Любовница мафиози
Шрифт:
Прежде чем я смогла отговорить себя от этого, я тихо пробралась сквозь кусты, пока не достигла двери. Я не спеша взялась за задвижку, двигаясь медленно, чтобы не издать ни звука. Когда дверь открылась достаточно, чтобы я могла протиснуться, я проскользнула внутрь и остановилась на лестничной площадке, прижав дверь ногой, чтобы можно было видеть происходящее снаружи.
Несколько минут они молчали. Я подозревала, что Раваццани давал своей жертве возможность собраться с мыслями, нагнетая страх. Это было похоже на его
Кто-то украл у Раваццани? Обманул его? Что-то определенно пошло не так, иначе все они не оказались бы в подземелье.
Тот, кого он обвинял, постоянно отрицал это, снова и снова говорил нет. Раваццани злился все больше. — Mi prendi per scemo, Sergio (перев. с итал. Ты думаешь, что я глуп, Серджио)? — крикнул он.
Кулак ударил по телу, дважды. Потом еще раз.
Затем последовала череда мольб, хрипов и стонов, когда избиения продолжались. Сам ли Раваццани наносил удары или поручил эту работу кому-то из своих людей?
Я представила его с высоко засученными рукавами и напряженными мышцами, когда он наносил удар за ударом, пот катился по его лицу. Вместо того чтобы вызвать у меня отвращение, это заставило мое сердце учащенно биться, а в животе запульсировало тепло.
Я была ужасным человеком.
Я грызла ноготь и пыталась сосредоточиться на насилии, на неправильности того, что происходило внизу, но ничего не получалось. Чем дольше я оставалась здесь, тем больше возбуждалась.
Раздался хруст, за которым последовал вскрик, и я поняла, что сломана кость. Палец?
В этот момент один из мужчин начал рыдать. — Mi dispiace, Don Fausto (перев. с итал. Я сожалею, дон Фаусто), —кричал он, его голос дрожал от боли. Затем он стал умолять.
Затем тон голоса Раваццани изменился. Из сердитого он превратился в покорный, почти отеческий. — Va bene. Dimmi, Rocco (перев. с итал. Хорошо. Скажи мне, Рокко). Говори мне.
Рокко начал говорить, его голос периодически сбивался, вероятно, от боли. Но я не могла разобрать слов. Он объяснял, почему он принял кокаин?
Раваццани ответил, что побудило Рокко и Серджио умолять еще. Что они говорили?
Я уловила только слово «esempio», что, по-моему, означает «пример». Черт, мне действительно нужно улучшить свой итальянский.
Два выстрела раздались в пустом пространстве. Моя рука взлетела вверх, чтобы прикрыть рот, подавляя вздох. О, Боже мой. Он только что застрелил двух людей там внизу. Убил и Серджио, и Рокко.
Блядь. Я не должена быть здесь. Я не хотела быть свидетелем настоящего убийства.
Я сорвалась с места на лестничной площадке и, закрыв за собой дверь, помчалась к замку. Страх сковал мое горло. Единственной мыслью было добраться до сравнительно безопасной моей комнаты и запереть дверь. Я бы пропустила
А может быть, я совсем не выйду из своей комнаты.
В кухне было темно, когда я вошла, мои ноги быстро передвигались по кафельному полу. Вдруг сзади меня схватили руки и потянули к себе. Я боролась, но руки только крепче сжали, когда меня притянули к сильной теплой груди.
– Куда ты так спешишь, piccola monella (перев. с итал. маленькая паршивка)?
Раваццани. Черт. Он знал, что я подслушивала? Я облизала губы и постаралась, чтобы мой голос звучал ровно. — Мою комнату.
Он ощущался как стена позади меня. Высокой мускулистой стеной, которая только что убила двух солдат.
Я начала дрожать, эмоции бушевали внутри меня. Он был жесток и красив, как те кошки из джунглей на канале «Природа», который я иногда смотрела, и я хотела его ненавидеть. Я хотела закричать и убежать. Но во мне тоже была тьма, какая-то часть моей души, которая наслаждалась насилием и властью и находила это захватывающим.
Эта постыдная сторона была притянута к этому мужчине. Я находила его очаровательным и чертовски сексуальным.
И снова, что со мной было не так?
Его грубая рука обхватила мое горло, крепко прижимая меня к себе. Вместо того чтобы напугать меня, его прикосновение вызвало вспышки тепла, пробежавшие по позвоночнику и осевшие между ног. Он обступил меня, демонстрируя свою силу, и мое тело обмякло, когда страх сменился потребностью и голодом. Мог ли он почувствовать мой пульс под его кончиками пальцев?
Я услышала, как он вдохнул, и решила, что он заметил мою реакцию. Затем его голос стал низким и чувственным, его губы приблизились к моему уху. — Что ты надеялась увидеть в подземелье, Франческа? Хм?
Я не знаю, о чем ты говоришь, — сказала я, мой голос был едва выше шепота.
– Лгунья. — Рука, не лежащая на моей шее, обхватила мое бедро, почти лаская меня. – Ты знаешь, что случается с девушками, которые шпионят за мной?
– Отпусти меня. Ты меня пугаешь.
– Нет, не пугаю. Ты не застыла от страха и не сопротивляешься мне. Наоборот, ты расслабленно прижимаешься ко мне, в то время как твое сердце бьется так быстро. Знаешь, о чем это говорит мне?
Я почти боялась спросить. – Что?
– Что ты не против риска. Что ты, возможно, даже наслаждаешься ею. — Он вдохнул возле моей шеи, как бы принюхиваясь ко мне. – Как и я.
Влага хлынула между моих ног, возбуждение было таким быстрым и яростным, что у меня чуть не подкосились колени. На самом деле, я бы, наверное, рухнула, если бы Раваццани не удержал меня на ногах. держал меня.
– Да, — пробормотал он. – Именно так я и думал. Никогда не пытайся сказать мне, что ты не создана для этой жизни, что ты не рождена править как королева.