… - Он, морщась, втянул носом воздух, вздохнул: - И шо за шмурдяк ты пил? Не мог в бадегу зайти как нормальный человек?…
Якименко только виновато пожал плечами:
– Не помню. Я на Соборку пришел, смотрю - там ребята за футбол говорят… За «Пищевик». Отмечают вчерашнюю победу над Домом офицеров Тбилиси…
– Какой счет?
– напрягся Давид.
– Три-два… Макара Гончаренко, говорят, уважаешь?… Я говорю - ребята, я вообще за ДКА болею, но сегодня мне просто очень плохо. А, ну раз плохо, тогда давай за Гончаренко… Ну шо, нормальный ж нападающий, хоть ему уже и тридцать два… Вот до войны, в киевском «Динамо» он был бог… Потом за Махарадзе, он тоже вчера забил. Потом - Витю Близинского уважаешь?… Ну шо, нормальный ж вратарь…
Футбольный монолог Лехи прервал сильно довольный собой Васька Соболь. Пахло от него не дай боже, похуже, чем от Лехи, и Гоцман непроизвольно зажал нос рукой. Зато в здоровой руке Васька держал сразу три пистолета - два ТТ и «вальтер». И был он похож на продавца, вышедшего с товаром на Привоз. Правда, с товара активно капало.
– Ну и какой из них?
– весело осведомился Соболь, сгружая добро на траву.
Леха брезгливо приподнял за ствол ТТ:
– Во… Только ж мыть его надо теперь.
– Его не мыть надо, а выкидывать к чертовой матери, - процедил Давид.
– Ладно… Васек, за проявленную смекалку, мужество и героизм объявляю тебе благодарность с занесением в личное дело… Капитана Якименко поручаю тебе под твою личную ответственность. В управлении сдашь его Довжику с рук на руки и, когда окончательно придет в себя, пусть напишет объяснительную на имя Омельянчука о причинах утери табельного оружия… Понял?…
– Так точно!
– хором ответили Соболь и Якименко.
– Ну вот, - кивнул Давид.
– Поехали до Кречетова, я хоть посплю часок…
Оперный театр дружно аплодировал. На сцену, мелко семеня, выплыл администратор Шумяцкий в роскошном бостоновом костюме. Его круглое личико источало благодушие и важность.
– Наш концерт продолжается, - чуть привстав на носки, тонким голосом возвестил он.
– И сейчас для вас поет молодая артистка Одесской областной филармонии Антонина Царько! Она исполнит песню, в которой рассказывается про героических итальянских партизан - борцов с фашистами! «Два сольди»!…