Любовь одна – другой не надо

Иголкина Леля

— Мы приехали, Наташа, — трогаю ее за кисть. — Идем, пора и честь знать. Хорошенького понемногу. Тебя не укачало?

Не одергивает меня, не шипит, не нервничает, не взбрыкивает, но и встречно никаких движений не осуществляет.

— Хорошо, — только бледными губами произносит.

— Вадим, — перевожу взгляд на водителя, — ты на сегодня можешь быть свободен. Мы останемся на ночь, а завтра выходной, поэтому не стоит заезжать. Сам разберусь. Приятного вечера, — не слушая его ответ, обхватываю руку Черепахи, и тяну ее на выход. — Идем, куртизанка, нам туда.

— Спокойной ночи, Вадим, — Наташа аналогичным образом, что и раньше, только в несколько ином направлении, двигается за мной и отвешивает еще одну улыбку моему водителю. — Приятно

было с Вами познакомиться.

— Спокойной ночи, Наташа, — спокойно ей отвечает. — До свидания, Григорий Александрович. Хорошего вечера.

— Счастливо, Вадик, — и тихо добавляю. — Отдыхай и не обижайся.

Он отворачивает голову и включает поворотник, собирается сдавать назад. Машина, подмигивая фонарями, плавно трогается и отъезжает от нашего места. Стою с Наташкой перед ступенями к парадному входу в гостиницу и ловлю открытым ртом легкий теплый ветерок. Что-то в воздухе витает. Несладкое, ненавязчивое, спокойное, родное… Очень тонкий аромат, словно из детства… Морской бриз или цветочный запах. Это ее парфюм, шампунь для волос, гель для тела, крем, или природный, естественное Наташино амбре? Колечки кончиков волос раскачиваются на жалком подобии ее груди, а сама она с опаской или детским интересом осматривается по сторонам.

— Куда идти? — вытаскивает из моих сжатых пальцев свою руку и неуверенно оглядывается назад. — Туда, наверное? Наверх?

— Естественно, — шиплю. — Не передумала? Другого шанса ведь не будет, — прищуриваюсь и жду нужный мне ответ.

Но…

— Нет. Идем, Григорий. Я замерзла.

Вот это нервы! Как она сейчас подозрительно спокойна! Это даже возмутительно. И слегка прискорбно. Я ведь тот самый сучий первый встречный, к тому же без венерического паспорта и без психиатрического освидетельствования — а вдруг я за половые преступления неоднократно осужден, зато с огромными деньгами — только это ей полностью подходит, или устраивает мой эрегированный член и все? Важно? Ценно? Все мелочное и плотское «хорошей девочке» по нраву? Подхожу по ее надуманным параметрам для секса за пятьдесят кусков? Все просто? Ни двух-трех встреч, ни чашек обжигающего кофе, ни обеденных совместных перерывов, ни походов в парк, ни обязательного знакомства с папой-мамой — хотя ее родителей я и так прекрасно знаю, но все же… Факт есть факт! По-видимому, у Шевцовой все же какой-то мозговой сдвиг. Она сильно опустилась, выглядит, как… Откровенная похотливая недотраханная сучка! Не думал, что такое в голову придет, а оно вот как получилось!

— Наташа, — двигаюсь немного позади нее, открыв себе обзор на узкую спину, выпирающие плечи и перекатывающийся женский зад. — Так же нельзя… Нельзя… Нельзя! Слышишь? — вопрос выкрикиваю ей в затылок. — Остановись, пожалуйста. НАЗАД!

— Испугался, Велихов? Никто ведь не узнает, Гриша. Не переживай за возможное разглашение этой тайны. Никому не скажу, за какую цену ты сегодня меня возьмешь в миссионерской позе без минета. Я серьезно — последнего не будет, сам заведешь себя, ты наверняка умеешь рукодельничать, в свои тридцать девять, думаю, много повидал. А впрочем, на это мне плевать! Но секрет никому не выдам, тем более что это все я затеяла сама, а значит, моя вина и зона полной ответственности за всевозможные последствия, как отец говорит, план ликвидации пожара мой, значит, мне его и исполнять.

— Какого пожара? Что ты больную чушь несешь? — шикаю и в сторону рычу.

