Локи все-таки будет судить асгардский суд?
Шрифт:
— Вот, значит, как? Просьба друга, — усмехнулся Локи. — И дело вовсе не в том, что тебя здесь превозносят? Что ты живешь, как король, окруженный рабами? Что асы склоняются перед тобой и готовы лобызать твои ноги? Приятно, не правда ли? Я ведь и сам просил тебя о помощи после всего, что ты сделал со мной. Приятно, должно быть?
— От тебя опять несет безумием, — флегматично произнес Беннер, не проникшись красотой момента. — Но если тебе плевать на себя, то подумай о людях, точнее, асах, которые сидят в соседнем доме. Они и их постройки пострадают, если пробудишь зверя.
— Я не зверя бужу, — покачал головой Локи. — Мне смешно наблюдать, как ты лжешь сам себе. Джейн Фостер, несостоявшаяся невеста моего брата, покинула нас три месяца назад, а ты не стремишься вернуться на свою любимую
— Знаешь, — Брюс ненадолго задумался, — я много работал еще давно, до появления большого парня. И мне нравилась моя жизнь: без ЩИТа, спасения мира и постоянного страха, что появится Халк и всё разрушит. Но теперь Земле нужен только Халк. Ты видел, насколько он… эффективен. За мной охотились много лет. И много невинных людей пострадало. Я скрывался в Индии, в Африке. Ты когда-нибудь там бывал?
Локи отрицательно покачал головой.
— А зря. Ты думаешь, что все люди живут так, как в Германии и Америке? Вовсе нет. В мире огромное количество, миллиарды людей, работающих на плантациях, умирающих в тридцать от СПИДа и недоедающих с детства. Я наблюдал простую жизнь и даже помогал, чем мог. Как врач. Тор как-то принес мне несколько целительных камней — они до сих пор у меня остались и помогли многим людям. Но помогать тоже надо уметь. Как-то меня чуть не растерзали местные жители. Украли все вещи, мне даже пришлось обращаться в посольство. Порой самые лучшие намерения кончаются крахом. Тем несчастным просто повезло, что я не обратился в Халка. И в Африке я понял, что даже как врач могу сделать ничтожно мало, поскольку не располагаю всеми возможностями, доступными в Америке. На моих руках умерли многие, которые выжили бы, живя в Америке и имея американскую страховку.
— Я тебя понял, — задумчиво кивнул Локи. — В Асгарде ты можешь делать всё, что хочешь, все двери перед тобой открыты, ведь ты — друг наследника Одина и никто не чинит тебе препятствий. Ты можешь стать настоящим героем, которым всегда хотел быть.
— И здесь, если я обращусь в Халка, меня остановят магией, — подтвердил Брюс. — Но, Локи, в том, что я тебе рассказал, есть и обратная сторона. В прошлом году провели любопытное исследование и выяснили, что во всем развитом мире каждая женщина в среднем рожает одного-двух детей, а вот в Африке с этим гораздо лучше — доходит до пяти.
— Но они все умирают в младенчестве и по сути остается тот же один? — уточнил Локи.
— Это я тебе точно не скажу, — Беннер собрал в стопку книги, которые, казалось, сверкали особым светом в присутствии царевича Етунхейма. — В нашем мире очень много социальной и прочей несправедливости, но никакой тиран извне не смог бы с ней совладать. Даже если бы твоя армия заняла Нью-Йорк, правительство быстро подтянуло бы новые силы. Несколько бомб — города нет, как и тебя, и твоей армии. Ты не поднял бы силы противовоздушной обороны, а магией читтаури не владели. Чтобы подчинить мир, тебе бы пришлось буквально вырезать Америку, Европу, Китай — все развитые страны, но что бы ты делал с дикарями, с которыми договориться даже человеку сложно, что уж говорить об иноземном захватчике? — Брюс улыбнулся. — Так что мы оказали услугу не только себе, но и тебе, разгромив твою армию. Иначе в лучшем случае ты бы остался один на один с африканцами, которые даже меня чуть не растерзали.
