Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Ершел

Пока хранительница снимала с него мерки и подбирала одежду, он завел разговор о женщинах и поинтересовался, каким образом сама Кауна попала в столь страшное место, о котором ходят леденящие душу слухи. Вопрос задел какие-то нежные струны души женщины. Она задумалась, потом тихо ответила. Руки при этом мелко дрожали, словно от озноба, а голос срывался.

— Я здесь по вине собственной гордости и зависти. У меня была сестра. Мы вместе постигали медицину, и она делала даже большие успехи, чем я. Она так лечила! Ее словно при рождении поцеловала Эйр. Наши родители не неволили нас к замужеству, а мы и не желали этого: нам хватало друг друга и наших знаний. А потом сестра полюбила. Или ей так только показалась. Она собралась замуж, забросила медицину

и совсем отдалилась от меня. В день свадьбы я поймала себя на мысли, что подбираю яд, который мог бы отравить и ее, и ее будущего мужа. Это был позор. Я решила, что пусть лучше мои знания пригодятся здесь, где нет сестры, чем у себя дома я кого-нибудь убью.

— А что сестра? — спросил Локи с деланной заинтересованностью. Целительница рылась в куче тряпья, и ее слабый голос был едва различим.

— Умерла через год в родах. Мне сообщили. Весь наш клан винит меня в ее смерти, мол, я лучшая из целительниц и могла бы спасти ее, если бы не сбежала.

— Ясно, — Локи принял из рук Кауны новую одежду, особо даже не присматриваясь, и сделал вид, что уходит. Однако, уже стоя на пороге, невзначай спросил: — А другие женщины? Дочь Одина, например. Или Черная Вдова?

Кауна вцепилась побелевшими пальцами в подол платья и долго молчала, словно давала понять, что отвечать не хочет. Однако Локи уступать не собирался. Кауна может рассказать еще много подробностей, о которых он понятия не имеет. Например, раньше он как-то не улавливал, что отверженные могут переписываться с бывшими родными. Видимо, у его софелаговцев родных не осталось.

— Про Одиндоттир я ничего не знаю, — прошептала Кауна. — Вождь привел ее сюда пару столетий назад всю в слезах. Говорят, он ее соблазнил. А Черная Вдова… — женщина на мгновение замолчала, а потом резко вскинула голову и воскликнула: — Опасайся ее, царевич! Она убийца, она замучила сотню мужчин, которые ее любили.

— И ее не поймали? — Локи позволил себе поморщиться от громкого крика. Кауна волновалась так, будто Фену пыталась убить ее лично. А ведь это могло быть правдой: что если она убивает не только любимых мужчин?

— Поймали, но далеко не сразу. Кто бы стал подозревать неразумного ребенка? А когда поймали, то решили сотворить с ней что-то страшное, вот она и сбежала сюда. Теперь она не убивает, но… соблазняет.

Кауна вновь замолчала и, как показалось Локи, даже дышать перестала. Чужой страх, особенно беспочвенный, веселил царевича. Да и что такого страшного могла рассказать Кауна, чего Локи не слышал от матери? Во время войны женщины часто теряли свое женское начало, дрались наравне с мужчинами, убивали и мучали. Во дворце и сейчас служило несколько охотниц до убийств. Локи нарочито медленно отошел от двери и выглянул в маленькое окошко.

— А женщина, которая играет в птицу. — Он указал на площадку для игр, которую было прекрасно видно из дома снабжения. — Что ты можешь сказать про нее?

Царевич с затаенной радостью наблюдал, как Кауна неторопливо подходит ближе. Ее тело мелко тряслось от мерзости и брезгливости.

— Наутиз и Урур, — едва выговорила она. — Родственники.

— Муж и жена? — изумился Локи. Сколько месяцев ему с пеной у рта доказывали, что в поселении нет браков?

— Нет, вовсе нет. — Кауна отошла подальше и села на скамейку, нервным движением разгладив невидимые складки на платье. — Несколько столетий назад Наутиз сбежала к мужу от родителей.

