Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Ершел

В части про Беркану алхимия впервые названа алхимией и впервые хоть кто-то пытается объяснить Беркане, что она мается дурью. Через призму восприятия Берканы я хотела показать, как устроилась в Асгарде Джейн. По мне, так она должна быть лучшей приспособленкой, чем Беннер. Почему оба человека не знают имен своих родителей? — Потому что мне не удалось эти имена найти. В Асгарде отчества — вещь обязательная, поэтому, чтобы не придумывать фальшивых отчество и не вводить читателей в заблуждение, я предпочла просто от них отказаться. Я не знаю, сколько точно лет Джейн, но она точно гораздо старше, чем положено быть царской невесте. Поскольку Асгард — мир древний, то там выходили замуж и женились достаточно рано. Судя по сагам, стандартно было, что воин перед тем, как отправиться в поход, зачинал ребенка (и этому воину могло быть лет 16-17), потом он умирал в бою, а в самой саге рассказывалось про юность этого самого ребенка. Джейн явно сильно больше семнадцати, поэтому Беркана так удивляется выбору Тора. И не она одна. Что касается отношения Берканы к Сиф. Ивар в первой главе говорит, что Сиф — не асинья, Беркана утверждает обратное. Плюрализм мнений никто не отменял. Кто прав, читатели могут решить сами, ведь точных сведений нет ни у одного героя. В этой главе и в одной из следующих, которая будет от имени Джейн, дано достаточно цифр, чтобы все заинтересованные смогли бы вычислить возраст персонажей (если до этого еще не вычислили). Вообще возраст (особенно женский) и совершеннолетие — одна из самых интересных тем в Скандинавии. Забегая вперед, скажу сразу, что в кусочке о Сиф я не буду сейчас глобально объяснять, почему она ведет себя именно так, как ведет, почему Гринольв спрашивает сперва ее мнения

насчет брака, потом ее родителей и только потом идет к Одину — подробнее об этом в одной из следующих глав, где будет разговор Джейн и Берканы о мужчинах. Сравнение законов Асгарда и Америки — это сравнение законов современной Америки и древней Исландии, о чьей судебной системе я урывками рассказываю вот уже несколько глав. Вопрос о женских правах не стоит воспринимать так, будто в большом Асгарде женщины бесправны, а в поселении — имеют все права. Я надеюсь, что мне и раньше удалось показать, что бесправными назвать свободных асгардок сложно, но сейчас из-за нытья Берканы могло сложиться ошибочное мнение. Скандинавская женщина обладала достаточно большими правами (особенно вдова, это был самый замечательный статус для женщины). Часто приводят пример, что муж уезжал в поход, а жена оставалась и вела все хозяйство, в том числе выполняла и мужскую работу, но это не совсем верно, потому что в Исландии в то время, в основном, люди жили кланами. В огромном доме жило сразу несколько поколений, причем братья и сестры с семьями тоже жили вместе. В Исландии с продуктами было очень плохо, погода отвратная, одним словом, выгоднее было держаться вместе. Даже рабы в Исландии ничем особенным в плане повседневной жизни угнетены не были: они работали вместе со свободными и ели с ними за одним столом. В чем было огромное неравенство, так это в суде. Я уже упоминало однажды, что женщина не могла быть обвинителем. Не потому, что она не человек или что-то в этом духе, а потому, что даже если она права, суд скорее послушает мужчину, которому проще говорить и легче привести свидетелей. И, судя по попадавшимся мне сведениям, в тинг и альтинг могли входить только мужчины, а другой власти в Исландии практически не было. Были еще бонды — хозяева больших земель, но и только. Не зря считается, что в Исландии появился первый в мире парламент за много веков до знаменитого английского. Разница в положении между мужчинами и женщинами была, в первую очередь, из-за детей и забот по дому, которые ложились на женские плечи. А в поселении нет ни детей, ни забот по дому, а значит, одно из главных противоречий полов там убрано. Кроме того, говоря о поселенцах, мы всегда говорим исключительно о «верхушке» пирога, то есть о магах, магиологах и естественниках — трех ветвях науки, которым везде почет и которые презрительно относятся ко всем остальным профессиям, которых их обслуживают и снабжают. Но поскольку в большом Асгарде наукой никто не занимается, то наука не является ни мужской, ни женской профессией, а значит, в ней не может быть гендерного неравенства (и поэтому так опасны настроения последнего времени, спровоцированные ошибкой Наутиз).