Локи невнятно кивнул, признавая правоту человека, что далось ему с трудом. Все же обхаживания доктора в течение трех месяцев принесли свои плоды: Беннер возомнил о себе бог весть что, ведь сам сын Одина просил его позаниматься математикой. Локи нравилось слушать чужие нравоучения. Доктор смеет поучать его, потому что понятия не имеет, что атака читтаури была лишь своеобразным способом вернуться домой, а заодно проверкой собственных способностей. Ну и, конечно, поводом досадить братцу, обожающему Мидгард. Беннер даже не догадывался о том, что именно дикарей Локи в людях и видел, ведь с дикарями, пускай и северными, были заключены пакты Одина много веков назад. Локи видел презрение в глазах Беннера, причем презрение буквально ко всему: к отсталой части человечества, не закончившей даже школы, к военным, ценящим только Халка, и даже к асам, оказавшимся вовсе не такими божественными, как он
Разумеется, все эти мысли он Тору не озвучил, даже не рассказал об открытии гормона, предоставив Беннеру возможность похвастаться лично.
Вороны Одина кружили по всему Девятимирью, но в последние дни один из них постоянно и неотступно следовал за Тором. Всеотец не спускал глаз с наследника, которому в обозримом будущем собирался передать престол. Война с прочими мирами или мирный договор — неважно, что именно ждет Асгард, но Тор должен сам вершить судьбы народов, пускай и под контролем нынешнего царя. Армия во главе с Гринольвом готова пойти за ним и растерзать врага, Тессеракт поможет появиться в неожиданном месте в нежданный час и таким образом получить тактическое преимущество. Строительство Радужного Моста — только вопрос времени — Один был уверен, что запустить его можно в любой момент, только вот неизвестно, стоит ли.
Война — это хорошо: это слава, это воинская доблесть и проверка боеспособности нового поколения асгардских воинов перед появлением из Бездны того, кого Локи обманул, устроив бессмысленный погром мидгардского города.
Но можно поступить и по-другому: пойти по пути переговоров, успокоить подчиненные миры и договориться на каких-нибудь новых условиях. Или показать, кто главный, при помощи диверсий или посольского рейда. Вариантов много, и Один был готов рассмотреть каждый, но наследник неизменно ускользал от него. Еще недавно он согласился отправиться в поселение, чтобы поучиться у Хагалара искусству интриг, как вдруг нежданные слова супруги или какая другая столь же несущественная мелочь смешала все карты. Теперь Тор и слышать не хотел об учебе, а желал развлекаться то с новоявленными всесильными воинами, которых надеялся победить в нечестном бою, то с любимым другом — человеком. Все чаще в затрапезных разговорах мелькал Мидгард, все чаще наследник асгардского престола вздыхал по своей несостоявшейся невесте и расписывал все прелести подчиненного Асгарду мира. Что прежде казалось Всеотцу лишь глупостью молодого наследника, теперь раздражало; пустые идеи постепенно перерастали в убеждения, а нет ничего хуже закоренелых лживых убеждений.
Нападение Разрушителя на чахлый человеческий городишко произвело на Тора огромное впечатление. Он вел себя так, словно то была первая битва, словно он впервые одержал победу, словно асы не были ему друзьями и товарищами в течение десяти столетий.
С того приснопамятного дня он устремил свои помыслы в Мидгард. И не только к даме сердца, которую все еще надеялся вернуть, но и к новым друзьям — людям — и вот это вовсе никуда не годилось. В Асгарде Тору скучно, свои непосредственные обязанности он забросил и уже три месяца беспрестанно мотался к человеку в поселение. Локи там хотя бы чем-то занимался, пускай и скорее всего чем-то незаконным, а Тор не скрывал, что к Хагалару даже не подходит, что проводит время с человеком в окружении женщин и выпивки.
Разумеется, Всеотец мог приказать и насильно пресечь дурь сына многими доступными способами, но предпочитал действовать изящнее. Для разработки плана он и послал воронов следить за поездкой. Человек затеял ее, чтобы решить проблему деторождения. Похвальное начинание, пускай и бесполезное. Но зачем Тор за ним увязался? В сопровождение Один не верил — Тор ценил себя много выше провожатого. Значит, дело в другом.
Тем вечером они с супругой сидели на кровати, внешне напоминающей ладью, и выслушивали мнение Мунина о происходящем. Ничего хорошего ворон не думал, потому что тайно симпатизировал Локи с тех пор, как младенца принесли во дворец. Он был рад доложить о праздности и безделье, в которых пребывает наследник престола.