Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Ершел

Хагалар отвлекся от книги, глянул на свою собеседницу: её глаза горят тем бешеным огнем, который так свойственен тем, кто увлекается наукой. Таких здесь много, почти все. (А бедные обслуживающие сословия вроде как ни в счет)

Глава 7

Несчастлив будет тот, кто попадет под горячую руку Одина. Целитель знал это не понаслышке и заранее сочувствовал провинившимся. (Сочувствовал абстрактным провинившимся, но не конкретному отдельному Локи, который прямо тут валяется. Подозрительно…)

— Никогда еще Мидгард не бывал разрушен силами сыновей Одина, (А

когда разрушитель заправки взрывал — это не в счет? Здесь ведь они тоже не собственными руками поломали все, большая часть повреждений принадлежит все-таки механической армии. И кстати, в объемах Мидгарда не так уж много они там разрушили) — продолжил всевидящий, изображая памятник самому себе: казалось, что даже губы его не двигаются.

Если бы у богов было время, (?) (Сразу во-первых, «богов»? , при том, что далее они доказывают, что не боги) они бы с удовольствием осмотрели этот умирающий город смертных, но не сейчас: у них есть цель и очень мало времени на её достижение. (…)

— Смертные, (да что ж я упускаю в местной концепции смертности?) — обратился Хагалар к семейной паре, сидящей за столиком в паре метров от богов и с недоумением рассматривающей незваных гостей, — где находится район города, пострадавший от иноземных монстров? (…)

— Мы посланцы Асгарда, ничтожнейший из смертных, — с улыбкой ответил он, прикидывая, не потребует ли человек доказательств их божественной сущности, а если потребует, то какую именно боль следует ему принести. — Я и эти бессмертные (ладно, все, сдаюсь, пусть будут бессмертные, проверять все равно никто не рискнет), — он кивнул головой на группу из шести асов, — поможем вам в разборе завалов.

Да, тут было, чему поражаться. Центральная часть города была, буквально, сметена с лица земли. Если прочие районы поражали огромными устремленными вверх колоннами-домами, то на огражденной территории эти колонны лежали разрушенными. (Глупый такой вопрос: а груды покореженного железа, бывшие армией читаури, уже на сувениры растащили? Особенно десантные корабли?)

Глава 8

К нему приближалась мать. Он так давно не видел ее. Нет, она совсем не изменилась, осталась все такой же, какой он её помнил: властная, жесткая и одновременно с этим удивительно нежная (Он это по походке понял?) .

Глава 9

— Брат! — Тор первым заметил приближение Локи и поспешил к нему навстречу, с неудовольствием отмечая, что тот приехал на его, Тора, лошади. — Я уж думал, ты не приедешь (на собственное-то воскрешение? Может что-то вроде «заблудился в дороге»?) , — поравнявшись с Локи, Тор привычным движением положил свою руку практически на шею любимому брату.

Тора такой ответ вполне удовлетворил. Он повел брата к толпе асов, демонстрируя его, словно новую игрушку (почему такое сравнение? Его же должны были узнать, значит, на новую он никак не тянет).

Локи бросил мимолетный взгляд на троицу воинов (контрольная сумма не сходится, получается, что Сиф (она же не попадает под категорию воины) находится где-то в стороне, хотя дальше она идет в общем перечислении,

может, стоит заменить троицу на друзей Тора или расширить с указанием воительницы) . По лицу Хогуна нельзя прочитать ничего. Фандралл помахал ему рукой и очаровательно улыбнулся, подмигнув. Как показалось Локи, он собирался подъехать ближе к царевичам, но что-то отвлекло его, и он остался на месте. Сиф смотрела на воскресшего с таким презрением и ненавистью, что Локи мысленно присвистнул: воительница явно была бы рада его настоящей смерти.

Сыновья Одина являли собой великолепную картину: могучий Тор, облаченный в серебряные доспехи, красный плащ и шлем с птичьими крылышками, восседал на крупном вороном коне, держа в руке молот Мьёльнир; изящный Локи в золотом (черт, всегда думала, что золото там третий по важности компонент после черного и зеленого) доспехе, зеленом плаще и шлеме с витиеватыми рогами, ехал на белоснежной холеной (да с ней в поселении обращались лучше, чем с самим Локи) лошади, едва держа повод и приветствуя асов сияющей улыбкой.

— Зачем отец отсылает тебя туда? — воитель резко сжал руку на шее Локи (вы поаккуратнее, тут есть читатели со слабым сердцем, богатой фантазией и плохой памятью. Давайте, он будет хотя бы плечо сжимать) , будто боялся, что брат сейчас исчезнет.

Глава 10

— Если я должен буду ездить в поселение каждый день (чисто теоретический интерес: мне как-то все время казалось, что поселение достаточно далеко, особенно для того, чтобы туда мотаться каждый день, так сколько же туда ехать? И потом, зачем мотаться каждый день, если, например, с книгами он может работать и во дворце?) , — продолжил Локи, осмелев, — позволь мне там жить.

(Глава 11)

— Я тоже. Но для всех глупцов заявляю: великий Один пытался избавиться от юного Локи всеми силами, это очевидно. И запомните, у детей Одина свободы воли нет. И то, что меня пытаются убедить, будто юный Локи сам решил жить с нами, а не во дворце… (Еще один сторонник дальних поездок…)

Один был крайне удивлен такой просьбой и, как показалось Локи, разочарован:

— Твоя жизнь в твоих руках, (Плохо быть богом, даже ответственность переложить не на кого) — глухо произнес он.

«Он полуётун, но мы вырастили его как аса» — говорил Один своей супруге: «В нем нет ничего от Ледяных Гигантов» (50% крови/наследственности — фигня. Может, стоит переформулировать в «в нем ничего не осталось.») .

Один замолчал на мгновение, а Фригг затаила дыхание, боясь услышать то, из-за чего её любящее сердце разорвется на части. — Но настоящее насилие применимо к преступнику, но не к сыну. (Давайте применять ненастоящее, му-ха-ха.)

Получается круговая композиция, состоящая из четырех диалогов, призванных запутать действие окончательно: (Локи-Фригг, Локи-Тор, Локи-Один, Один-Фригг) — Итого, по законам комбинаторики в уже рассмотренных частях, неучтенным остался только вариант Тор-Фригг, а этим двоим давно пора создавать заговор по спасению бедного Локи, желательно от самого себя.