Литераторы Дамкин и Стрекозов
Шрифт:
– Какие Дамкин умные слова знает, - покачал головой Стрекозов. Эгосексуалист, гомоцентрист... Бедный Элвис!
– А знаешь, какая в его биографии мораль?
– Какая?
– Надо уметь пользоваться своими недостатками, - всхрапнул Дамкин.
– Светку эта мораль не касается, - отозвался Стрекозов, - у нее нет недостатков!
Секретарша улыбнулась. Из динамиков послышалась медленная музыка, в полумраке зала стали танцевать парочки. Туда-сюда сновали официантки в белых передничках. Кафе было очень уютным.
– И почему ты нас сюда раньше
– Раньше, - сказала Света, - моя подруга здесь еще не работала. А кроме того, раньше вы меня никуда не приглашали!
– Ты заказывай все что хочешь, - предложил Дамкин секретарше.
– Ни в чем себя не ограничивай. Но помни, что тебе надо беречь фигуру.
– Я уже все заказала, сейчас Инна принесет.
– Инна?
– переспросил Дамкин.
– Какое красивое имя! А ты сказала ей, что меня зовут Дамкин? Она мне так понравилась! А я ей понравился? Можешь у нее спросить?
– Сейчас еще раз получишь!
– предупредила Света.
– Вы привели в кафе меня или кого?
– Тебя, тебя, - успокоил Стрекозов, отвинчивая пробку у "Наполеона". Если Инна нам принесет стаканчики, мы отвернем этому императору голову.
Вернулась Инна, с любопытством поглядывая на двух кавалеров своей приятельницы. Девушка быстро накрыла на стол, Стрекозов разлил по рюмочкам коньяк.
– За нашу любимую секретаршу!
– провозгласил он.
Они выпили.
– Хороший коньяк, - оценила Света, закусывая салатом из свежей капусты.
– "Камю" лучше, - сказал Дамкин.
– Тоже мне знаток нашелся!
– А что, - приосанился Дамкин.
– Конечно, знаток! Уж в чем, в чем, а в коньяках я разбираюсь!
– Ты только в них и разбираешься, - бросила девушка.
– Неправда!
– обиделся Дамкин.
– Я еще и в девушках разбираюсь, особенно в красивых. Как ты, например.
– Да, - вспомнила секретарша.
– Давно хотела об этом поговорить. Прошел тут слух, что я - ваша любовница. Ко мне уже женщин пять подходили и спрашивали, как вы, литераторы, в постели.
– Ай, ай, ай, - сокрушился Дамкин.
– И тебе нечего было ответить? Это надо срочно исправить!
– Я тебе сейчас исправлю!
– брови девушки в негодовании изогнулись, красные губки от волнения задрожали. Света была просто прелестна!
– Помилуйте!
– вскричал Стрекозов.
– И из-за этого ты расстроилась?!
– Да-а! Я ведь честная девушка!
– Ну и что? Я тоже честный юноша!
– заявил Дамкин.
– Это же вы сами все эти слухи распускаете! Заладили: "Любимая девушка, любимая девушка"! Стихи мне посвящаете, рассказы, скоро еще роман какой-нибудь посвятите!
– А кому же нам еще посвящать?
– поинтересовался Стрекозов.
– Ты, действительно, наша любимая девушка, самая симпатичная, добрая, ласковая. У нас к тебе очень большая, чистая любовь!
– Ты не расстраивайся, Светка, - воскликнул Дамкин, наливая еще по рюмочке.
– Мы тебе напишем опровержение, этакую справку, что ты никогда не была нашей любовницей.
– Опровержение?
– Ага. Напишем открытое письмо всем
– Да!
– загорелся Стрекозов.
– Дверь в комнату секретарши Дамкина и Стрекозова обита оцинкованным железом, за дверью сидит зубастый кровожадный волкодав. И все ради того, чтобы похотливые литераторы не нарушали целомудренный покой своей любимой девушки. Чтобы любовь была, но чистая и светлая, как небо в морозный зимний день!
– Общаются литераторы со своей секретаршей только по местному телефону, - подхватил Дамкин, опрокинув рюмочку и зажмурившись от удовольствия.
– Они диктуют в трубку свои гениальные произведения, а напечатанные рукописи Света просовывает в щель под дверью. А когда Дамкину и Стрекозову хочется выпить кофе, они предупреждают об этом Свету и запираются в ванной. Света выходит в сопровождении бдительного, щелкающего зубами волкодава и варит на кухне этот вкусный напиток, который только у нее получается таким замечательным! Оставив две чашечки на столе, девушка снова уходит назад, за железную дверь.
– А чтобы литераторы могли поцеловать любимую девушку, художник Бронштейн нарисовал на этой двери ее портрет. В порыве страсти то Дамкин, то Стрекозов подбегают к двери и целуют розовые нарисованные щечки.
– А когда они хотят сводить секретаршу в ресторан, они ее с собой не берут, а идут вдвоем, но при этом ведут себя так, как будто Света вместе с ними: заказывают столик на троих, кладут перед пустым стулом меню, наливают лишнюю рюмку коньяка...
– Хватит, хватит!
– смеялась секретарша.
Развеселившись, друзья даже не заметили, как к их столику подошел кавказской наружности мужчина в черном костюме с красной гвоздикой в петлице. Вежливо склонившись, он спросил с густым грузинским акцентом:
– Разрэшите пригласыть вашу дэвушку потанцевать?
– Эта дэвушка нэ танцует!
– заявил Дамкин.
– Она - наша любовница!
– Извиныте, - отошел грузин.
– Вот так и появляются слухи, - сказала Света задумчиво.
– Ты что, хотела с ним танцевать? Он бы тебя украл и увез бы в свой аул. По горному обычаю. Как наш знакомый Гиви Шевелидзе.
– Нет, конечно, с ним танцевать я не хотела.
– А со мной?
– Дамкин ласково поцеловал белую ручку.
– С таким милым кавалером, - улыбнулась девушка.
– Как я могу отказать?
Дамкин потанцевал со Светой, потом бережно передал ее в руки Стрекозова.
– А кто такой Гиви Шевелидзе? Почему я его не знаю?
– поинтересовалась Света, вернувшись за столик.
– Гиви Шевелидзе - профессиональный грузин, - сказал Дамкин.
– Мы с ним познакомились года два назад, когда путешествовали по Кавказу.