Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
— Не смейся, иначе падешь первым! — тут же откликнулся Вольштаг и попытался поймать удаляющегося Локи. Ему это удалось. Схватив его руку, он резко дернул вниз, намереваясь затеять шутливую потасовку. Локи, не ожидавший столь резкого выпада, не удержался и упал наземь. Как оказалось, очень вовремя: раздался шипящий свист, и сквозь то место, где только что находилась шея царевича, пролетела стрела и вонзилась прямо в брюхо полупрожаренного кабана.
— Тревога! — воскликнула Сиф, хватая оружие. Все было повскакивали с мест, но были вынуждены пригнуться: еще несколько стрел пролетели в опасной близости от их лиц.
— Локи, завесу! — не своим голосом заорал Тор, прикрывая голову.
Маг и без приказов сориентировался и уже творил заклинание, лежа на земле у костра и тоже прикрывая голову руками. В мгновение ока пространство вокруг него заволокло резким, щиплющим глаза и разрывающим легкие дымом.
— Локи,
Локи и сам был не рад результату, но другую завесу он делать тогда не умел, а эту обычно насылал на врагов. Однако выбора не было, пришлось использоваться её на своих. Стрелы больше не свистели, но понять, где находятся враги, не было никакой возможности, потому что воины, не переставая, кашляли, а их глаза слезились. Таинственные налетчики не сунутся к ним, пока завеса не спадет, но сколько она продержится, не знал даже сам Локи. Завесы у него получались то двухминутные, а то двухчасовые. К тому же нельзя было быть уверенным, что среди противников нет магов, которые легко развеют простенькое заклинание. Обливаясь слезами, Локи больше слышал, чем видел, как его друзья медленно ползут в разные стороны, боясь поднять головы, дабы не попасть под случайную стрелу. Локи чувствовал, что костер рядом с его правой рукой, значит, ползти надо в противоположную сторону. Но кто знает, не ожидает ли его там лютый враг, вооружённый до зубов? Стоило подготовиться.
Рискнув приподняться на локте, он нащупал кинжал. Все тело было напряжено до предела и требовало решительных действий. Не оставаться же в дымовой завесе и не ждать, когда тебя прикончат! Одним мановением руки Локи выхватил оружие, вскочил на ноги и ринулся в сторону темноты, окружающей дымовую завесу. Он сразу понял, что не рассчитал: завеса была столь плотной, что свет костра не мог пробиться сквозь нее. В результате Локи оказался один в абсолютной темноте и со слезящимися глазами. Друзья лежали где-то рядом, он слышал их сдавленный кашель и проклятья, но совершенно не был уверен, что они с той же стороны костра, что и он. Локи прислушался и чуть не пропустил удар. Противники двигались практически бесшумно. Царевич не мог определить, где они и сколько их, не мог даже понять, какое именно оружие на него нацелено.
Только благодаря обострившемуся из-за смертельной опасности чутью Локи удавалось предсказать, откуда пойдет следующий удар. Кое-как он успевал блокировать атаки врагов, но при попытке нанести ответный удар встречал лишь пустоту. Завеса начала мерцать, свет костра прорезал черноту ночи. Кашель товарищей сменился боевыми кличами. Значит, они тоже вступили в бой. Сквозь просвеченные пламенем обрывки тумана друзей было не видать, но зато перед Локи чётко вырисовывались силуэты противников. Теперь можно было полагаться не только на интуицию и слух.
С ним сражались двое, ловко орудуя чем-то вроде маленьких топориков, как раз под стать кинжалам Локи. Что это были за существа и почему они напали на отряд, царевич не знал, но это не было важно. Он жаждал битвы, жаждал крови и не собирался обращать внимание на такие мелочи как першение в горле или слезящиеся глаза. Враги разделились, окружили его. План созрел мгновенно: попробовать заклинание копии, о котором он совсем недавно читал. Это заклинание позволит ему в мгновение ока оказаться вон за тем деревом, едва видным во тьме, а противники, бросившись на него, пронзят друг друга!
Идея была не новой, но воплотить её хотелось. Душу Локи грела мысль, что враги напорются на собственное оружие, а его руки останутся чистыми. Он прочитал формулу, и время для него тотчас замедлилось. Неумолимо приближающиеся враги едва передвигались. Он видел, как они почти одновременно подняли топорики, намереваясь попасть, кажется, в шею или ключицу. Замедление восприятия говорило о том, что заклинание работает, так было написано во всех книгах. Сейчас он окажется за тем деревом…
Дикая боль заставила его истошно завопить. В глазах потемнело. Локи, уже теряя сознание, увидел море собственной крови, бьющей из свежих ран. Кажется, он слышал, как закричал Фандралл. А, может, ему только показалось?
В этот момент песня, под которую царевич так сладко предавался воспоминаниям, закончилась: сказитель вытянул последнюю ноту, столь надрывно, что даже подпевание странной девушки не сделало её ужасней.
