Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Ершел

— Простите, что вмешиваюсь, — подал голос Ивар. — Но мы даже точно не знаем, изгнали ли его к нам? Знака клеймления никто, полагаю, не видел.

Раиду опять рассмеялся каркающим смехом:

— Ивар, ты лично будешь раздевать нашего царя в попытке найти на его груди клеймо изгнанника?

— Говорят, что клеймо маги должны чувствовать, — встрял Фену. — Вы же вместе с Вождем, кажется, работаете? Спросите у него, чувствует ли он клеймо.

— Клейма может и не быть, — добавил Ивар, решив, что противостоять мнению троих асов все же бесполезно. — Позволю себе высказать суждение, которое, быть может, найдет отклик в ваших сердцах. Церемония примирения была самым пышным праздником за последние много зим. Наш царь устроил огромнейший пир в честь возвращения своего любимца, так должны были порешить все. Истерзанное пыткой тело царевича видели только двое: Вождь и Алгир, целитель. Но они живут в поселении, и не могут смутить

народ. Я могу только предположить, что Один, быть может, еще не вынес приговор, поэтому и отослал Локи к нам. Возможно, его ждет что-то более страшное, чем ссылка. Стоит ему поведать то, что от него так ждут…

— Считается, что стерпеть пытки Одина нельзя, — откликнулся Фену: в его голосе слышалась тревога.

— Got kann alles{?}[Бог может все], — оборвал его Раиду. — Хагалар сказал, что Одину ничего не удалось узнать у своего сына. И знаете, что это значит?

Повисло напряженное молчание, прерываемое только треском Торпед.

— Что пытки продолжатся, — закончил Раиду, сжимая кулак с такой силой, будто хотел раскрошить им череп лично Одину. — И будут продолжаться, пока царевич Локи не сойдет с ума или не расскажет то, что нечестивец Один желает услышать.

— Теперь я понимаю твое восхищение, — кивнул Мастер. — Если Локи сумел выдержать пытки Одина, он и в самом деле один из сильнейших воинов девяти миров. Das kommt uns sehr zustatten{?}[И нам это на руку], — Мастер заговорил шепотом, хотя, казалось, скрывать было нечего и не от кого: кроме них никого не было в библиотеке. — Локи не может не понимать, в каком он положении. А если так, то он должен искать способ спастись от пыток и казни.

— Локи будет новой эрой, хозяином нового мира, — Раиду встал, чувствуя, что, если не сделает этого, то заснет, пригревшись у камина. — Только он сможет вытянуть Асгард из того болота, в котором он мощно увяз по милости безумного царя. Я буду защищать его до конца. И пусть убоятся Один и его армия!

— Не стоит торопиться, — откликнулся Мастер, тоже вставая, чтобы быть с Раиду на одном уровне. — Бифрест разрушен, без него мы не можем попасть на Землю и произвести закупки необходимого оборудования и исследовать достижения Земли. Я согласен с тобой, Раиду, исследовать Землю нам необходимо, а, кроме того, необходимо точно определить, какие технологии нужны в Асгарде, а какие нет. Но до этого как до небес. Фелаг, занимающийся постройкой моста, так и не сдвинулся с мертвой точки за целый год. Злые языки говорят, что это делается специально, что Одину совсем не нужен мост, но я сомневаюсь в правдивости слухов.

— Но давайте не будем забывать, что Локи вернулся в Асгард, — вклинился Ивар. — Значит, у царской семьи есть возможность сходить на Землю.

Все резко повернулись к естественнику, так что он даже почувствовал себя немного неудобно.

— Верно, — прошептал Мастер, что-то высчитывая. — Тогда я беру свои слова обратно. Возможно, Одину и выгодно, что моста, то есть свободного прохода для всех, нет, а у него лично, напротив, есть. Надо бы выяснить подробности, и чем скорее, тем лучше.

— Сидя на берегу реки и плетя сети для ловли рыбы, я и представить не мог, что когда-нибудь решусь посягать на законность власти, — усмехнулся Раиду.

— Ich auch, Bruder{?}[Я тоже, брат], — отозвался Ивар, убирая карты. К его несказанной радости, собрание закончилось.

====== Глава 15 ======

Каждую зиму, как только снег ложился на поля и укутывал землю, Тор отправлялся покорять самый высокий вулкан Асгарда, чья высота составляла почти пятую часть мили. Целый день требовался на то, чтобы добраться до вершины, провести там несколько часов и спуститься вниз. Возвращались друзья обычно даже не к ужину, а ближе к обеду следующего дня. В этот раз сопровождали Тора только Сиф и Фандрал, остальным ежегодная традиция давно надоела, и они предпочитали развлекаться, не выходя на холод. Фандрал проявлял какую-то необъяснимую страсть к горам и скалолазанию. Он любил рассказывать, что еще в отрочестве лазал на всякие вулканы: на кратерные ряды, на щитовые вулканы, на стратовулканы, на грязевые, подледниковые и даже подводные! Вольштаг в таких случаях язвительно интересовался: «Каким образом можно залезть на подводный вулкан?». Фандрал отшучивался, а дамы, которым ловелас обычно и хвастался своими немыслимыми подвигами, тихо смеялись, наблюдая за друзьями. Во время ежегодного восхождения Фандрал обязательно рассказывал о своих прошлых походах, которые состоялись еще до того, как Тор вошел в пору юношества. И с каждой зимой количество этих походов почему-то росло.

