Любовь хранит нас
Шрифт:
— Спасибо, дядя Юра. Нет-нет. Клянусь!
— Ну, бывай. Отцу — привет, а матери — жаркий поцелуйчик в щеку.
Обязательно передам! Именно в таком порядке. Но позже!
Провожаю удаляющуюся спину Шевцова и тут же быстро набиваю сообщение для Ольги:
«Когда заехать в твою любимую библиотеку, таинственная незнакомка?».
Незамедлительный ответ:
«Сегодня, вероятно, не получится. Личная встреча не состоится, давай в сообщениях прощаться. Мне было приятно с тобой познакомиться, Алексей. Спасибо за помощь с ограждением,
Бла-бла-бла и тру-ля-ля! «Хорошо и спокойно» — охерительная похвала! Спасибо, спасибо, но аплодисменты, определенно, лишние! Когда она пишет всю эту литературную муть, то возникает стойкое впечатление, что девочка под наркотическими препаратами и шумно бредит. Уже, одалиска! Уже и попрощались, и заново, пожалуй, встретимся — смотрю на время, — где-то минут через пятнадцать я точно буду на общественно-культурном, просветительском, но до хреноты скучном месте.
Предполагаю так, а в мессенджер ей для острастки и ожидания пишу:
«Оля, я с тобой не прощаюсь. Сегодня обязательно встретимся».
Пусть дергается и ждет. Нет такого закона, правила или нормы поведения, что я, свободный человек, не могу общаться с понравившейся мне девчонкой. Я именно сейчас почему-то стопроцентно уверен, что она свободна. Нет у нее никакой семьи, думаю, что особо-то и не было. Раз не торопится с возвращением в убогое общежитие к своему любимому мужу, значит по факту есть уже развод, разрыв, закономерный финал их жарких отношений. Я две недели, как молочный теленок, за ней ходил, жался к тепленьким сиськам, трогал губами шею, пытался привязать ее к себе, хотел понравиться и приручить. А сейчас? Пожалуй, чуток изменим правила. Пойдем в обход и не исчезнем с поля зрения Оли Климовой.
К зданию центральной городской библиотеки подъезжаю через жалких десять минут, после шутливой угрозы в адрес строптивой одалиски. Ухмыляюсь — сука, радуюсь тому, что сейчас с ней выкину. Глушу мотор, выключаю музыкальный бред, пишу Сереге, что предыдущая композиция в той тяжелой аранжировке была, по-моему, сочнее и даже круче. Дожидаюсь стандартного: «Пошел ты нах, чугунный меломан. Все, что делают мои руки — мегакруто! Ты там как? Когда в гости ждать? Надо бы где-то пересечься», скидываю координаты родительского дома и ставлю ярко-алый крест на снимке:
«Где-то тут, бродяга!».
Смайлик со злобной рожей с паром из ноздрей и еще раз:
«Пошел ты нах, уебищный папин подкаблучник!».
Киваю головой, мол, да, ты прав, мой брат, и выползаю из своей малышки.
— Добрый день! — подхожу к деревянной стойке, дебильно отклячиваю зад, упираюсь локтями и чуть ли не укладываюсь мордой по-кошачьи, и мило, с обворожительной улыбкой, обращаюсь к тетке в роговых очках с седой дулей на макушке.
— Здравствуйте, говорите, пожалуйста, тише. Это общественное
Ну, блядь, просто зашибись! Институт благородных девиц и не иначе, замечательное место работы для молодой девчонки. Я… Я… Я сейчас взорвусь!
— Извините, пожалуйста. Я тут в первый раз, правил ваших совсем не знаю…
И не сбрехал! В последний раз был в подобном «публичном» заведении на первом курсе института — мама приказала:
«Иди, сынок, учи основы черной металлургии. Потом зайдешь на кафедру высшей математики, я договорилась, и попросишься в ученики к профессору Шишкову. Леша? — Да, мама. Я пошел?».
И зашел…в студенческий клуб, а там вступил в молодежную ячейку студентов-альпинистов. Все! Весь мой опыт в таких убогих местах. Читальные залы, залы периодической литературы, иностранных переводов, каталог, кружок по книжным интересам — это все однозначно мимо. У моей матери прекрасная с любовью собранная домашняя библиотека — отец затаскивал нас с Серым туда, когда наказывал за порванные джинсы. Мы правили от всей души редкие книги — Толстому дорисовывали чуб, а Лермонтову наращивали ресницы и набивали татуажные перманентные брови. А тут… «Говорите тише!». Страшнючая тетка со сложной пикой на башке…
Где моя Климова? Где моя? Моя? Климова?
— Прошу прощения, мне нужна ваша сотрудница.
— Это не дом свиданий, молодой человек.
— Так и она не моя девушка. Это моя сестра, — вру и не краснею. — Двоюродная, правда. Но…
— Фамилия? — из-под очков на меня смотрит — старая карга подробно изучает. — Она сегодня здесь?
— Да, по графику. Ольга Сергеевна Климова!
Такие данные у меня есть.
— Адрес тоже говорить? — строю ей глазки — бабуля на мои заигрывания не ведется.
— Она в данный момент находится в хранилище.
Охренеть! Она что, музейный экспонат?
— Одна?
— Там соглядатаи ей не нужны. Она перебирает книги.
— Хотелось бы увидеть сестричку. Связь плохая, — вытаскиваю свой телефон и издалека показываю на якобы отсутствующие сотовые «палочки». — Я в городе проездом — буквально пару часов, потом самолет до Веллингтона…
— Вы из Новой Зеландии?
Это в Новой Зеландии? Просто наобум сказал. Я знаю только английского военного начальника, лорда Веллингтона. А тут… Блядь, как я удачно попал на гребаную старую интеллектуалку.
— Так получилось. «Врачи за здоровую планету», возможно, что-то о нас слышали?
— Да-да, конечно. Вы делаете очень благое дело. Спасибо, молодцы. Поддерживает и Африку, и Латинскую Америку.
Она тоже с искрой. Я несу пургу, а она еще и дальше ложное дерьмо разносит.
— Так что с моей сестрой? Как ее достать из хранилища? — по-моему, я облизываю губы и страстно на эту старушенцию дышу. По крайней мере, у нее потеют стекла и колышутся тонкие волосики.
— Лучше спуститься. Могу Вас провести. Не возражаете?