Зрители разразились криками и аплодисментами. Певец умолк и попросил себе питья, ожидая, когда разговоры стихнут. Ночной воздух наполнился десятком голосов. Локи помнил, что именно гул множества голосов был первым, что он услышал, когда пришел в себя. Боли он не чувствовал, только слабость: целительные камни, как всегда, сработали превосходно. По-настоящему страшно, вплоть до тошноты, стало тогда, когда он понял, что находится не на поляне у костра, а в целительном отделении Асгарда.
Как только целители поняли, что он очнулся, они кинулись в палаты Одина. Локи даже не пытался просить их повременить: какая разница, по большому счету, сейчас или через час он услышит все, что о нем думают? К его ужасу подтвердились худшие подозрения: отец откуда-то узнал, что Локи полностью положился в бою на заклинание, которое еще ни разу не использовал.
Вскоре явившийся Один говорил, не повышая голоса, словно рассказывая будничные вещи, но его слова звучали, как смертный приговор и неуместно смотрелись в целительном отделении, где, вроде бы, раненых лечат, а не добивают. Локи сожалел, что не умер на месте от потери крови: тогда не пришлось бы выслушивать все эти немыслимые обвинения в свой адрес. Он ждал, что вердиктом ему закроют путь в другие миры или же запретят пользоваться там магией. Но, к его удивлению, последними словами Одина были всего лишь: «Я велю Тору лучше присматривать за тобой». Локи вздохнул спокойно, когда отец ушел, но на брата сильно обиделся. Тот пришел буквально через несколько минут, да не один, а со своими прихвостнями. Они все пытались расспросить его, как же так получилось? Рассказывали, что, когда его ранили, всем пришлось возвращаться, что врагов было много, что, кто на них напал, они так и не поняли. Локи же лежал и тихо злился, не соизволяя отвечать своим полунедругам. Как они могли его так подставить! Рассказали отцу правду. Хотя, тут надо было признать: врать Одину было очень тяжело, и даже ему удавалось далеко не всегда. Да и то, что он называл «ложью», было скорее полуправдой или сокрытием каких-то фактов, не слишком важных для общей картины произошедшего, которые, однако же, могли усугубить его положение и ужесточить приговор.
Умом Локи понимал, что брат не мог поступить иначе, что отец все равно все узнал бы рано или поздно и что было бы гораздо хуже, если бы он узнал поздно, но обида от этого осознания не уменьшалась. Обида на Тора и на заклинание. Как оно могло так подвести своего создателя? Не сработать в решающий момент, когда от него зависела жизнь и смерть!
Локи ощутил легкую прохладу и вновь вернулся в реальность. Костер догорал, поселенцы начали расходиться. Близился рассвет. Локи уже знал понаслышке, что большинство живущих здесь асов спит именно утром, а ночью работает или развлекается. Царевич вышел из-за дерева, так и оставшись незамеченным. Он старался гулять по поселению только в темноте, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, благо, тёмной была большая часть суток. А в те краткие часы, когда солнце соизволяло светить, он сидел у себя и ничего особенного не делал. Проваливаться в объятия чарующего сна больше не получалось. Локи пробовал, он признавался себе, что был бы рад поселиться в своих снах, но волшебный мир оставил его, бросил, как когда-то заклинание. Это было обидно, даже более обидно, чем в те далекие годы. Тогда вокруг были почти друзья, а сейчас он не испытывал к своему окружению подобных иллюзий. Да, мир сна был гораздо приятнее реальности, ведь во сне Локи видел тех, кого любил и кому доверял. Но спать все время не получалось, поэтому в темное время суток Локи гулял. Ничего особенно интересного он в поселении, как и предполагал изначально, не нашел. Множество домов, хозяйственных построек, дорожек, садиков, огородов. Если его что и поражало, так это размеры поселения. Оно было чуть ли не равно по площади столице Асгарда — самому большому городу этого мира. Правда, золотого дворца здесь не было. В центре поселения располагался, как понял Локи, тинг, но ему еще ни разу не довелось увидеть собрание.
Царевич понимал, что ему не помешал бы провожатый, который объяснил бы, что к чему, но к кому обратиться? Он давно отмел мысль, что все, живущие в поселении асы, шпионы Одина. Он думал так, пока считал, что деревня насчитывает тридцать-сорок домов, а уж никак не несколько сотен. Но как определить, кто не предаст его? Как найти союзников? Доверять фелагу Локи не хотел, а больше никого не знал и не видел ни одного повода для знакомства. В поселении к нему относились с любопытством, считали героем. Отец все же великий гений обмана — так запудрить всем мозги! И теперь Локи приходилось подстраиваться под этот образ, быть тем самым героем без страха и упрека. Да, он любил играть разные роли, но только те, которые выдумывал себе сам, а не которые ему навязывали. Тем более, что здесь открывались небывалые возможности для перевоплощения. Поселение бесконечной магии не просто так носило столь длинное и гордое название. Магии здесь было столько, что внутренние ресурсы любого, даже самого слабого мага увеличивались многократно, а Локи слабым себя никогда не считал.