Локи нахмурился и бросил еще один быстрый взгляд на играющую парочку. Представить себе женщину, которая сбежала к мужу без выкупа, объявляя себя вне закона и обрекая детей на позорное клеймо незаконнорожденных, было довольно сложно. Система бракосочетания в Асгарде поражала жителей прочих миров, особенно Ванахейма и Ётунхейма, где были сильны традиции. Вместо красивых свадебных обрядов и религиозных торжеств, жених просто выкупал невесту у родителей в присутствии не менее шестерых мужчин-свидетелей, а на следующее утро приносил вторую часть выкупа, который должен был составлять по стоимости не менее двенадцати

футов шерстяной ткани. Единственные, кто делал асгардский брак хоть немного похожим на церемонию, были славословы, расхваливавшие жениха, превозносящие его богатство, ранг и личную храбрость.

— Наутиз быстро наскучила замужняя жизнь, и она опять сбежала, — продолжила Кауна. — К нам. А Урур — ее деверь. Их подозревали в любовной связи, а, когда Наутиз исчезла, его обвинили в убийстве!

— Какая осведомленность! — заметил Локи. — А ведь ваши законы запрещают говорить о прошлом.

Женщина покраснела и отвернулась к стене, но все же начала оправдываться:

— Это слухи, а, может, и ложь с приукрашиваниями. Да и не все чтят наши законы, — целительница вздохнула. Она уже смирилась с тем, что царственный гость навсегда останется в ее обители и будет смущать непонятными вопросами. — Да и наши законы не такие жесткие как в заворотном мире, их нарушение не так опасно.

Локи кивнул в знак благодарности и покинул дом снабжения. Законы поселения он читал достаточно давно, но и тогда обратил внимание на то, что в них прописывались не только преступления и наказания, но и действия, которые следовало предпринять для устранения нежелательных последствий нарушения. Любовные отношения были строжайше запрещены, однако несколько страниц посвящалось тому, что делать при нежелательной беременности. Асгардская медицина давно разработала десяток способов убийства плода в утробе матери, но в поселении и это было запрещено. Дети рождались, а вот куда они девались — Локи уже точно не помнил. Его тогда сильно поразило, что законам, пускай и достаточно мягким, почти никто не следовал. Слишком уж все это было похоже на дворец.

— Сын Одина! — послышался истошный вопль.

Локи резко остановился. С того дня, как младшая царевна покинула Асгард, Ивар не смел показываться ему на глаза. Что-то определенно случилось…

— Сын Одина! — запыхавшийся маг едва переводил дух после долгого бега. — Я молю тебя, пойдем со мной. Взгляни, Тессеракт готов. Как новенький!

Локи позволил взять себя за руки и увести в лабораториум, в котором он ранее наблюдал за ныряющими в бутылку яйцами и пробовал шипучую воду. На блестящем столе, единственном, начищенном до блеска, стоял Тессеракт. Локи взял его в руки, придирчиво осмотрел со всех сторон, но даже его зоркий глаз не смог определить, с какой стороны был отломан кусочек. Не так и много времени Ивару потребовалось для устранения своей оплошности. Всего-то два месяца. Локи бросил рассеянный взгляд на сияющего, словно начищенный таз, мага. От него еще может быть много пользы, не стоит отталкивать его слишком сильно. Ни слова не сказав по поводу работы, проведенной над Тессерактом, он вернул артефакт на стол и обратился к ученому:

— Через несколько ночей я устрою конную прогулку по Асгарду. Ты будешь меня сопровождать.

Ивар засиял еще ярче и рассыпался в тысячах благодарностей. Раз десять повторил, что никто в поселении не может выйти за его пределы, что для него огромная честь и удача быть знакомым с сыном Одина, что сын Одина больше на него не сердится, и прочие глупости, которые сотрясали воздух, но не несли никакой смысловой нагрузки.

С трудом отделавшись от чересчур привязчивого мага, Локи направился в свой лабораториум. Там он застал только Беркану, которая, сидя в шлеме, изучала очередные мидгардские бредни. Локи тихо подошел ближе и заглянул ей через плечо. На столе лежала гравюра с изображением странной птицы и не менее странного сосуда для круговой дистилляции, судя по подписи. Беркана переводила небольшой текст под гравюрой. «Пеликан настолько любит своих птенцов, что кормит собственной плотью. Символ, противоположный ворону. Символ реторты и распавшегося в жидком свинце философского камня, который плавится и растворяется, чтобы вызвать превращение свинца в золото. Пеликан — символ бескорыстного стремления к облагораживанию». Локи отметил про себя, что надо будет в Мидгарде найти пеликана и посмотреть, как он кормит птенцов своей плотью.