Лилия для Шмеля
Шрифт:
— А мне нравится, — простодушно пожала я плечами. И Вейре, поглядывавший на отца из-под ресниц, гордо добавил:
— Это, папа, называется буйство чувств и экспрессия! — чем довел отца до исступления. Освальд смерил меня взглядом, сына и тяжко выдохнул:
— Я запомню это, Корфина.
— Зато не скучный вороний цвет, — напомнила герцогу его же слова, когда он намекал, что, глядя на меня, Вейре вырастет вороненком.
Наши отношения с ним в последнее время стали странными. Сначала я показала холодность, потом Освальд поддержал
Зато убегая от мыслей о герцоге, я меньше чем за лунье заново написала историю. Кажется, она получилась гораздо лучше, чем была. И теперь в свободное время я ездила по типографиям и узнавала условия сотрудничества.
Мне очень хотелось, чтобы книга вышла с яркими иллюстрациями, однако это дорогое удовольствие, а еще владельцы типографий посмеивались над юной, бедной глупышкой и пытались навязать обременительные условия.
— Корфина, мы выпустим вашу книгу небольшим, пробным тиражом. А если ей будет сопутствовать успех — вы получите… ну… пятьдесят саммерсов. И тогда, надеюсь, завяжется наше постоянное сотрудничество…
— А потом?
— Потом вы напишете новую историю! — невозмутимо отвечал владелец крупного издательства, толстый, лысеющий мужчина. Он даже не краснел, обманывая меня — бедную посетительницу. Я намерено по типографиям ездила в скромном наряде, чтобы владельцы не завышали расценки. И они решили, что за подачку я соглашусь на все.
— А с этой что? — не сдавалась я.
— Вы же понимаете, мы несем риск… — начинали мне пудрить мозги.
— То есть, вы хотите, чтобы я за пятьдесят саммерсов продала вам права на книгу?!
— Ну а что вы хотите? Конечно, если у вас есть двести саммерсов, вы можете издать книгу за свой счет.
Когда я встала, чтобы уйти, господин Фелле соизволил накинуть мне еще пятнадцать саммерсов. Я не впечатлилась, и он возмутился неблагодарностью молодежи.
Лишь в одном месте, где типографией заведовала сухощавая женщина, мне удалось найти наиболее подходящие условия. Госпожа Апетен даже понравились иллюстрации. Но все опять упиралось в средства.
— Вы же понимаете: из-за иллюстраций стоимость книги станет запредельной? — вопрошала она, интуитивно понимая: несмотря на юность, я совсем не глупая, и хватка у меня тоже есть.
— А что, если сделать в разных вариантах: более экономном и подарочном?
— Это будет стоить средств, и не малых… Я рисковать не могу, но готова попробовать, если вы тоже вложитесь в дело…
Да, я понимала, хотела, но, чтобы добраться до средств на счету, мне придется просить у Освальда документы. А отдаст ли он их до окончания контракта? Или потерпеть до конца года, когда получу на руки жалование и бонусы?
Я разрывалась, опасаясь рисковать деньгами, и решила не спешить и лучше узнать пристрастия местных читателей. Для этой цели все свободное время ходила по книжным лавкам и беседовала
Как только у нас с Вейре выпадало свободное время, мы спешили туда, где
пролистывали новинки, узнавали, что лучше всего покупали читатели на этой седмице, а потом шли по другим магазинам.
Выбирали те, что в стороне от имперской улицы, где уютнее, меньше пафоса и можно встретить старинные вещи, игрушки, безделушки. Поскольку мы с Вейре выглядели благопристойно, а карета с гербом герцога, ожидавшая перед окнами, делала нас желательными клиентами, нам позволяли многое.
— А как делают эти штуки? — спросил Вейре, разглядывая причудливый цоколь настольной лампы.
В мастеркую мы забрели совершенно случайно. Конечно, хозяин не спешил открывать секреты, но видимо, наши с Вейре догадки были верны, и он соизволил показать нам процесс покраски ажурных статуэток.
Нас пропустили в подсобку, где мастерица ловко опускала заготовки в баки с краской, а потом срезала многослойные края.
Вейре смотрел на ее ловкие движения с восхищением, а под конец выпалил:
— Тоже хочу научиться делать такую красоту! Не хочу, как папа, сидеть до утра со счетными книгами и сверять — не украли ли…
— Вейре! — одернула ребенка.
Он втянул худую шейку в плечи и снова мечтательно уставился на бочонки с красками.
Мы выходили из подсобки, когда в магазин вошел франтоватый мужчина. Наверно, частый клиент, потом что, увидев нас в святая святых, мастерской, он спросил:
— Фоет, я, конечно, понимаю, что я не миловидная леди, но мне то, как оптовому покупателю, можно было тоже экскурсию устроить?
— Вот тебе-то как раз и нельзя, Дельт, — хмыкнул старик. — Впусти тебя и не выгонишь, пока все секреты не разнюхаешь. А потом ищи-свищи хитреца!
Мы и так отняли много времени у мастера, поэтому, поблагодарив за терпение, ушли в соседний магазин.
— Гирлянда будет через седмицу, — поведала продавщица, когда звякнул колокольчик, и вошел тот самый оптовый покупатель.
Вейре почувствовал, что он по нашу душу. Насторожился и потянул за руку:
— Я устал. Пойдемте, — и попытался спешно увести меня. Но Дельт оказался тоже не лыком шит. Преградил дорогу и, не успела я возмутиться, протянул визитку:
— Буду рад видеть вас в своем магазине, — тут же отступил и дал нам пройти.
Домой Вейре ехал хмурым.
— Он мне не нравится! — пробурчал, ревниво поглядывая исподлобья.
— Торговец и не должен нравиться. Он должен предлагать нужный товар за подходящую цену, — невозмутимо объяснила.
— Веспверки не ищут, где дешевле, — возразил малыш. — Мы идем и покупаем!
— Но я Мальбуер, — напомнила с улыбкой, и он, нахохлившись, отвернулся.
Когда приехали домой, Освальд встречал нас.
— Вейре? — оглядел сына. — Что случилось?
— Ничего! — пробурчал он и, обойдя отца, стал медленно подниматься по лестнице.