Следующая часть посвящена Хагалару, который подслушивает принципиальный для него разговор Тора с друзьями, в котором упоминается драка Халка и Тора на Хеликарьере, которая имела место быть после нападения на Соколиного Глаза. В руках у Хагалара яблоко Идунн — одна из асгардских реалий, которая не вписывается в мой Асгард по своим свойствам, ведь мои боги не вечно молоды, у них просто имена повторяются из поколения в поколение. Разговор с учителем Локи специально затянут, чтобы показать нетрезвость учителя, с одной стороны, и беспринципность Хагалара — с другой. И тут стоит пояснить, полагаю, почему давнишнее избиение Локи вызвало такой ажиотаж. Ключевое слово здесь — «избиение» и «безоружного». Если бы Локи представил учителю драку с Халком именно как драку, то тогда к Халку не было бы претензий, а вот Локи показал бы себя плохим воином, которого оставила удача. Но Локи рассказал другую версию, что монстр напал на него, не объявляя своих намерений. Это уже совсем другое дело. Это нападение, фактически покушение, которое карается по законам Исландии. Не говоря уже о том, что это оскорбление царской семьи и лично Локи. Но тут вступает сразу несколько «но». Первое: человек вряд ли себя контролировал в другом обличие, а, значит, ему мстить нельзя, это нечестно (при этом Халку можно), во-вторых, человек — друг старшего брата побитого и, по-хорошему, именно старший брат и должен разбираться во всей этой истории, но, с точки зрения учителя и Хагалара, он почему-то этого не делает, то есть предпочитает друга брату (то, что Тор не знает об избиении, они не в курсе). И раз Тор так себя ведет и раз Локи не заявляет о своем ущербе, то идти на суд к Одину нельзя из-за отсутствия состава преступления (нет обвинения, нет состава). А значит, официально принудить человека к ответу нельзя, можно только исподтишка отомстить (что тоже вне закона), но, не забываем, что человеку мстить не за что, а, значит, надо встретиться с Халком — непосредственным обидчиком. Вот такая вот запутанная система. Ну, а при чем тут любовь и почему Хагалар собирается в поселение — узнаете по ходу дела.

Часть про Ивара хронологически идет после последней части от имени Одина, где упоминается, что Всеотец просит Локи написать письмо в поселение. Раиду постепенно отходит на второй план со своей анатомией, зато Ивар закрывает собой сюжетные дыры. Сперва я хотела и в самом деле отправить его в Етунхейм, но потом поняла, что просто не справлюсь с таким количеством сюжетных линий, да и не нужен он пока там, пусть лучше побудет в Асгарде и разгадает последнюю тайну Наутиз, которую должен был разгадать десяток глав назад, о чем я благополучно забыла. Шифры, которыми пользуется Наутиз, реально существуют, разве что их сочетание никто не применяет, уж либо один, либо другой, третьей не дано. Знания, переданные Наутиз перед смертью, для Ивара большого значения не имеют, ведь он и так все знает про Локи, причем гораздо больше той самой Наутиз. Что до сна, то это что-то среднее между мечтами и возможной реальностью. Все же Ивар достаточно разумен, чтобы понимать, что, если Раиду с Хагаларом посадят Локи на трон, то фактическим правителем станет Хагалар. Ну и немного мистики, вроде Фригг, попадающей в объятия Хагалара. Что до родства Ивара с царицей, то у нем косвенно упоминается еще в «Судьбе Локи», и пусть оно вас не смущает: при населении в шестьсот тысяч человек все всем являются родственниками, вопрос только в том, насколько близкими. Ну а, кроме того, в Асгарде, как и в Исландии, нет сословий: все занимаются крестьянским трудом в той или иной степени, так что нет ничего удивительного, что Фригг в родстве с этими персонажами. Наконец-то мелькает мысль о том, что неплохо бы договориться с другими мирами о воцарении Локи: эта линия — одна из первых во всей повести, она была продумана еще до написания первой главы, но потом как-то затерялась в веках. Спасибо фелагу, что мне о ней напомнили.

Разговор про Хагалара, во время которого появляется Фригг и произносит ровно одно слово. Тут надо понимать, что с точки зрения людей древности, «клятвопреступник» — исчерпывающий ответ на вопрос «Кто он?» — других можно не задавать, потому что вся биография и все подвиги человека перечеркиваются одним этим словом (если за его спиной не стоит армия, конечно, ну да тогда ему бы в лицо не посмели бросить подобное обвинение). Так что слова Фригг очень серьезны, их последствия аукнутся в ближайших главах. Ну и, конечно, не могу не заметить, что эта глава во много перекрестна с главой, где Гринольв беседует с Хагаларом в комнате Локи.

