Лоцман кембрийского моря
Шрифт:
Не дожидаясь чаю, стружили дрожащими руками, ели тонкую стружку мороженины, утоляя разом и жажду и голод, а холода не чувствовали после горячей дороги.
Скалы впереди выпрямились и встали во весь рост по реке тесным коридором. Под сумерками стен засверкали алмазные курганы при взошедшем солнце. Путешественники вошли в ущелье реки Догдо.
Они с неудовольствием взглядывали под ноги и вдаль. Освободившаяся вода в широких трещинах бурно текла под огромные опрокинутые противни — горбы ледяных накипней.
Путники цеплялись по осыпи скал около трех километров, а дальше и осыпей не стало, стеновидные скалы столкнули собак, и нарты, и людей, и они пошли через накипни.
Здесь река замерзала по крайней мере десять раз. И каждый раз быстрота течения не давала льду нарастить больше десяти сантиметров. Каждый раз река взламывала свои горбы-гробы и вырывалась поверх крышек; но и мороз поспевал закрыть их десять раз; и река строила многоэтажные домовины вверх. В десяти этажах между десяти непрочных перекрытий текла расслоенная Догдо.
Верхний лед, подтаявший под майским солнцем, на середине реки не выдержал тяжелого Савву, когда он спрыгнул с нарт. Вода брызнула фонтаном. Савва отскочил и проломил сразу два слоя. В третьем подвале понесло его быстриной под сияющий купол накипня, а там вода клокотала, и на полированном подводном льду никак невозможно было удержаться. Но тут Ваня настиг — и успел воткнуть нож в легкий подводный лед.
С чрезвычайной быстротой боксер перехватывал ножом по нескольку сантиметров и подтянул Савву до края верхнего крепкого льда, где обоих выловил Женя.
Голый Савва под берегом обтирал мокрое тело и смеялся глазами.
— Воздух там?
— Мало, — пробормотал Ваня, тоже голый, энергично работая всеми мышцами и полотенцем.
— А не лучше пройти зимой?.. — Женя огорчался за обоих, но и сам подмок.
Потом поспел чай, и после первой кружки Ваня ответил:
— Зимой лучше. Но вода бежит по льду, по всему озеру. Идти в воде по колена.
Савва отогрелся и произнес первые слова:
— Про Василия Игнатьевича глаголил вчера?
— Про него.
— Взаболь пойдете в Москву?
— Пойдем.
— А я?.. — сказал Савва с сомнением и повернулся к Ване: — В Москве будешь песни петь?
— Нет, — сказал Ваня.
— Не будешь? — строго спросил Женя. — А что будешь?
— Тракторы. Большие. Больше американских.
— Такого нет завода в СССР.
— Будет.
— Для тебя построят! — закричал Женя.
— Сам, — сказал Ваня и по собственной инициативе добавил еще одно слово: — Всем.
— Всем? — спросил Савва.
— Каждому якуту трактор.
СТОИТ ЛИ ИСТРАТИТЬ ЖИЗНЬ НА ОШИБКУ?
(ПРОДОЛЖЕНИЕ)
Вася Зырянов замолчал. Самый общительный человек в институте и в общежитии и любитель поговорить — не вступал в разговоры. Он заметил, что к нему стали относиться иронически, и начал избегать товарищей.
Из аудитории он быстро уходил в лабораторию, где лежал ничем не закрытый большой кусок доломита с обмеренной поверхностью, точнейшим образом взвешенный. Нефть в строго рассчитанном количестве была залита в трещины и медленно впитывалась в окаменелую древнюю породу. Микроскопические зерна солей кальция и магния, составлявшие породу, прочно прихватывали тончайшую пленку нефти. Она закупоривала все поры и окончательно прекращала ничтожную вентиляцию воздуха сквозь минерал.
Лабораторные весы не могли уловить в течение месяца убыль веса плиты. Они не уловят и в течение года: нефть не усыхала в открытой плите на воздухе. Вот что дал опыт!
Должны пройти миллионы лет, прежде чем выветрится нефть в глубине погребенного пласта.
Утром Василий побежал в ЦК партии.
В Промышленном отделе ЦК оценили по достоинству значение нефти в Якутии. Худенький студент с Севера расположил к себе работников Промышленного отдела. Но только — у него были чрезмерно дерзкие идеи. Он просил собрать ученых Москвы на диспут, он вызывал всех нефтеведов на публичный научный поединок.
Он горячился в разговоре и начинал комкать синтаксис.
— Пусть ЦК поверит лучшим представителям геологической мысли, когда они не смогут опровергнуть мои принципиальные положения, из которых явствует наличие жидкой нефти в кембрии!.. А вот мне не верят… И вообще, я считаю эту нефть сибирской нефтью. Я разрешаю проблему байкальской нефти и даю оборонную нефть на континенте!
Его слушали с удивлением, с любопытством. Без тени бахвальства он говорил дико хвастливые речи и даже не замечал этого. Местоимение «я» в его речи звучало отрешенно от личности Зырянова. Он утверждал не себя, но идею кембрия и континентальной нефти. Нет, он не был самохвалом и далеко не был глупцом. Но в таком случае — он был энтузиастом?
— Нет ничего более естественного, чем научная дискуссия, организованная Центральным Комитетом правящей партии коммунизма, партии науки! Моей партии! — восклицал он.
Идея дискуссии понравилась работникам Промышленного отдела. Но представители геологической мысли не примут вызова от студента. Ему надлежало отрастить по крайней мере профессорскую бороду, прежде чем посылать такие мальчишеские вызовы.
Василию пришлось на время отставить эти дела, чтобы подготовиться к сдаче последних экзаменов.