Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Ершел

— Ты невероятно мрачен в последнее время, — ясный голос Тора выдернул Локи из затянувшейся меланхолии. — Если тебе с нами скучно, то возвращайся к своим фокусам. Мы же тебя не держим.

— Мне спокойнее здесь, чем с фокусами, — Локи вздрогнул, выплывая из невеселых дум. Брат рядом, как и всегда. На коне. Они все еще едут на хутор. Сколько ночей они уже в пути? И сколько еще предстоит? Карта у Тора, ориентироваться он вроде как умеет.

— Я ездил на кладбище.

Локи услышал собственные слова словно издалека, словно не он их произнес, а кто-то другой,

кто-то, кто нуждался в поддержке.

— На кладбище? Зачем? — ожидаемо удивился Тор. — Проведывал свой курган?

— Нет, — Локи отвернулся, чтобы смотреть вдаль, на зеленеющие горы и сбегающие вниз струйки водопадов — куда угодно, только не на брата. — Я разграбил курган Уллы Гисладоттир.

— Это кто такая? — Тор нахмурился. — Зачем ты осквернил чужой курган? Что за странные мысли у тебя в голове?

— Значит, тебе так ничего и не рассказали, — едва слышно вздохнул Локи. — Улла Гисладоттир — моя родная мать, жена Лафея, царица Етунхейма.

— Ты так ненавидишь ее…

— Это она меня ненавидит! Я всего лишь хотел вызвать ее дух.

— Всего лишь? — Тор натянул поводья так резко, что и без того непослушная лошадь с радостью встала на дыбы в отчаянной попытке скинуть седока, но не на того напала.

— Всего лишь? Ты вызвал драуга? Он теперь охотится за тобой?

— Никто за мной не охотится, — огрызнулся Локи, невольно восхищаясь ловкостью брата. — Она вернулась обратно. Скорее всего, в Вальгаллу. Она попыталась…

— …убить тебя? Забрать с собой?

— Нет, она пыталась проклясть меня, — Локи повысил голос и пустил коня рысью, чтобы оторваться от стремительно приближающихся Беннера и Фену. На ходу, привставая на стременах для уменьшения тряски, выворачивать свою суть было легче. — Она ненавидит меня за то, что я жив, что не спас своей жизнью Етунхейм.

— А должен был?

Локи снизил скорость, поравнялся с братом и кратко пересказал всё, что узнал о своей младенческой жизни.

— Твой отец ничего не говорил тебе?

— Наш отец, — машинально поправил Тор. — Локи, зачем ты во всём этом копаешься?

— Тебе легко спрашивать, наследник Одина.

— Даже если бы не был, — Тор затормозил столь резко, что Локи не рассчитал и проехал вперед. Пришлось возвращаться, поэтому первые слова тирады он не расслышал:

— … моя жизнь не зависит от тех, кто породил меня, даже если это не наши с тобой родители. Здесь и сейчас у меня есть всё, что мне нужно. Мой дом, мой мир, мои друзья, мой молот. Есть цель, есть те, кого я хочу защитить, и те, с кем я должен сражаться. Скоро Гринольв поведет нас в славную битву, и мы восстановим мировой престиж Асграда. Опомнись, Локи, у тебя тоже всё это есть!

— О да, у меня есть цель, — усмехнулся Локи, с удовольствием вспоминая, какие дела творит на самом деле и какую пользу его цели должны принести Асгарду. — Но еще у меня есть знание. Я не просто не сын Одина, это я бы еще мог пережить, но я не ас. Я сын вражеского народа. Сын Лафея. И стоило ведь догадаться! Неужели никого никогда не смущало, что мое имя — не родовое имя дома Одина? Меня могли

назвать в честь почивших братьев отца, в честь дедушек — в честь кого угодно! А что вместо этого? Моего имени просто не существует в Асгарде, и никто, никто не обратил на это внимания? Никого не удивило, что оно созвучно с етунскими именами? Как же асы слепы! Но я не таков. Я отомстил Лафею за то, что он породил меня на свет. Я убил его. Я почти уничтожил расу монстров, которые пытались уничтожить весь мир.

— И что, тебе стало от этого легче? — перебил Тор. — Ты убил Лафея, ты почти уничтожил Етунхейм, а вырвал ли ты из себя таким образом полукровную сущность? Нет. Ты только приблизился к образам тех страшных монстров, которыми нас в детстве пугали.

— Кто знает, быть может, я хочу стать великим героем? — Локи слез с лошади, не оставив Тору иного выбора. — А герои — это разве не те, кто уничтожают врагов, не щадя никого вокруг, ради процветания семьи или города?

— Нет, — покачал головой Тор и неожиданно добавил: — Слава героя точно не для тебя.

— С чего вдруг?

— Ты никогда не охотился за славой. У тебя всегда были другие цели и намерения.

— Мне просто претят ваши методы добывания славы.

— Ну вот ты и сам назвал себя «не-асом», — усмехнулся Тор и похлопал Локи по плечу: как в детстве, когда между ними не стояла стена непонимания и несколько отчаянных попыток убить друг друга.

— Если «настоящие асы» не видят дальше собственного носа, готовы уничтожать врагов, но не способны ничего сделать для собственного народа, то да, таким асом я быть не хочу, — буквально выплюнул Локи в лицо брату, отстраняясь.

— Асом ты быть не можешь при всем желании, — Тор не замечал волн раздражения и ярости, направленных в его сторону. — Но что такого ты хочешь сделать для нашего народа? Уничтожить внешнюю же угрозу в виде ледяных гигантов? Но они давно не устраивают набегов, а в хранилище оружия проникли по твоей же милости, кажется? Сейчас мы должны быть готовыми защищать наш народ от объединенной армии восьми миров Иггдрасиля. Поэтому все воины Асграда тренируются днями и ночами. Надеюсь, ты тоже.

— Почему восьми? — встрепенулся Локи. — Почему восьми, Тор? Армии Хельхейма пойдут войной на нас только в Рагнарек. Мидгард ни в чем не участвует. Ванахейм всегда был к нам лоялен. Вряд ли Юсальвхейм станет воевать: Фрейр и Фрейя остудят пыл своих подданных. Четыре мира могут пойти на нас войной, и то я сомневаюсь в Етунхейме, недавно пострадавшем от Радужного Моста.

— Не будь занудой, — отмахнулся Тор. — Я имел ввиду, что угроза сейчас внешняя, и мы должны подготовиться дать отпор и разгромить врага, чтобы снова настал мир.

— Мир, в котором божественные асы сидят вечерами с масляными лампами и свечками, тогда как ничтожные смертные наслаждаются цветомузыкой? — приподнял брови Локи. — Таким миром ты хочешь править?

— Брат, — Тор приблизился, — я хочу править существующим миром. А сейчас под угрозой именно существование Асгарда. Цветомузыка подождет, у нас другие задачи.