В части, посвященной Одину, я решила для разнообразия показать царя с человеческой стороны. Он намеренно издевается над всеми ради Гринольва, он устал от Локи и думает, куда его сбагрить, он в некотором роде опасается Гринольва и радуется, словно мальчишка, что Хагалар смог уползти от расспросов про Радужный Мост, он беспокоится о Локи и применяет, как он сам считает, новые методы диагностики его состояния, он заботится о Сиф и о Гринольве, он позволяет постороннему сомневаться в своих словах и решениях — одним словом, это такой домашний нетипичный Один. По крайней мере, он таким задумывался. Гринольв упоминает могильный камень своей жены. Они бывали двух типов. Одни стояли прямо на могилах, другие — на перекрестках дорог (как камень Локи из первых глав). Это фактически единственные дошедшие до нас памятники с рунической письменностью. Кто именно вырезал на них (кто-то из родственников или приглашенный мастер), согласовывался ли с кем-то текст — сказать сейчас невозможно, к

сожалению. Обратите внимание на то, с какой легкостью Гринольв рассуждает о том, что следует делать Тору (казалось бы, царскому сыну), а что нет, с какой легкостью говорит о разводе в случае необходимости. О свадебных традициях мы поговорим несколькими главами позже, сейчас же объясню дерзость Гринольва. Один с точки зрения дворцовых асов — не высший бог, а лишь первый среди равных (хотя фактическое бессмертие Одина всех удивляет). В Скандинавии больше всего ценилась военная доблесть, фактически исходя из нее рассчитывался уровень удачи (главная единица измерений счастья и удачных генов для размножения), так вот удачных кампаний у Гринольва было гораздо больше, чем у Одина, и они были более блестящими. Он — величайший полководец, поэтому ему можно очень многое. И поэтому для Сиф он настолько выгодная партия: родить от него ребенка мечтает буквально каждая асинья (а что Сиф не мечтает, Гринольв не знает). Так что, сколь бы странно это ни звучало, но стать царевной — менее почетно и более накладно, чем женой Гринольва, и Один, которого все же волнует судьба своего ближайшего окружения, не может отказать Сиф в таком браке.

Разбор девяносто первой главы

От первых двух третей главы у читателя должно появиться ощущение тлена, безысходности, прошедшей жизни и утраченных надежд. Не знаю, получилось ли у меня передать это настроение. Первые две части — гимн отмершему прошлому, третья — гимн возрождаемому будущему.

Я уже говорила, что история Асгарда и персонажей у меня продумана достаточно подробно, и вот я вновь принесла вам одно полотно этой самой истории (второй кусочек) и ворох осколков (первый кусочек). Первый кусочек — показатель того, насколько вы, дорогой читатель, понимаете, что происходит. Там имеет место быть очень тонкая игра на кончиках пальцев. Почти всё можно понять, если иметь некоторое представление о прошлом героев (которое сильно раскрывается еще и в «Судьбе Локи»), но, к сожалению, мне, как автору, у которого все истории персонажей выстроены в голове в хронологическом порядке, сложно представить себе, насколько сильно у меня в тексте всё запутано и можно ли понять, что на самом деле происходило в прошлом, так что, если хотите, можете написать мне свои догадки по поводу первого кусочка и того, что там происходит — я могу подтвердить их или опровергнуть. И, учитывая, что в первом кусочке должна быть тонкая игра на кончиках пальцев, я никак не могу его комментировать. Единственное, что могу сказать: запомните те цитаты, которые взяты в начале в кавычки — они еще аукнутся. А еще помните, что Хагалар зеркалит и Локи, и Одина, но Локи в большей мере.

Второй кусочек должен вызвать недоумение и ощущение рояля в кустах, хотя на самом деле он таковым и не является. У меня был основной план построения повести, и поездка с Локи на якобы съезд ученых, где он узнает о том, что поселение прочит его в цари, была запланирована заранее, но… Я забыла об этом. Благо, софелаговцы напомнили. Причем именно тогда, когда это было очень к месту, когда я стала собирать оставшиеся кусочки, чтобы таки прийти к некоему концу… Впрочем, это достаточно забавная история, и я вполне могу ее рассказать. Итак, изначально (шесть лет назад у меня была идея, что Локи идет в другой мир, там узнает о планах поселения), причем до этой сцены мне надо было персонажей разделить: Локи должен был уехать домой, а поселение бы активно занялось его тронопосажением, но весной 2016 года я поняла, что моя идея трещит по швам, потому что да, я могу послать Локи во дворец, но что он там будет делать? У меня кончились конфликты между дворцовыми персонажами. Тогда и появился Гринольв — я достала его из захромов родины. Это не мой персонаж, он придуман фанатом повести вместе с детством Хагалара, которое я не продумывала. Это, грубо говоря, был фанон, который я решила сделать каноном. Я ввела Гринольва, но он поехал в поселение сам… Одним словом, ничего у меня не вышло, и я переписала окончательный сценарий, выкинув идею об отделении Локи от поселения. И вот я приближаюсь к последним сценам, осталось только описать приезд сестры Локи и потом приезд Беннера — и все, повесть можно заканчивать и тут… Разговор с сестрой, который должен был длиться одну минуту и в результате которого герои должны были поехать на кладбище, случайно смешал мне все карты, раскрыл новые возможности повести, а, главное, увез Локи во дворец, чего я, откровенно говоря, даже не заметила, потому что забыла о первом варианте сценария. А тут мне про него напомнили. Большое спасибо напомнившему! Теперь я смогу сделать то, что собиралась с самого начала. К сожалению, такую сложную миссию, как договор со всеми мирами, поручить кому-то незначительному (а все основные герои в поселении незначительные) просто невозможно, нужен кто-то с полномочиями, а таким оказался только мастер логистики, который в прошлом мало мелькал в произведении. Через него удалось показать историю Асгарда. Если в первой части мы имеем дело с личным восприятием царицы, а не с объективной истиной, то во втором кусочке основная хронология жизни моего Асгарда в течение последних, кажется, четырех примерно тысяч лет верна. Говорю это тем, кто читает разборы и кому интересно размотать клубок интриг прошлого, который понакручен в повести. Как автор заявляю все события, которые вспоминает Алгир — правда. Вы можете использовать их как основу, на которую можно при желании наложить тонну намеков из разных глав повести (если кому-то интересно этим заниматься). Единственное, что он знает превратно — это историю первого «Тора», но она зато точно известна читателям. В остальном, всё правда. Даже то, что в поселении жить вредно и опасно.

