Люди мы резкие (повести)
Шрифт:
– Естественно, Евгений. – Опер как-то усмешливо-изучающе поглядел мне в глаза и добавил, словно извиняясь: – Я при всем желании скрыть блокнот потерпевшего не смог бы. Ей-богу!
– Кончай кота за хвост тянуть и ходить вокруг да около! В чем конкретно суть?
– А в том, Евгений, что все записи в блокноте покойника касались исключительно одного лишь тебя. Все твои передвижения по городу с обязательным указанием точного времени. Две недели он тебя пас. Кстати, мои братья-коллеги еще не наведывались? Надеюсь, ты уже подсуетился и обеспечил себе железное алиби?
– Железное и даже пуленепробиваемое алиби
– Зачем же так пошло-грубо? – неискренне поморщился Инин. – Ты у нас проходишь внештатным сотрудником. Почувствуй разницу!
– Уже почувствовал! – пресек я глупые филологические изыски мента. – Ну так что? Дашь такие показания при острой надобности? Учти – ты получаешь от нашей фирмы в четыре раза больше положенного. Отрабатывай свой хлеб с маслом и икрой, майор!
– В четыре раза? – радостно изумился опер, алчно заблестев голубенькими глазками. – Не шутишь?
– Не раскатывай губешки раньше времени, дорогуша! – сразу содрал я с размечтавшегося опера "розовые очки". – Ты не в ту сторону подумал! И не в том ракурсе! После прошлогоднего летнего кризиса доллар аж вчетверо подскочил. Я имел все моральные права перевести тебя на рублевое довольствие, верно? Но я не кусочник и благородно сохранил за тобой месячные пять "штук" баксов. Сечешь поляну?
– Да, понял, – заметно поскучнев лицом и голосом, вяло кивнул крупный чин местных органов правопорядка. – Хорошо, Евгений. Коли сильно припрет – смело ссылайся на меня. Я подтвержу факт нашей конспиративной встречи.
– Вот и ладушки! Значит, все путем! – Я словно бы даже ощутил, как с моих плеч свалился тяжелый и опасный груз. – Ты не обманул моих ожиданий, майор. С меня причитается!
Когда с бутылкой марочного коньяка было благополучно покончено, опер патриотично-поспешно засобирался на службу отечеству. В родное управление внутренних дел то бишь. Впрочем, думаю, Инин так рвался в контору не на борьбу с преступностью, а в свой рабочий кабинет, где у него, как мне было доподлинно известно, всегда имелась алкогольная заначка в виде штофа смирновской водки.
Удерживать продажного мента я и не думал – и так уж надоел он мне хуже пареной репы. Хуже лагерной баланды то бишь.
Буквально через минуту после ухода Инина у меня появился Цыпа.
– Какие новости, Евген? – с порога поинтересовался преданный соратник. Ситуация прояснилась хоть децал?
– Наин, нихт, ноу, братишка, – ответил я, пытаясь за красивыми импортными отрицаниями спрятать свое невеселое настроение.
Цыпа разочарованно вздохнул и уселся в кресло, терпеливо дожидаясь, пока я оденусь.
Сменив стеганый шелковый халат на свой обычный повседневный прикид черные рубашку, джинсы и кожанку, – я почувствовал себя более оптимистично и уверенно. В особенности когда ощутил в кобуре под мышкой приятную тяжесть безотказно-верного "маргоши" с навинченным на ствол цилиндриком глушителя. Сунув в задний брючный карман запасную десятизарядную
Не прошло и четверти часа, как мы с Цыпой уже входили в малый банкетный зал гостиницы "Кент". Там уже находились Том и Петрович, резавшиеся со скуки в карты. При моем появлении соратники сразу прекратили данное постыдное развлечение, тем паче что играли они в плебейского "дурака", а не в приличную "буру".
– Фунт, тряхни стариной и организуй-ка свежего холодного пивка на нашу честную компанию, – обратился я к Петровичу, усаживаясь на свое законное место во главе длинного, на весь зал, стола.
– Дружественная нам строительная фирма "Феникс" закончила ремонт собачьего кладбища. Сейчас памятники смотрятся даже лучше, чем раньше. Я сам вчера ездил в "Приют для друга" принимать ихнюю работу, – доложил Том.
– Замечательно, – без всякого энтузиазма отозвался я. – Но у нас более важные вопросы в наличии. Кто-то очень старательно мутит воду в нашем тихом пруду. Интригует по-крупному, короче. Сильно подозреваю, что убийство господина Романова и налет на кладбище как-то взаимосвязаны между собой и являются делом одних и тех же лап. Весьма вероятно, что за всеми этими событиями стоит не кто иной, как тюменский Нахрап. Наверняка покойный Романов следил за мною по его заказу. Как мыслите, мальчики?
Фунт приволок на деревянном подносе полдюжины кружек ледяного пива, и обсуждение наших животрепещущих проблем сразу активизировалось. Хотя в настоящем случае определение проблем как "мертвотрепещущих" было бы явно более в тему.
– Надо замочить Нахрапа – и вся недолга! – решительно высказался Цыпа. Даже если он не при делах, все одно, пора козлу на покой.
– Я тоже так думаю, – поддержал рацпредложение Цыпы Том. – Лучше перестраховаться от греха. Тем более что никаких других контрмер мы предпринять не можем. На безрыбье и жопа соловей, как говорится.
– Ну, кое-какие шаги мы сделать все же в состоянии. К примеру, грамотно пустить информацию, что некто левый продает патроны к "парабеллуму". Товар весьма дефицитный, и если стрелок трется где-то поблизости, то вполне может клюнуть на приманку и засветиться.
– Козырная идея, Евген! – восхитился Цыпленок, возбужденно блестя глазами. – Махом выцепим мутнорылого ухаря, который спецом кокнул частника сыскаря напротив твоего подъезда!
– Сомневаюсь, что такое мероприятие станет успешным, – пессимистично заметил Том. – Ежели у неизвестного нам кадра есть уголовный опыт, он и за ящик патронов навряд ли храповик из норы высунет. Не законченный идиот, поди.
– Я никак не вкурю, Михалыч, – проскрипел со своего кресла Фунт, глядя на меня своими выцветшими буркалами. – Ты хочешь найти какой-то особенный "парабел"?
– Самый что ни на есть обыкновенный. Не лезь, Петрович, в серьезный базар. Лучше принеси-ка еще пивка.
– Но ведь этих германских шпалеров пруд пруди, – упрямо не сдавался наш старикан, явно не спеша заменить на столе порожние кружки на полные.
– Да неужели? – мягко улыбнулся я, не желая излишней резкостью обидеть ветерана уголовного "труда". – Я, к примеру, за всю свою жизнь лишь пару раз лицезрел "парабеллум". Даже в нашем, далеко не бедном арсенале ни одной такой "волыны" нет. Кончай мудрствовать, старик, – ступай за пивом!