Литераторы Дамкин и Стрекозов
Шрифт:
– Расскажи, что тут было интересного, - попросил Стрекозов, усаживаясь на табуретку.
– А то, может, мы зря ушли? Только покороче рассказывай, нам в одиннадцать к Однодневному. Хорошо бы поспать часика два!
Добрый Бронштейн сварил друзьям кофе и приступил к рассказу.
– Как только вы ушли, - начал Бронштейн, - заявился почтальон с тремя телеграммами от "Левого рейса": из Алушты, из Гурзуфа и из Ялты.
– Такое впечатление, - бросил Стрекозов, - что этим придуркам больше делать нечего, как телеграммы посылать из каждого города, где они останавливаются!
–
– Это весьма круто! Всем друзьям - по телеграмме! Буду в Крыму, тоже пошлю кому-нибудь телеграмму. А о чем телеграмма-то?
Бронштейн нашел на подоконнике помятые телеграммы. Соавторы, передавая друг другу листки, внимательно ознакомились с их содержанием.
Из Алушты была поздравительная:
"ДАМКИН ДНЕМ РОЖДЕНИЯ ЖДИ ПРИШЛЕМ ГУРЗУФА АПЕЛЬСИНОВ ЛЕВЫЙ РЕЙС ТЧК"
Вторая телеграмма скорбно сообщала:
"ГУРЗУФЕ АПЕЛЬСИНОВ НЕТ ЕДЕМ ЯЛТУ
ЛЕВЫЙ РЕЙС ТЧК"
Наконец, третья гласила:
"МАЖОРНЫЙ ГОРОД ЯЛТА НО ТОЖЕ НЕТ АПЕЛЬСИНОВ
ЛЕВЫЙ РЕЛЬС ВЧК"
– Много, наверно, они пива там выпили, - предположил Стрекозов, сонно жмурясь.
– Нашли, где апельсины искать - в Крыму!
– А где же, по-твоему, их еще искать?
– поинтересовался Дамкин.
– Там, где они растут, - сказал Стрекозов.
– На Крайнем Севере, конечно!
– С чего ты взял, что апельсины на Крайнем Севере растут?
– Да ведь они у нас только зимой продаются!
– Логично, - согласился Дамкин.
– Только вот апельсины почему-то все египетские, кубинские, реже марокканские! Это, конечно, вполне северные страны. Ну, ты рассказывай, Бронштейн.
– Все порадовались телеграммам. Почтальона усадили за стол, налили водки, он в результате так назюзюкался, что и сейчас спит где-то под столом.
Шлезинский долго и упорно пел романсы, сильно всех замучил. Все время пытался обнимать и целовать девушек. Потом на его гитаре порвалась третья струна, Шлезинский огорчился, пытался играть на пяти струнах, порвал еще одну, а после того, как девушки, несмотря на его уговоры и обещания крепкой любви, ушли, напился и теперь спит рядом с почтальоном.
Ваш редактор Однодневный тоже был весьма пьян, но чувство долга его не покинуло. Он заявил, что ему завтра на работу, и ушел вслед за своими приятельницами. Он, кстати, просил напомнить вам, что ждет вас в редакции к одиннадцати.
– Нашел, когда нас в редакцию вызывать!
– с неудовольствием проворчал Дамкин.
– Вся квартира загажена, гора немытой посуды, спать хочется - жуть! Не мог назначить встречу дней через пять! Когда, спрашивается, мы в квартире будем разбирать?
– Да вы так сильно не волнуйтесь, - добродушно молвил Бронштейн.
– В квартире я разберусь. И посуду я уже почти всю помыл.
– Спасибо, - сказал Стрекозов.
– Мы всегда говорили, что ты настоящий друг!
– Если б ты еще и поспать за нас мог, - добавил Дамкин.
– Или, что лучше, сходить вместо нас к редактору...
– Да ладно вам!
– Бронштейн махнул на Дамкина мокрой тряпкой.
– Вы лучше
– Что!
– вскричал Дамкин.
– Этот урод сломал нам выключатель?
– Он пообещал, что сегодня же починит!
– Ага! От него дождешься! Он, наверняка, уже об этом забыл. Ну, надо же так нажраться!
– Нет, Карамелькин больше не пьет, - Бронштейн горестно покачал головой.
– Ему китаец-сэнсей не разрешает, это может помешать его занятиям каратэ, а Карамелькину надо быть в форме, чтобы стать, как Шварценеггер.
– Арнольд хренов!
– в сердцах выругался Дамкин.
– Стрекозов, теперь свет в комнате надо в резиновых перчатках выключать! А то стуком токнет, то бишь, током стукнет! И помрешь на фиг...
– Ничего, - беспечно сказал сонный Стрекозов.
– Зато этот Арнольд новоявленный на твоих поминках погуляет! А у нас в доме появятся новые табуретки.
– Какие еще табуретки?
– удивился Дамкин.
– А помнишь, он обещал нам на новоселье подарить две табуретки, да так и зажал? Может быть, подарит на твои похороны! Народу-то тьма должна будет собраться, негде и усадить будет.
– Жди!
– насупился Дамкин.
– Такого повода для веселья я ему не дам!
– Потом было еще одно приключение, - как ни в чем не бывало продолжал Бронштейн.
– Ваш сосед, который дворником работает...
– Сидор?
– подсказал Стрекозов.
– Ну! Вызвал милицию. Оказывается, у нас здесь было шумно.
– И они приехали? Не может быть! Никогда не приезжали!
– удивился Дамкин.
– Уж сколько этот гад на нас анонимок написал, книгу можно составить!
– Приехали! Целых три сержанта и один старшина, - ответил, улыбаясь, Бронштейн, которому из-за своей неординарной внешности приходилось частенько общаться с бдительными милиционерами.
– Когда Шлезинский открыл дверь, они ему сразу руки вывернули. Тут бы всех и забрали, если бы не Остап. Он вышел к ментам, показал свою комитетскую книжечку и сказал, что все под его контролем. А если они еще раз припрутся, он лично займется каждым из них в отдельности. Милиция сразу же и свалила.
– Ништяк! Полезная книжечка, однако!
– порадовался Дамкин. Стрекозов! Надо будет Остапу для нас заказать две таких же.
– Ясный пень!
– Да вы что!
– строго сказал Бронштейн.
– У них в КГБ эти книжечки все под учетом.
– Ну, тогда ты нам нарисуешь, - предложил Стрекозов.
– Это можно...
– задумался художник.
– Будем на трамваях ездить бесплатно, - размечтался Стрекозов.
– По ресторанам на халяву ходить...
– Да, это, конечно, круто!
– согласился Дамкин.
– Но этому Сидору давно уже пора вломить, достал уже!