Лирик против вермахта
Шрифт:
— Сань, с ума что ли сошел? — курсанта с полным ведром тут же втащили внутрь. — Комод[3] уже два раза забегал, еле прикрыли. Чего так долго? Саня, чего как чумной? Ребята, гляньте, его как мешком по башке приложили… Сашка Матросов, чего, говорю, случилось?
А тот с какой-то потерянной улыбкой вытащил из-за пазухи гимнастерки свернутый плакат и бережно развернул его.
— Вот, со столба снял… На маму похожа…
В вагоне тут же пустилась тишина. Курсанты молча сопели, разглядывали изображение выразительного женского лица с непреклонным взглядом. Каждый
— Совсем как мама…
Шмыгая носом, Сашка улыбался. У него совсем не осталось маминых фотографий. Сгорели во время бомбежки. Но этот плакат теперь будет всегда с ним, напоминая о маме.
И через шесть месяцев, когда Александр Матросов, боец 91-ой Сталинской стрелковой бригады, бросится на амбразуру фашистского дзота и закроет ее своим телом, в нагрудном кармашке его гимнастерке будет лежать многократно сложенный плакат «Родина-мать зовет».
[1] Именно такие настроения в РИ царили среди значительной части молодежи, особенно юношеского возраста. Воспитанные комсомолом, они совершенно искренне верили, что через несколько недель после начала войны танковые части Красной Армии нанесут по врагу сокрушительный удар и война закончиться в течении нескольких месяцев.
[2] Предрик — председатель районного исполнительного комитета. Глава района, по современному.
[3] Коммод — командир отделения.
О Великой войне можно еще кое-что ПОЧИТАТЬ.
1) «Физик против вермахта» — попаданец в Николу Тесла, который с помощью СУПЕРОРУЖИЯ пачками валит врагов. ЭНЕРГИЧНО, ЭПИЧНО И ЖЕСТКО
2) «1941. Друид. Второй шанс» — попаданец, друид в нашем мире. Магией Живого Леса друид с легкостью ломает врага.
Глава 4
Мишка и его команда
Мишка стоял у отходящего от перрона эшелона на Москву и едва не облизывался. Его так и подмывало зацепиться за поручень, пролезть в какой-нибудь вагон, где и пересидеть ночь. Наутро же отправиться в редакцию «Пионерской правды» и попроситься в штат. Чем не план для старта?
— Не-ет, старик, нет, — уговаривал он сам себя. — Рано. Нужно выждать немного. Пусть сначала все «заварится» и с плакатом, и с письмом в редакцию.
Тут его отвлек резкий свит. По другому пути прибывал еще один эшелон, на платформах которого угадывалась замаскированная техника. Не узнать длинные стволы артиллерийских орудий и массивные силуэты танков он просто не мог.
— Тогда может туда? На фронт? Стану сыном полка, совершу подвиг, прославлюсь, а? — прислушался к себе и сразу же покачал головой. Идея тоже не очень, особенно, в его состоянии. — Бред. Все бред. В первом же бою зеленкой лоб намажут…
Вздохнул, и развернулся к вокзалу. Дел и так было невпроворот, а он здесь стоит и на поезда «слюни пускает».
— Михаил! Старинов?! Вот ты где оказывается, — у дверей вокзала стоял
Мишка кивнул. Правда, не понял ничего толком. Куда нужно иди? Кто еще там собрался? И почему они его ждут? Хотя деваться было некуда, идти все равно придется.
— Алексей Петрович, а куда мы ид…
Но ему даже вопроса задать не дали. Рукой просто махнули: мол, молчи и ногами шевели.
— Вот, пришли.
У каменного дома из красного кирпича, бывшего купеческого особняка, они остановились. Табличка на фасаде подсказала, что здесь находится Инсарский районный комитет партии — по сути, высший орган власти в районе.
— По-хорошему, все это нужно иначе сделать. Торжественнее, привлечь общественность, — извиняющее говорил он, пропуская его в холл здания. — Но, видишь какие дела творятся… Проходи.
Мишка пересек порог и встал, как вкопанный. Никак не ожидал того, что увидит здесь. В холе стояло почти полтора десятка человек — мужчины, женщины, одни в гражданской одежде, другие в форме.
— Это он? — к Мишке сразу же шагнул настолько измученного вида генерал, что его даже жалко стало. Худой, словно высохший, с черными кругами под глазами, казался мумией, вставшей из могилы. — Точно? Хм…
— Он, он, — подтвердил первый секретарь, вставший рядом. — Это Михаил Старинов, ученик девятого класса, который и нарисовал тот самый плакат «Родина-мать зовет».
Генерал еще раз смерил взглядом парнишку и… решительно снял со своей руки часы. Настоящие командирские, с невероятно большим циферблатом и светящимися стрелками, мечта любого мальчишки Союза.
— Держи, сынок, — протянул часы Мишке. — Сильно получилось. Ты даже не знаешь, что сделал…
Военный расправил плакат, с которого сурово смотрел непреклонный женский взгляд. Словно бы спрашивал: враг топчет сапогами твою родную землю, а что сделал ты?
— От всех нас тебе спасибо, Мишка, — генерал крепко пожал руку. — Даст Бог, свидимся. Услышишь про генерала Конева, милости прошу, — печально улыбнулся. — А теперь, товарищи, мне пора. Скоро отправление…
Натянув фуражку, скрылся за дверью. Словно и не было его.
— Михаил, райком тоже не останется в стороне, — первый секретарь райкома, похоже, что-то приготовил. В руках у него был какой-то листок. — Михаил Старинов, учащийся девятого класса, награждается грамотой районного комитета партии ВКП (б) за активное участие в деле обороны нашей советской Родины!
Стоявшие за ним люди, среди которых Мишка заметил и работников типографии, дружно захлопали в ладоши.
— Миша, про твой плакат мне уже из Пензы звонили! Просили, хоть два, а лучше три, десятка прислать! С каждого проходящего эшелона ходатаи идут. Все пороги уже оббили: просят и просят, просят и просят, — улыбался мужчина, качая головой. — Так что, Михаил, большое ты дело сделал. Не удивлюсь, если о тебе и там узнают.