Лилия для Шмеля
Шрифт:
— Люблю! — оживился малыш и чистосердечно рассказал, что рисует он много, особенно благодаря баронессе, которая рассказывает чудесные истории. А уж как он их любит, особенно одну…
Вейре рассказывал искренне, и в сравнении с его чистотой улыбкой, гаденькие ухмылки фрейлины выглядели омерзительно. Освальд почти скрипел зубами, я очень хотела остановить Вейре, но мне слова не давали, поэтому я не смела что-либо возразить.
— Ты, Вейре, так представил баронессу, что мне стало любопытно послушать одну из историй, — королева
— А у баронессы книжка с картинками есть! Про храброго Щелкунчика и крысиного вожака! Думаю, она, Ваше Светлейшество, вам понравится! — мой милый малыш не глупенький, однако упрямый как отец, поэтому несмотря на насмешки продолжал рассказывать обо мне.
— Как любопытно, — королева не сводила с меня глаз. — Если история столь увлекательная, баронесса может как-нибудь рассказать ее Агольму.
Понятия не имею, кто это, однако фрейлины королевы посмеиваться перестали.
Далее последовала небольшая вежливая беседа с герцогом, затем мы откланялись и, пятясь спиной, покинула комнату.
Герцог пребывал в бешенстве. Быстрыми шагами он несся через галереи, чтобы в укромном месте, без лишних, любопытных глаз, придушить нас и прикопать. На собственную расправу мы не спешили, поэтому чуть приотстали. А когда нагнали его на повороте — увидели, что перед ним стоит улыбающаяся Вильдия.
Стоило приблизиться, с ее ярко накрашенных губ сползла кокетливая улыбка.
— И ты променял меня на эту уродину? — резким движением руки она влепила Освальду оглушительную пощечину и прошипела: — Еще пожалеешь!
— С дороги! — прорычал хмурый Освальд. Схватил одной рукой Вейре, другой меня и поспешил скорее уйти. Но теперь я была вне себя от ярости.
— Не могли избавить меня от визгов вашей любовницы?! — выдернула руку.
— Она никогда не была ею, — прорычал он, обжигая меня зелеными глазищами. — Довольны?! Что еще хотите узнать?
— Сдалась она мне!
— Сдалась, если после ее истеричного визита на вас лица нет. Вы же видели тогда ее карету!
— Да чихать мне на нее! Но вы мне все мозги прокочкали моралью о гордости аристократки, в то время как она…
— Не достойный пример для подражания!
От таких простых слов я растерялась и заморгала.
— Но вы…
— Корфина, я общался с ней как с лучшей подругой жены, никогда не давая намеков на что-то большее. Потому что это было бы предательством по отношению к памяти Филии. К тому же не люблю взбалмошных особ. Если удовлетворил ваше любопытство, и вы закончили истерить — идемте. На нас смотрят. Не следует давать новых поводов для сплетен.
— Их и так полно!
— Конечно! Благодаря заступничеству одного помощника, — Освальд гневно посмотрел на сына, — только и будут говорить, как в отчем доме баронессы крысы галопом скачут, в банды сбиваются и атакуют в Просонье пряничное деревце! — Он приложил руку ко лбу и тяжело вздохнул. — Идемте! На сегодня достаточно.
Дальше
— Я опозорил баронессу? — шепотом, с блестящими от слез глазами, спросил Вейре, и мне стало так жаль его, что я обняла малыша.
— Ерунда это, Вейре. Пусть смеются! — но он уже рыдал.
Герцог слушал всхлипы, пока рев не стал переходить в истерику. Только потом сурово произнес:
— Впредь, Вейре, думай головой! Повезло, что королева настолько опешила от твоей глупости и беспардонности, что захотела развлечься и посмаковать нелепую историю. Во всяком случае, у баронессы есть шанс изменить о себе мнение.
— Правда?
— Да, Вейре, нам повезло. А ведь все могло завершиться иначе, — он потянул сына к себе и обнял.
Я прислонилась к мягкой, бархатной панели и закрыла глаза. Как же ненавижу все аристократическое.
— Не волнуйтесь, Корфина. По крайней мере, уже завтра все ваши книги раскупят, и ваша мечта сбудется.
Я вздохнула.
— Настоятельно рекомендую сделать героем истории принца.
— Он и так принц, — просветила всезнайку.
— Надеюсь, хоть вы не будете заниматься сумасбродством, иначе я поседею раньше времени, — Освальд пригладил смолянистые волосы, и я невольно улыбнулась.
— Да будет вам! — успокоила герцога-«кокетку». — Вам седина не страшна.
Глава 38
К следующему визиту во дворец мы готовились вместе с Освальдом.
Он критично вчитывался в текст и правил места, к которым могли придраться чванливые слушатели.
— Впишу: противокрысиный артефакт убрали, чтобы заменить на новый, но кухарка отвлеклась на подготовку к празднику и забыла активировать новый. Дальше…
— Но тираж уже напечатан! — отчаянно взмолилась я.
Освальд поднял на меня серьезные глаза.
— Перепечатаете!
Ага! Стоило подумать, что вложенные деньги пойдут прахом, глаза защипало.
— Ладно, давайте черновик про Нильсе! — он протянул ладонь. — Переделаем эту историю.
— А его еще нет, — пролепетала я.
Освальд нахмурился, застучал пальцем по столу, разрывая тишину библиотеки дробью, и громко крикнул:
— Верен! — когда тот появился, потребовал: — Стопку листов, дополнительный набор, арского и два фужера!
— Зачем? — удивилась я.
— Аудиенция через три дня, а значит, времени в обрез.
— Будете писать со мной?
— Верно. Должен же Вейре гордиться отцом! — он обаятельно улыбнулся. — Итак, Нильсе — принц! Блондин, картавит и зелеными глазами, — склонился над листом и заскрипел пером.
— Почему зеленоглазый?
— Это не намек на меня, — хитро щурясь улыбнулся Освальд, демонстрируя обаятельные ямочки на щеках с легкой щетиной. — У принца Агольма тоже зеленые глаза, правда, не ближе к карему, и он картавит. А девочку будут звать Кильрика!