Любовь и ненависть

Шевцов Иван Михайлович

побрел по проспекту к центру.

Стоял задумчивый, тихни июньский вечер. Андрей долго

пытался собраться с мыслями, навести их фокус на один

предмет - Ирину, но мысли разбегались, как шаловливые дети.

Он заметил, что народу на улицах столицы стало намного

меньше. "Должно быть, на дачах, - решил он и вспомнил свою

дочурку, которая сейчас где-то далеко, на песчаном берегу

Черного моря. Больно и тоскливо сделалось на душе. Что

будет

с ней, с Катюшей? Невозможно было представить, что

она, его милая крошка, будет называть папой кого-то другого. А

может, на самом деле того другого в действительности нет,

может, он существует лишь в его ревнивом воображении и

Ирина сейчас с подругой слушает концерт?

Ложь, обман - самое страшное во взаимоотношениях

между людьми и особенно близкими. Когда-нибудь этот порок

человечества, такой же позорный, как воровство, исчезнет, и

люди в своем величии поднимутся сразу на много ступеней

нравственного совершенства. Зачем она лгала? Почему не

сказала прямо?.. Андрей, затягиваясь крепким, дурманящим

дымом сигары, медленно брел по малолюдному

Ленинградскому проспекту и вспоминал шаг за шагом, год за

годом всю свою жизнь с того дня, как на морском берегу

впервые увидел юную, несказанно прекрасную фею -

адмиральскую дочь Иринку, как потом через пять лет

завидовал своему однокурснику Марату Инофатьеву, ставшему

мужем Ирины. Вспоминал суровое Баренцево море, на берегу

которого среди холодных скал приютилось небольшое селение

Завируха, где началась их с Ириной семейная жизнь...

Красивые и грустные воспоминания.

Он пытался понять, ответить самому себе на вопрос, как

все это случилось, разобраться в тонких и сложных повадках

женского сердца. Ведь было все так хорошо в их семье, ровно,

гладко, спокойно, если не считать последних месяцев, когда

незаметно началась полоса отчуждения, холодка, вылившаяся

в размолвки, в острый разговор, когда они друг другу

высказали свои претензии и обиды, накопившиеся за многие

годы их совместной жизни, высказали в запальчивости, резко,

грубовато. Ирина с какой-то болезненной придирчивостью

припомнила все его промахи, существенные, несущественные

и даже мнимые и была признательна ему за деликатность, за

то, что он не отвечал на ее нападки. Только однажды,

доведенный ее упреками в невнимательности к ней (не открыл

дверь лифта, не подал руку, когда она выходила из

троллейбуса, не поцеловал, уходя на работу, "идешь впереди,

а я должна бежать за тобой, как собачка"), он сорвался,

сказал,

что никогда не чувствовал ее ласки, в которой так нуждался. И

в этом его замечании была немалая доля правды. По своему

характеру, природой ей данному, Ирина, в общем-то духовно

богатая натура, женщина, наделенная тонким умом, вкусом и

тактом, не отличалась особой нежностью. Скорее, это была не

то что холодная, но туго воспламеняющаяся натура. Она

напоминала яблоню, которая долгие годы цветет не густо и не

броско, даже совсем скромно, по цветочку на ветке. И потом

однажды, неожиданно, в какой-нибудь особый май вдруг

вспыхнет таким розовато-белым пламенем, что, кажется, вся

крона - один сплошной бушующий цветом шар. Эта огромная

всепоглощающая страсть, подавившая и ласку, и нежность,

растоптавшая сдерживающий холодок рассудка, пробудилась

в Ирине именно теперь, и, как это чаще случается,

пробудилась не к мужу, а к другому, из которого ее буйная

деятельная фантазия сотворила себе кумира. И она вдруг

ощутила в себе потребность в любви, жажду постоянной

негаснущей любви, "даже во сне". Она совсем не

задумывалась над вопросом: а что может дать ей тот, другой?

Быть может, у него в сотню раз больше недостатков и

слабостей, чем у ее мужа, который любит, ценит и понимает

ее. Быть может, тот, другой, не даст ей и десятой доли того, что

давал муж.

У Андрея была привычка - всегда рассчитывать на

худшее, быть готовым к самому тяжелому удару судьбы, чтобы

легче перенести его. Потому и сейчас он убедил себя, что

Ирина ушла на свидание, быть может, ушла навсегда и что

случилось непоправимое: наступил конец их семье, крушение

всего, что было главным, основным в его жизни. Сердце его не

было защищено. Он по-прежнему, пожалуй еще сильней,

любил Ирину, только теперь к этому чувству примешивалось

что-то другое, резкое, обостряющее. Ему казалось, что все

пошло кувырком, опрокинулось и он немедленно должен уйти

из МУРа, уехать в деревню к матери. Работу найдет в той же

милиции. Теперь у него есть опыт. Возвратиться домой,

собрать свои вещи и уехать. Да, но как с работой? Может,

лучше снять пока комнату в Москве? И верно: почему он

должен бежать из Москвы? Снять комнату и работать на

прежней должности. Найти частную комнату в Москве сейчас

не проблема. Поможет Струнов - он старый москвич.

Андрей пошарил в карманах, нашел двухкопеечную