Любимый ученик Мехмед
Шрифт:
Сидя рядом с Учителем, он сначала избавился от кафтана, через некоторое время — от домашних сапог из мягкой кожи, а затем — от исподней рубашки. Как необычно оказалось ощущение, когда человек, которого ты более четырёх лет считал недосягаемым, прикасается к твоему торсу не через одежду! Мехмед вздрогнул, но не от боли, а от волнения.
— Успокойся, мой мальчик, успокойся, — улыбнулся Наставник и осторожно поцеловал ученика в плечо, затем — в ключицу, наверное, надеясь, что тот сможет быстро привыкнуть к новому, перестанет вздрагивать. Мехмед не смог — дыхание участилось, сердце заколотилось, и тогда Учитель
— Учитель, что Ты делаешь? — засмеялся юный султан, а Учитель разжал зубы, но тут же куснул бороду с другого края.
— Хватит! — сквозь смех попросил Мехмед, попытался отстраниться, но Учитель не отставал, подался вперёд, и они оба повалились на ковёр. Ласки превратились в потешную возню, а когда она закончилась, потому что оба участника запыхались, юный султан спросил:
— Учитель, Тебе всё ещё не жарко? Сними одежду.
Кажется, это был последний раз за вечер, когда ученик велел, а Учитель повиновался. Дальше все события совершались по иному порядку — ученику следовало делать лишь то, что предлагает Учитель. Пусть Мехмед в порыве страсти попытался стать тем, кто определяет ход событий, но Учитель как-то незаметно дал понять, что это не нужно.
— Успокойся, мой мальчик, успокойся, — повторял Он, целуя ученика, но действовал так, что у Мехмеда не было возможности ответить на поцелуй таким же поцелуем, а на ласку — такой же лаской. Как ответить, если Учитель, проявляя чувства, стоит перед тобой на коленях или оказался у тебя за спиной? Твои руки касаются Его, твои губы стараются дотянуться до Него, но Он находится в таком положении, что способен сделать для тебя очень много, а ты для Него — почти ничего.
Так было возле расстеленного на коврах полотна с лакомствами и так продолжилось на ложе. Ученик только получал удовольствие, но не дарил, так что поначалу ощутил растерянность, спрашивал себя: «Что мне делать?» — но вскоре понял, что ответ находится в чужой голове, голове Учителя, которого нужно просто слушаться. Как непривычно, но чудесно!
Мехмеду вдруг показалось, что он ни разу по-настоящему не отдыхал за минувшие годы и только сейчас может отдохнуть, потому что всё само совершалось именно так, как он мечтал — стало не нужно вмешиваться и что-то поправлять.
Исчез мучительный вопрос, на который так долго не удавалось найти исчерпывающего ответа: «Любят ли меня?» Раньше Мехмед всё время искал подтверждений, что да, любят, но теперь вдруг перестал искать, потому что ответ находился как будто бы повсюду: «Конечно, да. Как можно сомневаться!» Теперь не имело смысла спрашивать.
А ещё такой глупой показалась мысль о том, что всё происходящее может считаться неестественным, и что Творец якобы задумал соитие как акт, который должен происходить лишь между людьми разного пола. «А что же для меня естественно? — с затаённой улыбкой думал Мехмед. — Чувствовать на своей спине палочные удары, а не поцелуи?»
Признанные мудрецы, которые теперь казались юному султану глупцами, упирали на то, что тело женщины нарочно создано, чтобы мужчина мог проникать в неё. «Но если так, — думал Мехмед, — тогда почему Творец не позаботился, чтобы мужчине было проще? Мужчине в первый раз приходится продираться внутрь, а женщина стискивает зубы от боли. Невольно задумаешься, по той ли дороге движешься,
Учитель так и сказал, когда понял, что тело ученика поддалось и ждёт продолжения:
— Ты как будто создан для этого. Кровотечения нет.
— А оно могло быть?
— У многих бывает с непривычки. А иногда кровотечение — протест: тело не хочет принимать того, кто стремится им овладеть. Но чаще всего кровотечение бывает из-за спешки. Именно поэтому я не торопился, уговаривал твоё тело раскрыться. Это важно. Поначалу без долгих уговоров не обойтись, даже если тело склонно подчиниться.
При одном воспоминании об особенных ласках, которые помогают «уговорить» тело, Мехмед взволнованно вздохнул и вдруг задумался о том, сколько ещё не узнал от Учителя. Юный султан показался себе неопытным, несмотря на то, что у него уже было три жены и два сына.
Много жён и дети ещё не означают, что ты много испытал на ложе. Три жены — три девочки, которые ничего не умели! Они не могли дать Мехмеду и десятой доли тех знаний, которые мог дать Учитель! Те чувства, которые Мехмед видел у Гюльбахар, Гюльшах и Мюкриме, были лишь бледным подобием той страсти, которую сейчас проявлял Учитель. Возможно, жёны ощущали больше, чем выражали, и просто не знали, как выразить. А Учитель знал.
Ученик даже обрадовался, что должен не отвечать на эту страсть такой же страстью, а уступать ей. Теперь Мехмед просто не сумел бы ответить. Он растворился в чужом чувстве и почти перестал существовать. Это стало ещё одним новым переживанием — если поначалу он получал удовольствие, подаренное Учителем, то теперь стал ощущать чужое удовольствие почти как своё. Поэтому так ясно ощутилось то, что соитие близится к завершению.
Юный султан забыл о себе. Забыл настолько, что не сразу понял тихие слова Учителя, который, окончательно овладев учеником, произнёс:
— А теперь я помогу тебе завершить дело.
Разумеется, речь шла не о том, чтобы ученик сам овладел Учителем. Такого не могло случиться, но зато ученик мог дать выход своим чувствам другими способами.
Мехмеду вспомнилась чья-то беседа, которую он слышал на одном из пиров, когда праздновал свадьбу с Мюкриме. Двое гостей, уже довольно пьяных, рассуждали о том, что представляет собой соитие. Один из них сказал: «Если тебе не случилось проникнуть внутрь, это означает, что ничего не случилось, а если ты уверяешь, что оно всё же случилось, это значит, ты — женщина, и проникали в тебя».
Очередная глупость двух людей, которые не знают, о чём говорят! Мехмед совсем не чувствовал себя женщиной, пусть и оказался в непривычном положении. И обо всём произошедшем он никак не мог сказать: «У меня не случилось ничего». Полученный опыт казался более значимым, чем всё прежнее, когда Мехмед сам становился проникающим.
Некоторое время лёжа неподвижно и прислушиваясь к себе, юный султан пытался осмыслить это. Меж тем в светильниках уже почти закончилось масло, в комнате стало заметно темнее. Мехмед вдруг вспомнил об окружающем мире и не столько увидел, сколько угадал, что Учитель, лежащий рядом, спит.