Лоскутная кожа
Шрифт:
– Только это тебя и спасает, – едва отдышавшись, огрызнулся охотник. – Ты сам виноват в своей судьбе. Во всех несчастьях.
– Скажешь, что такие, как я, – сеятели смерти, разрушений и всех бед бедных людей?
– Зачем повторять то, что всем известно?
– Вы и сами неплохо справляетесь. Войны, убийства, грабежи и насилие… Человек сам себе тот ещё ночной кошмар, вам других и не надо, поймёшь, когда поживёшь подольше. Если поживёшь. Только и умеете, что убивать друг друга.
– Я не обязан слушать тебя. И не буду.
– Я знаю. Вы слишком глупы и тщеславны для обсуждения собственных пороков. А чужие – пожалуйста.
– Я не слушаю.
– Знаю. Надеюсь, теперь ты наконец поймёшь, что здесь происходит. И кто главный.
– Сам тогда и веди, – буркнул Волот, крепко сжимая кулаки, чтобы унять дрожь. Приказ Магистрата диктовал определённые правила поведения, и в очередной раз пытаться убить демона, который пощадил тебя и согласился на путешествие до Зелёной крепости, явно нарушало множество предписаний.
– Нет, – с невозмутимым весельем отозвался доктор, поторапливая коней щелчком пальцев. Казалось, его совершенно не смущают чувства спутника, способного прирезать доктора ночью. Ну или хотя бы попытаться. – Поведёшь ты. Должны же мы сохранять хоть какие-то приличия.
Глава 5
– Кажется, нам в ту сторону, – неуверенно предложил Гримбо. Пустынная дорога, над которой нависали низкие ветви деревьев, абсолютно ничем не отличалась от своей сестры-близняшки, тянущейся в противоположную сторону. Усталый взгляд, скользящий по пыльной колее и цветущей в вечном спокойствии придорожной зелени, цеплялся лишь за пограничный столб. Высокий, отполированный сотнями прикосновений, с прибитым к самому верху колесу от телеги, он уныло шелестел истлевшими девичьими ленточками, привязанными на удачу.
– Определись уже. Разве так трудно посмотреть по Солнцу?
– А ты его видишь? Всё в облаках, ещё и деревья. – В подтверждение своих слов он указал на чистое голубое небо, нещадно морщась на ласковом свете. – Вот-вот пойдёт дождь.
– Ты же древняя тварь. Я думал, вы знаете больше обычного человека. Или хотя бы вспомни, это же твоя деревня – я местных краёв не знаю.
Гримбо, пристально всматриваясь в безмолвный лес, не спешил с ответом. Лёгкая дымка утреннего тумана овевала стволы деревьев, прячась от утреннего солнца. Будто дикий хищник в засаде, он повёл носом по ветру, осторожным жестом призывая к тишине недовольно бубнящего Волота.
– Чую кровь, – наконец сквозь зубы выплюнул он. – Недалеко.
– Где?
– Вон в той стороне, – отрывисто объяснил он. Облачко пара, несмотря на летнее утро, вырывалось из его рта вместе с каждым словом, свидетельствуя о колдовстве. – Человеческая. Старая. Много.
– Спешиваемся. – Устало слетев с седла, он едва удержался на ногах. Долгое беспрерывное путешествие давало о себе знать. – Нужно проверить.
– Они мертвы. Смысла нет.
– Мне будет полезно размяться, – резонно заметил охотник, растирая опухшие ноги. – Если хочешь, оставайся.
– Пустая трата времени. Нашего времени, Вол. Они там все мертвы, гарантирую. Смысла нет.
– Знаешь что? А я, пожалуй, пройдусь.
– Постой, я с тобой.
– Ну уж нет. Ты останешься. Кто-то же должен… Например, следить за лошадьми?
– Уверен? – Полный тревоги окрик заставил его остановиться. – А если что случится?
– Ты сам сказал, что они дохлые, – бросил Волот через плечо, немедленно продолжив путь. Последние слова, предназначенные
«Я всегда прав», – запоздалым эхом пронеслось в мыслях. Оскалившись, резко тряхнул головой, чтобы прогнать наваждение. Лес принял его под сень пушистых ветвей елей, синева которых кружилась вязким смолянистым воздухом.
Первого он нашёл случайно. Наткнулся на расколотый надвое шлем, опустился на колено, чтобы разглядеть получше, и увидел голову. Пустые глазницы, щеки и уши обглоданы мелким зверьём, которые оставили бесчисленное множество следов пиршества: царапины от коготков, клочья шерсти, висевшие всюду растеребленной паклей, дерьмо всех цветов и размеров. Отрубленная голова утопала в опавших иголках, будто уже вросла в землю. Смерть в лесу, гигантском живом организме, лишена всякой красоты и благородства.
Полянку, где совершилось столкновение, покрывали розоватые кости. Беспорядочно растасканные во все стороны, они жутко хрустели под ногами. Тысячи муравьев, мошек, жуков копошились в закисшей от крови земле, разве что не пища от удовольствия. Тела павших были собраны в общую кучу: переплетение вывернутых рук и ног, нелепо торчащих в разные стороны. Сражение было недолгим и, судя по всему, неожиданным для обеих сторон. Тут и там попадалось брошенное оружие, сиротливо лежащее в примятой траве. Латная перчатка, из которой торчала часть кисти, выбитые зубы, кинжалы, целые куски кольчужной рубахи, срезанные удачным размашистым ударом, помятые и сломанные плюмажи, цветастые перья, какие крепят на шлемах.
«Скорее всего, отряд знати», – решил Волот, с трудом разобрав гербы на порванных в лохмотья накидках поверх помятых доспехов. Зелёное с синим, цвета молодого дворянства. Должно быть, отправились на разведку и угодили в засаду. Горделиво реющий стяг, насмешка взявших верх в схватке, древко которого нашло опору в горе трупов, заявляло и о происхождении победителей. Методы последних, судя по тяжёлым арбалетным болтам, накрепко засевших в латах мертвецов, оказались действенней.
Живых здесь быть не могло. Раненые либо давно погибли от лихорадки, либо оказались в плену ради выкупа. Оруженосцев, верных спутников рыцарства, наверняка угнали в рабство или просто добили. Чёрные вороны, несколько крупных стай, вихрем когтей и перьев кружили в поднебесье, словно надеясь, что Волот присоединится к мёртвым. Их глухое, полное жажды карканье разносилось на всю округу, а потому не могло долго оставаться без внимания – на притворно скорбный плач могильных птиц наверняка откликнутся их собратья, паразиты войны, мародёры. Надо было спешить.
Уже возвращаясь обратно, охотник почувствовал под сапогом очередную кость. Смутное чувство заставило его застыть, будто встретив невидимую стену, отвести в сторону носок и приглядеться. Маленький стальной щиток приветливо блестел на солнце. Украшенный гербовыми цветами, он служил защитой сочленений брони какого-то лорда – судя по глубокой борозде, след крепкого удара, вполне успешно. Виновато оглянувшись на застывшие в немом изумлении трупы, он наклонился и поднял щиток с земли. Меньше, чем кажется издалека, он удобно лежал в руке. Шершавая сталь, холодная и влажная от росы, хранила в себе воспоминания, это чувствовалось сразу. Вполне возможно, последние секунды жизни её бывшего владельца.