Третья часть — гимн будущему — она как раз проста и незатейлива. Упоминание об обучении Огуна взято из изначального сценария фильма, где Сиф говорит «Как хорошо, что я обучила Огуна владению кинжалами». Ее прошлое выстроено на основе фразы из первого «Тора», когда Сиф говорит, что сама доказала всем, что в состоянии сражаться наравне с мужчинами. Сравнение Роджерса и Гринольва вышло случайно, но действительно они похожи. Упоминание о починке Моста — отсылка к недавнему диалогу между Хагаларом и Гринольвом. Упоминание «земель Гринольва» может вызвать некоторое недоумение, ведь, как мы знаем, он умер бездетным — кто же унаследовал его земли да еще и готов отдать обратно? Тут все дело в том, что понятие «земли Гринольва» не вовсе не значит, что это земли, которые принадлежат Гринольву, это земли, которые Один подарил клану Гринольва за заслуги Гринольва. И принадлежат земли не конкретному асу, а клану. Клан Гринольва вполне себе процветает, его никто не уничтожил, поэтому целы и земли, носящие имя того, кто их приобрел.

Разбор девяносто второй главы

Женщины — именно им фактически посвящена эта глава. В повести и фильмах подробно описывалось шесть женщин: Фригг, Сиф, Фену, Наутиз, Беркана, Джейн. Наутиз мертва, поэтому о ней говорить нечего, осталось пять женщин, и мне стало интересно сравнить их судьбы. В замечательной статье Рollynote «Как НЕ надо прописывать женских персонажек», расположенной на фикбуке, очень хорошо сказано о судьбе женщин в произведениях не только на фикбуке, но и в мировой литературе. Действуют везде мужчины, а женщина, даже если это главная героиня, нужна, по большому счету для одного — для любви. Не так и просто найти в мировой литературе монолог женщины, посвященной не любовной теме. Мужчины монологируют о чем угодно, начиная с той же самой любви к женщине и заканчивая рассуждениями о стремлении к власти, доблести и прочему, а женщина, даже если и стремится к чему-то, все равно основная и фактически обязательная составляющая — это найти своего партнера. И к собственному огромному удивлению я обнаружила, что, по большому счету, у меня всё так же. Да, я не описываю любовь как таковую: и потому, что сама в нее не верю, и потому, что в традиционном обществе, которое я описываю, между браком и любовью никакой связи не было; но у меня так или иначе все женские персонажи связаны с браком: Фригг — жена Одина, Сиф — невеста не то Тора, не то Гринольва, Фену — любовница абсолютно всех мужчин, Наутиз имела планы на Ингвара, Беркана влюблена в Стива, Джейн была влюблена в Тора. Если посмотреть шире, на менее прописанных персонажей женского пола, то там да, есть те, кто никак с браком не связан: Фула, одна из царевен Етунхейма, Хозяйка Змеи, Кауна, Беркана-2, Ансур… Но они по ходу повествования почти не появляются, в отличие от центральных героинь.

Поэтому я решила в этой главе уделить им побольше внимания и показать, что для большинства из них любовь отдельно, а брак — вынужденная мера. Основная проблема у меня возникла даже не столько с самими героинями, сколько… с русским языком, с этим ужасно неудобным словом «любовь», фактически не имеющим синонимов. Даже в немецком языке ориентироваться было бы проще, что уж говорить о французском или японском, где словами описываются такие тонкие грани чувств и отношений, которые не в состоянии описать великий и могучий.