Лотос, рожденный в грязи
Шрифт:
Сомова усадила Снежану в кресло, махнула рукой, и из-за высокой стойки, похожей на ресепшн в отелях, вышла девушка и приблизилась к ним.
– Я слушаю, Инара Васильевна, – почтительно произнесла она.
– Будь добра, принеси девушке воды, ей плохо, – распорядилась Сомова таким тоном, что Снежане стало не по себе от резкой перемены – с ней Инара Васильевна была участливой и приятной, а с девушкой – резкой и начальственной. – Вы посидите тут, отдохните, – это относилось уже снова к Калинкиной. – Уйдете, когда станет лучше. Я, к сожалению, должна идти. Ни в коем случае не уходите, пока не полегчает, а то упадете еще, чего доброго. Вы, простите
Что укололо Снежану в язык, чтобы произнести эту фразу, она потом даже не могла понять, но выпалила:
– Да вы что! Я… я никогда не была с мужчиной! – И, видимо, ей удалось изобразить праведный гнев, потому что Сомова даже смутилась:
– Простите, пожалуйста… я… это было ужасно, мне не стоило задавать такой вопрос. Вы – очень достойная девушка. Простите еще раз. Отдыхайте.
Она выпрямилась и отошла, уступая место подошедшей с бутылкой воды и стаканом на подносе девушке, но Снежана успела заметить, как Сомова подает какой-то знак, и та кивает.
«Ну, точно пить не буду, как же выкрутиться-то?» – лихорадочно соображала она, наблюдая, как девушка откручивает крышку и наливает воду в стакан.
Наполнив его, девушка села в кресло напротив Снежаны и с вежливым вниманием посмотрела в лицо:
– Вам что-нибудь еще нужно? Не стесняйтесь, пожалуйста, я помогу.
– Нет, спасибо. Я посижу минут десять и пойду, мне уже лучше. – От этого взгляда Снежане стало почему-то не по себе.
– Мне зовут Наташа, а вас?
– Снежана. – И тут опять зазвучал голос Тины: «Легенду лучше создавать такую, в которой не запутаешься, потому что ее придется повторять многократно. Используй только то, что сможешь запомнить».
– Вы работаете, учитесь? – продолжала Наташа, и Калинкина насторожилась – не слишком ли много вопросов человеку, которому стало плохо на улице, а тебя попросили всего лишь принести воды?
– Работаю.
– А кем, где?
«Такое впечатление, что прохожу собеседование при приеме на новую работу», – начала раздражаться Снежана.
– А что у вас за центр? – проигнорировав вопрос, задала она свой, и Наташа, даже не смешавшись, на той же ноте произнесла:
– Досуговый центр. Тут пенсионеры занимаются, дети, подростки. Разные кружки, хор есть. С утра и до вечера обычно дети, потом взрослые собираются, общаются, поют – да вы оставайтесь, послушайте.
– Не могу сказать, что фанатею от хорового пения, – пробормотала Калинкина, отметив, как мастерски девушка ввернула вот это «оставайтесь».
– Мне тоже сразу не очень понравилось, – улыбнулась Наташа. – А потом начала прислушиваться – ну, красота же… даже самой захотелось присоединиться.
«Ненавязчиво, – оценила тонкий ход Снежана. – Ладно, послушаем дальше».
Но Наташа посидела еще минутку и, извинившись, вернулась за свою стойку. Снежана начала придумывать, как стащить бутылку и попробовать отдать на анализ ее содержимое, но почему-то побоялась насмешек Добрыни и от этого плана отказалась.
Время шло, надо было уходить, чтобы не вызвать подозрений и новой волны ненужных вопросов, и Калинкина поднялась.
– Уже уходите? – спросила Наташа. – Вам точно лучше?
– Да, спасибо. Впервые такое.
– А возьмите вот брошюрку, почитаете на досуге. Тут про наши кружки написано, вдруг заинтересуетесь? – Она протянула через стойку красочную брошюру, и Снежана взяла ее. – Там телефоны написаны, если что – звоните, проконсультируем, – улыбнулась Наташа. –
То, что она запомнила имя, Калинкину немного удивило – она, например, уже не могла вспомнить, как звали парня-охранника, с которым она просидела у ворот.
«Возможно, я просто предвзята, потому что здесь замешана Сомова, о которой я кое-что знаю, – думала она, выходя на крыльцо. – Скорее всего, эта Наташа просто внимательная, вот и все. Но, с другой стороны, зачем-то она мне эту брошюру втюхала? Я ведь не проявила интереса, не задала вопросов. Ладно, дома посмотрю».
Она понимала, что сегодня дожидаться Инару Васильевну и провожать ее домой не стоит – Сомова видела ее близко, так что завтра придется маскироваться иначе. А пока Снежана решила поехать в офис и рассказать о метаморфозах Инары Васильевны Тине и Вовчику.
Но к оказанному приему она оказалась не готова.
Внимательно выслушав все, что Снежана хотела рассказать, Тина, с серым от недосыпа лицом и ввалившимися глазами, сжала пальцами переносицу и спросила:
– У тебя как со слухом?
– Что? – переспросила растерявшаяся от неожиданного вопроса Калинкина.
– Вот я и спрашиваю – со слухом что у тебя? Я просила не подходить к Сомовой близко? Просила в контакт с ней не вступать?
– Так я же… – но Тина хлопнула по столу:
– А ты же решила, что все можешь, да? Сколько раз еще нужно тебе объяснить, что без специальной подготовки входить в контакт с представителями любого культа нельзя? Понимаешь – нельзя! Я несу за тебя ответственность! Что я буду говорить твоему отцу, когда окажется, что ты у нас вдруг обратилась в новую веру и собираешься уехать в монастырь от греха подальше?!
– Да куда я…
– Помолчи! – прервала Тина, и сидевший на диване Добрыня, перехватив взгляд Снежаны, покачал головой – мол, молчи и слушай, а то будет хуже. – Мы обсуждали с тобой варианты, при которых ты можешь быть полезна в этом деле. Где там было близкое знакомство с Сомовой? Я просила держаться подальше от досугового центра – там крутится тот, кто нам нужен, не надо вызывать подозрений! Мы ищем человека, любое необдуманное движение может поставить под угрозу жизнь девочки. Ее родная бабка запихала туда, неужели ты думаешь, что она задумается, если поймет, что Мирослава стала причиной повышенного интереса к монастырю?! Да она ее велит в тайгу выгнать, и все! И потом… я ведь предупреждала, что нужно оценивать риск для собственной жизни и психики. Думаешь, что всему научилась? Я после первого дела три месяца пролежала в нервном отделении, никак в себя не могла прийти! А ты, толком еще ничего не зная, лезешь в место, где заправляет уголовник!
Снежана попробовала что-то возразить, но Тина не стала слушать, выскочила из кабинета, на ходу бросив Добрыне:
– Я к Садыкову!
В кабинете стало тихо, гудел только включенный компьютер, да за окном вдруг пошел дождь, которого никто не обещал с утра.
Добрыня потянулся, встал с дивана и подошел к столу, сел напротив Снежаны:
– Ну что, Калинкина, опять облажалась?
– Почему вы меня оба считаете какой-то дурой? – подняв на него глаза, спросила Снежана. – Вот чего мне сейчас Тинка наговорила? Я ничего такого не сделала, просто вышло, что мне реально стало плохо, я не ездила на таких самокатах, а тут выбора не было, боялась бабку упустить. Я же не знала, что она меня увидит и с помощью кинется! И отца моего еще приплела. Вот это-то зачем?