— А что тебя смущает, Григорий? — останавливается перед вращающейся дверью и ждет, когда я присоединюсь к ней, расположусь плечо к плечу, как будто рядом. — То, что мы с тобой давно знакомы? Или то, что я Шевцова, младшая сестра Максима, твоего школьного дружка? Ты ведь сам добивался моего внимания, сегодня я оказала его и выбрала тебя. Теперь что не так? Ты ведь, как сумасшедший, интересовался, чем я таким непотребным занимаюсь на этих встречах, и почему так тщательно стараюсь замести свои следы. Все очень просто, а ты стопроцентно прав. Мне нужен холостой мужчина, но так

как, как ты опять же меня заверил, не каждый согласится на случайную ночь с первой встречной, я добавляла к горькой настойке, предлагаемой одобренному мною кандидату, сладкую финансовую составляющую. А потом еще кое-что сообщала. Вячеслав вот сильно испугался или… Не знаю, но он ушел. Посмотрим, как с тобой пойдет.

То есть, ее любезное предложение на полтосик косарей это еще не сладкая вишенка на торте? Еще не все? Будет продолжение?

— А ты на что надеялся?

— Рассчитывал отправить тебя папе. Как вариант, в подарочной упаковке. Потом…

— Передумал, видимо? И привез меня в свое постоянное проплаченное место, где, вероятно, ты занимаешься с такими же случайными женщинами, как и я, незащищенным сексом. Я права?

— Ненормальная! Идиотка! Ты, видимо, совсем не отбиваешь серьезность ситуации? Не понимаешь, как это все может хреново закончиться? Именно для тебя! Для тебя! Тебя! — тычу ей пальцем в улыбающиеся губы.

Теплые, пружинящие, мягкие, хоть и бледные, очень пухлые, большие. Хотелось бы попробовать их на вкус, раз уж мы сюда приплыли — чем, как говорится, черт не шутит. Один поцелуй и все. Ты охренел, козел? Ни хрена себе план, «Григорий»? Ты уже о поцелуе с ней мозгуешь. Силой засунешь Шевцову в какой-нибудь свободный номер, а сам отправишься спать в соседний, вызовешь туда дешевку и спустишь с блядью поднакопившийся за этот вечер пар.

— Знаешь, представляешь, догадываешься хотя бы о том, что с тобой могут сделать все эти жалкие кавалеры на глазах общественной толпы, но бешеные твари, когда никто не видит их слюнявых харь? Сомневаюсь, что ты встречала хоть одну изнасилованную девочку вот такими благодушно настроенными на интимные беседы и не только мудаками, а я с такими потерпевшими малышками знаком не понаслышке. Ты просто не догоняешь! Не знаешь по своему скудоумию, видимо! Игры тут устраиваешь! Сама в них, как полоумная, играешь. А ну-ка пошла к стойке, Шевцова! Быстро! Надо, видимо, преподать иной урок, раз по-хорошему ни черта не понимаешь.

— Ты выбирай выражения, когда разговариваешь со мной!

— Иди вперед, ссыкуха с пятьюдесятью «ка» в кармане. И не возникай!

Проталкиваю ее в свободный разворот револьверной двери и спешно следую за ней. По-моему, я странным образом спотыкаюсь и совершенно не успеваю за женским семенящим цокающим шагом. Наташка-черепашка быстро подходит к администратору, укладывает руки на поверхность и, наклоняясь над темной полированной столешницей, говорит скромно напомаженной девице:

— Привет! Меня зовут Наташа. Великолепный вечер, Вы не находите?

Тут при свидетелях ее прибить, не поднимаясь в вылизанный номер?

— Добрый вечер, — с улыбкой сегодняшний администратор тихо отвечает, а затем персонально здоровается со мной. — Здравствуйте, Григорий Александрович!

Это вот точно было лишним! Не стоило персоналу гостиницы узнавать меня, но ничего уж не поделать. Все свершилось и карты вскрыты! Теперь играем с Наточкой в открытую! Да я здесь неоднократно бывал. И что? Нет статьи, по которой мне можно хрень какую-нибудь за посещение гостиницы впендюрить! А эти служащие просто хорошо воспитаны, выдрессированы, вышколены и заточены на великолепный финансовый результат — официальная зарплата и мои чаевые, но все же щедрые, подачки.

— Вам…

Нет-нет! Не даю ей высказать глупое предположение о постоянном номере и предлагаю совершенно иной вариант, но тоже где-то близко к тому, что было до сегодняшнего спонтанного момента.

— Ужин? — администратор предлагает.

— Ты голодна? — смотрю на посерьезневшую и вытянувшуюся струной отрешенную Наташу.

— Ничего не хочу.

— Шампанское и шоколад. Белый, черный, молочный, с орешками, с перцем, с ягодами. Все, что у вас есть. Ты ведь любишь сладкое, Черепашонок? — пытаюсь взять свою резко задумавшуюся о чем-то спутницу за руку. Наташа разрешает и внимательно разглядывает наш пальчиковый крепко сплетенный клубок.