Лилия для Шмеля
Шрифт:
— Скорее напугала, — призналась я.
— Чем? Любая другая на вашем месте обрадовалась бы возможности лишний раз мелькнуть при дворе.
— Я не любая другая, — ответила с вызовом, но вышло растерянно, и я опустила глаза.
— Корфина, — Освальд выждал, когда я вновь посмотрю на него. — Не понимаю, почему вы предпочитаете оставаться в тени? Вы не робкого десятка, не молчунья… Так что, демоны раздери, с вами происходит?
Я не спешила отвечать, и он надавил:
— Ну? Я слушаю. Или вы соизволите обрадовать,
— Мальбуер, — выдохнула я обреченно. — Но перед тем как попасть в дом графини, из-за несчастного случая я потеряла память. И теперь… чувствую себя абсолютно чужой в этом мире…
Нужно было видеть ошеломленное лицо Освальда.
— О, Видий! — он потер виски. — Не думал, что все настолько плохо! Честное слово, если бы не ваше непомерное сходство с родственниками, подумал бы, что вы мошенница!
— Вы видели их?
— Мне рассказывал поверенный, занимающийся вашими бумагами. К счастью, ваши родственники оказались не такими непредсказуемыми, как вы, и с радостью отдали бумаги. За некоторую сумму.
— И теперь я должна вам?! — так поняла последнюю его фразу, на что Веспверк побагровел.
— Корфина! Не злите меня!
Я опустила голову и чтобы, не сидеть без движения, начала гонять вилкой горошину по тарелке.
— Как только приедем в столицу, я найму Вейре преподавателей. И вы, — он грозно взглянул, — будете заниматься с ним.
— Хорошо, — кивнула. Мне с Вейре находиться несложно. А на занятиях, может, знаю чего полезного…
— Нет! Вы не просто будете находиться с Вейре неотступно — вы будете заниматься вместе с ним! — огорошил меня Освальд.
Ошарашено посмотрела на герцога, и он докончил мысль:
— Вы должны безукоризненно знать этикет, геральдику, историю и… — сделал пугающую паузу, — уметь танцевать. Что-то мне подсказывает, что Мальбуеры научили вас только готовить и спорить. Что, глядя на ваше семейство — не удивительно. И еще! Только заикнитесь при дворе снежной даме с морковкой и тому подобном! — Освальд грозно сверкнул глазищами, в которых удивительно отразились огни люстры. И все же я уверена — он веселится, вспоминая мой промах со снеговиком.
— Да я поняла уже, — опустила голову и раздавила вилкой ненавистную горошину.
Надеюсь, что кусочек вернул в отношения героев мир. Все-таки оба накосячии.
Он небольшой, т. к. заканчивает главу. Завтра будет новый, в котором начнется описание жизни героев в столице. Будут новый знакомства, старые враги, даже поклонники
Глава 34
Столица отличалась от заснеженного, царственного Нильда хмурой погодой, суетливостью, некоторой простотой и многочисленностью жителей. По широким, слякотными улицами, крича и гомоня, спешат горожане, несутся экипажи, снуют торговцы… — а в особняке герцога размеренно тикают часы в тишине, пахнет
Я смотрела в окно, а Вейре и Нейла играли и каждое попадание из игрушечной пушки в толпу солдатиков, расставленных на полу, отмечали радостными визгами.
Жаль, что девочка с матерью скоро уедут. Общение с ровесниками необходимо ребенку, тем более у Вейре она пока единственная подружка, и я решила переговорить с Освальдом.
Каждый день после занятий, я приходила в кабинет герцога и докладывала о наших успехах. Но в этот раз, подгадав удачный момент, попросила:
— Возможно, я сую нос не в свое дело, но все же прошу вас: не отправляйте Норрит и Нейлу в Тенсель.
Освальд, которого я оторвала от важных бумаг, отложил перо, поднял голову и заинтриговано оглядел меня. За большим столом, залитый светом лампы, он был хорош, особенно в белой рубашке, расстегнутой на груди, и темно-зеленом жилете. Я невольно залюбовалась им и не сразу расслышала вопрос:
— Что на вас нашло? Вам не хватило впечатлений во время поездки?
— Думаю, мадам Кратье не глупая женщина, сделала выводы и впредь будет беречь свое здоровье, — осторожно перечислила доводы. Моя просьба удивила герцога, но если он сразу не сказал: «Нет», — значит, шанс убедить его есть.
— Я чего-то не знаю? — Освальд встал из-за стола, подошел к шкафу, открыл створку и налил себе из графина воды.
— Нейла и Вейре вместе играют…
— То-то мне приходится выслушивать от Вейре жалобы, как Нейла забирает его игрушки, называет тупицей и обгоняет по пути в столовую, — он смерил меня задумчивым, глубоким взглядом и отошел к окну. Полюбовался закатом, который сегодня особенно живописный, в розовых тонах, и вернулся за стол. Видно, что он устал, жаждет размяться, но спешит завершить дело.
— Да, пока не все гладко, — согласилась. И когда только Вейре успел наябедничать? — Однако так дети учатся общению, умению взаимодействовать, понимать других.
— Я подумаю, — Освальд вернулся в кресло и склонился над бумагами, показывая, что разговор окончен.
— Простите, если отвлекла вас, — я встала и почти бесшумно покинула кабинет, осторожно притворив дверь.
Только в столице я поняла, как Освальд влиятелен. Какой изумительный у него особняк, как он богат, как востребован у дам.
Стоило приехать — вереницей потянулись гости и посетители: солидные, респектабельные мужчины, роскошно одетые женщины, чьи руки и уши украшали баснословной цены украшения.
И я отчетливо поняла, что между нами гигантская пропасть.
Первые дни грустила, с горечью осознавая эту мысль, даже поплакала в подушку, потом увлеклась занятиями и немного развеялась. А потом получила деньги на карманные расходы, разрешение оправиться на прогулку — и от радости чуть не закричала: «Ура!» Давно хотела посмотреть город.