Лилия для Шмеля
Шрифт:
— Ах, надеюсь, про крыс будет лишь упоминание, — напыщенно произнесла черноволосая фрейлина, брезгливо поджав губы. Все, как Освальд и говорил.
— Сегодня о них не будет ни слова, потому что я поведаю историю, — начала я, стараясь говорить тихо и плавно, — о Русалочке…
Фрейлины зашептались, но я их не замечала, только внимательные глаза Освальда и снисходительную улыбку, словно он догадывался, что я все сделаю по-своему.
— … Далеко-далеко, в безбрежном море с прозрачной, как самое чистое стекло, водой,
Ее сестры любили украшать себя разными разностями из трюмов утонувших кораблей, а она ярко-красными цветами, как солнце там, наверху, да еще мраморную статую — прекрасного мальчика…
Когда ей исполнилось пятнадцать — она впервые поднялась наверх и увидела закат, облака, отсвечивающие алым и золотым, и корабль. Его палубу освещали сотнями разноцветных фонарей, играла музыка… Очарованная Русалочка подплыла ближе, заглянула в окно и увидела множество нарядно одетых людей, но красивее всех был молодой принц с большими черными глазами… До утра она оставалась у корабля, не в силах глаз оторвать от прекрасного принца…
Боковым зрением я замечала, как дамы вслушиваются, представляя подводный мир; как рыженькая Килька мечтательно водит пухлым пальцем по подлокотнику креслица… А еще ощущала взгляд Освальда. Да-да, принц кареглазый.
Когда дошли до момента, как влюбленная Русалочка согласилась отказаться от моря, дома и родных, да еще обменять дивный голос на ноги, мужчины довольно хмыкнули, за что получили возмущенные взгляды дам. Приободренная их интересом, я перестала трястись, как осинка, и погрузилась в рассказ.
Я неспешно описывала, как Принц нашел Русалочку, привел во дворец, как относился к ней по-братски. На что придворные дамы, не понаслышке знавшие, каково это, ухмыльнулись. Зато Кильрика, видевшая себя на месте сказочной Русалочки, улыбалась, но ровно до тех пор, пока Принц не женился на другой. Зато королева-мать растянула губы в полуулыбке. Она явно не из романтичных особ, верящих в счастливые истории.
Когда Русалочка отказалась убить принца, в глаза некоторых дам застыли непередаваемые чувства.
«Дура какая!» — читалось на их лицах возмущение, но при королеве им только и оставалось помалкивать, разглядывая резной паркет. А когда русалочка обернулась пеной, дамы удивленно заморгали. Некоторые пытались скрыть всхлипы и набегавшие слезы.
— Я как-то настроилась на крыс, — призналась темноволосая фрейлина, еще недавно поглядывавшая на меня свысока.
— Тем интереснее история баронессы, — улыбнулась королева-мать, оглядывая рыжую подружку внука, сидевшую в расстроенных чувствах. — Если книга будет издана, мы
Я кивнула.
— Ждем следующих ваших историй, — королева встала, уводя за собой фрейлин, и оставляя дам, пришедших развлечься, насмехаясь надо мной.
— А крысы? — подал голос раздраженный толстяк.
— Специально для вас, Енвере, баронесса напишет, — надменно ответил герцог, давая мне знак, что пора уходить.
Когда мы вышли из изумрудного кабинета, я выдохнула с облегчением, но не расслаблялась, ожидая от Освальда гневной отповеди, однако он молчал. И оно давило.
— И вы даже не укорите, что я поступила глупо? — не выдержав, спросила его.
— Полагаю, эта история, намек мне?
Под его взглядом я испытывала неловкость, потому что отчасти он прав, но на вопрос ответила спасительным вопросом:
— Разве вы принц?!
— Тогда замечательно. Я никогда не был такой неблагодарной скотиной.
— Вы говорите пусть и о сказочном, но принце, не боитесь, что вас услышат?
Освальд улыбнулся:
— Корфина, вам несказанно повезло, что королева-мать тоже считала почившего супруга тем еще… — пошевелил пальцами, предлагая мне самой подобрать эпитет.
— Фаворитки?
— Толпы. Кстати, я впечатлен. Ожидал иного конца. Вы меня удивили. Мудрая история.
Я знала, что между нам классический хэппи энд невозможен, однако своей похвалой, завуалированным ответом, он убил последнюю теплившуюся после поцелуя надежду, и теперь меня рядом с ним не держит ничего, кроме отсутствия своего угла. Но я приложу все силы, чтобы изменить свою жизнь, потому что находиться рядом с Освальдом, отравлять себя ревностью и муками несчастной любви — не для меня. Лучше всего скорее убрать герцога с глаз, а затем выкорчевать его из сердца.
Глава 39
Письмо Норрит окрылило.
«Корфина! Это просто чудо! — писала она второпях размашистым почерком. — Все книги разошлись! Срочно пиши новую историю!»
Я понимала, кто и по какой причине раскупили мои книги, но ведь деньги не пахнут! И вдохновленная поспешила купить для новой истории красивую тетрадь, что недавно видела в «Чернильнице».
Погруженная в обдумывание нового сюжета, я собиралась быстро, намурлыкивая под нос песенку, что насторожило Освальда.
— Составлю вам компанию, — заявил он, кивая Верену, чтобы тот подал ему пальто.
Я пожала плечами. Да ради Бога.
По «Чернильнице» — небольшой, скромной лавке с писчими принадлежностями — я не люблю понапрасну разбрасываться деньгами — герцог расхаживал павлином и высокомерно рассматривал ценники.
«Что ты забыла в этом подвале?!» — читалось по его возмущенной физиономии. Это злило, и я назло долго и въедливо выбирала тетрадь.
Когда Освальду наскучило ждать, он небрежно ткнул мсье Керье: