Ликвидация
Шрифт:
Втянув носом запах, стелющийся за корзинкой, Грига решительно пихнул Мишку:
– Давай! На рывок!
Мишка молчал, не отводя глаз от корзины.
– Ладно, я сам, - решительно махнул рукой щуплый, похожий на взъерошенного прихрамывающего воробья Грига.
– Прикрой меня.
– Нельзя, я тебе говорю!
– мотнул головой Мишка.
– Я ж бате обещал. В завязке я.
– Так и шо теперь?!
– возмутился Грига.
– Будем это глазами кушать?! Они ж слюнями изойдут!… Я же сам видел, шо она в Особторге брала!
Мишка тяжело вздохнул. Уж больно сильная была корзинка, намного выше его малолетних способностей. Не то чтобы в интернате плохо кормили, нет, но и сытым Мишка себя не чувствовал. Чувство постоянного голода преследовало его с того самого дня, когда он остался один на свете… Теперь, правда, батя появился, но жрать все равно хочется.
– Ладно, - махнул он рукой.
– Видишь, ноги куры торчат? Берем только ее. Я рву корзинку, а ты хватай те ноги и беги! Понял?
– Только я долго не пробегу, - предупредил Грига, - у меня ж нога.
– Тогда рви корзинку… Отбежишь шагов на десять и бросай.
В этот самый момент дама остановилась и, обернувшись, подозрительно уставилась на пацанов. С лица она оказалась вовсе не такой уж симпатичной, как о том думалось. И смотрела без всякой радости.
– Шо вы за мной тут всюду ходите?
– осведомилась хозяйка на весь проспект Сталина.
– Ищем со спины вашу талию, мадам, - любезно ответил Мишка. Прожив несколько лет в Одессе, он успел впитать многие свойственные настоящим одесситам качества, например умение обращаться со слабым полом вежливо и с легкой иронией.
– Смотри детальнее, она когда-то там была, - презрительно посоветовала тетка.
– А за корзинку вы забудьте, не то нарвете себе пачку неприятностей.
Она демонстративно переложила корзинку из одной руки в другую и зашагала дальше. Пацаны со вздохом переглянулись. Неудача.
Мимо прогудела большая легковая машина - серый «Опель-Адмирал». Двигалась она быстро, но совершенно неожиданно резко затормозила метрах в двадцати перед малолетними курсантами, клюнув никелированным носом, и задним ходом поехала вбок, к тротуару. На лице Мишки вспыхнула счастливая улыбка - из машины вышел его отец…
– Нора.
– Гоцман совсем не хотел ее испугать, но она, похоже, все-таки испугалась, даже непроизвольно отбежала на несколько шагов. При свете дня было видно, какое у нее утомленное лицо. Тонкие морщинки сбегали от крыльев носа к уголкам рта. И снова она показалась Гоцману картиной из давно забытых времен, которым не суждено вернуться. Может быть, только в детстве видел он таких красивых женщин?… Они ездили на извозчиках с офицерами Люблинского и Замосцкого полков, покупали дорогой шоколад «Бликген и Робинсон», плавали на белых пароходах за границу. На миг он даже услышал шум той далекой, канувшей в вечность Одессы.
– Я сейчас заезжал к вам домой, а вас нет… Вот… случайно. Не рады? Извините.
–
Нора опустила глаза, попыталась уйти. Гоцман упрямо двинулся следом:
– Нора, я же не собака, шобы так гнать… Дайте мне хоть встречу. Скажите, чем я так не пришелся.
Нора остановилась.
– Давид… вы… - Она все еще не поднимала глаз.
– Ша! Не сейчас!
– вскинул руку Давид.
– Давайте попозже. Я освобожусь, пойдем куда-нибудь, и вы все скажете.
Из-под его руки вынырнул вдруг весело улыбающийся встрепанный шкет, одетый в черный кителек под горло и такие же черные, хоть и замаранные понизу побелкой, брючки. Солидно шаркнул ногой, здороваясь с дамой, и протянул Гоцману ладошку:
– А вот вам здрасте!… Бать, а у тебя нос уже зажил почти…
– Это мой сын, - пробормотал Гоцман.
– Знакомьтесь - Мишка. Вчера нашел себе…
– Сын?… - Женщина слабо улыбнулась и пожала Мишкину руку.
– Очень приятно. Нора.
Повисла неловкая пауза. Гоцман повернулся к Мишке:
– Ты шо, опять казенку правишь?
– Ты шо, батя?
– в тон ему отозвался Карась.
– Увольнительная. За отличные успехи, между прочим…
– А-а… Ну так пойдем?
– неловко обратился Давид к Норе.
– Попозже… В кино. Или просто прогуляемся по воздуху.
– Лучше в кино, - деловито встрял Мишка.
– Бать, ты билеты можешь достать? В «Бомонде» сегодня в семь «Остров сокровищ», я узнавал…
– Могу… Правда, пойдемте в кино?!
– Вы лучше сходите с сыном. Гоцман, помрачнев, скрипнул зубами.
– После фильма я до вас зайду?
– Не надо, Давид Маркович, - покачала головой женщина.
Гоцман тяжко вздохнул, взъерошил рукой волосы - сначала себе, потом Мишке.
– Ну-у… давайте подъедем до УГРО, а потом вас отвезут до дома. Идет?…
– Спасибо. Не надо…
– Я ее провожу, - снова вклинился Мишка.
– Езжай по делам, батя.
Он решительно отобрал у Норы тощую клеенчатую сумку, проследил, как Гоцман усаживается в автомобиль. Как только «Опель» исчез в облаке пыли, Мишка вернул сумку женщине.
– Я понял, шо вы от бати хотите отвязаться…
– Ты умный мальчик… - с какой-то странной интонацией ответила Нора и грустно улыбнулась Мишке.
– А то. Пока никто не жаловался, - холодно фыркнул Карась и не прощаясь повернул к ожидавшему его в тени каштана Григе.
Глава восемнадцатая
За гоцмановским столом, уронив голову на столешницу, сидя спал Кречетов. В открытое настежь окно доносились лихие выкрики и хохот - там свободные от несения службы постовые и конвойные валяли дурака на турнике, кто-то пинал невесть где добытый волейбольный мяч. Васька Соболь гонял на холостых оборотах мотор «Опеля», придирчиво вслушиваясь и недовольно качая головой.