Сиф слушала вполуха, стараясь не обращать внимания на восторги друга. Старые байки мало её интересовали, у нее было свое увлечение, которое вызывало удивление и недоумение у почтенных асов. Девушка не просто гуляла с друзьями, не просто сидела у костра. Она всегда смотрела по сторонам и насторожено

прислушивалась, стараясь уловить крики далеких птиц. Птиц в Асгарде было очень много, и они увлекали воительницу едва не больше, чем сам подъем на вулкан. Во время каждого похода она вела дневник, описывая встреченных пернатых. По возвращении сравнивала записи за несколько зим и делала какие-то только ей понятные выводы.

Во время последнего похода чаще всего почему-то попадался люрик — маленькая черно-белая пташка, гнездящаяся обычно на побережье. Что она делала у подножья горы, Сиф представить не могла, но встретила, как минимум, трех представителей этого вида. Еще больше недоумения вызвал чуть припорошенный снегом трупик фифи, которая, по непонятным причинам, не улетела на юг. Коричневая птичка выглядела так, будто погибла минуту назад, возможно, из-за мороза. Что заставило её остаться в родных краях в зимнее время года, когда световой день не превышал пяти часов? Фандрал и Тор тихо переговаривались, стоя в стороне и наблюдая, как Сиф осматривает полянку, будто немая природа могла дать ответ. В лесу неподалеку путешественникам встретился пару раз клинтух, как назвала Сиф серо-коричневую птицу (по мнению Тора, это был обычный голубь). Они заспорили, Фандрал вставлял едкие комментарии. Воительница заявила, что голуби живут ближе к городам, что у них длиннее тело и хвост, хотя окрас и правда схожий. Фандрал ввернул шутку, что недокормленный голубь сразу же превращается в клинтуха, Сиф обиделась и полдороги молчала. Тор вздохнул было спокойно, посчитав, что больше он о птицах не услышит, но тут Фандрал чуть не наступил на очередного умирающего кулика. Девушка, не долго думая, соорудила из веток клетку и взяла дутыша с собой. Тор только плечами пожал: кулики все были для него на одно лицо, и почему именно этот вдруг прозывается таким смешным именем, он понять не мог да и не хотел. Сиф, нежно глядя на птичку, заявила, что если она найдет еще и грязовика, то это будет точным указанием на то, что поход следует прекратить, потому что три разных кулика, не улетевшие на зиму, не могут встретиться просто так. Однако все обошлось: трупики птиц больше не попадались, и подъем прошел благополучно. Фандрал продолжал рассказывать о своих прошлых подвигах, Сиф любовалась окрестным пейзажем в надежде разыскать еще какую-нибудь птицу.

Тор поднимался молча. Он наслаждался холодным ветром, снегом под ногами, препятствием, которое он должен преодолеть, да не один, а с друзьями. Сын Одина не признавал проторенных, веками выверенных дорог. Еще в детстве, только начиная осознавать свое место в этом мире, наследник Асгарда заставил себя полюбить трудные препятствия, крутые вершины, могучих соперников — все то, что давало ему шанс проявить силу, которой он так гордился, которую считал лучшим из своих достоинств. Дитя могущественнейшего мага, он преуспел лишь в покорении физически ощутимых измерений: высоты, тяжести, скорости. Бесчисленное количество раз он проваливался в пустоту, тщетно пытаясь коснуться эфемерной магической паутины, пронизывающей все пространство родного мира. И каждый раз буквально захлебывался гневом, наблюдая, как младший, без видимых усилий, окружает себя целым отрядом размытых двойников, вызывая одобрение отца, улыбку матери. Но, едва не дойдя в своем отчаянии до мысли, что его родство с царской семьей — какая-то ошибка, Тор обнаружил свой путь к божественному совершенству, свой способ доказать, что он более, чем кто-либо, достоин править всеми мирами. И на этом пути не было места придворным фокусам и хитроумным магическим уловкам. Раз обретя свой путь, он делал все, чтобы не потерять его, и всегда стремился оказаться там, где тяжелее, сложнее, невыносимее. Первым он несся в бой против любого врага, не признавая заумных тактических хитростей. А снежные наносы и коварные горные тропы стали для него обычным ежегодным развлечением. И не только для него. Была рядом с ним и девушка, которая так же, как и он, искала свое место в этом мире. Прекрасный чертог женщин Вингольф навевал на нее только скуку, мастерские для рукодельниц, прекрасные сады, кухни, даже купальни, в которые мужчинам вход был заказан — все это отбросила юная Сиф и устремилась к цели, которая мерцала перед ней туманным призраком — к миру мужчин.

Доказав однажды другим, что она лучшая из защитников Асгарда, воительница теперь не могла успокоиться и доказывала себе, что она может все делать лучше, чем мужчины. Тор был уверен, что если бы его молот можно было поднять, то Сиф приложила бы для этого все усилия. Сказать по правде, наследник золотого мира находил свою подругу девушкой необыкновенной. Её красотой восхищалось пол-Асгарда, все говорили, что она просто копия Фригг в молодости, разве что волосы черные. Тор, правда, не мог представить собственную мать, обнажившую меч и бросившуюся в атаку на какого-нибудь великана, но не отрицал, что чертами лица и некоторыми привычками воительница и в самом деле походила на стареющую, но все еще прекрасную царицу.