Людовик IX Святой
Шрифт:
В 1253 году королева родила в Святой земле третьего ребенка — на этот раз девочку, которую нарекли именем бабки со стороны отца — Бланкой; такое имя уже было дано первому ребенку королевской четы, рожденному в 1240 году и умершему во младенчестве. Спустя некоторое время после родов Маргарита отправилась к королю в Сайду (Сидон). Жуанвиль вышел ей навстречу.
И когда я вернулся к королю, который был в своей часовне, он спросил, все ли в порядке с королевой и детьми; и я ответил, что да. И он сказал мне: «Я так и знал, что, уйдя от меня, вы пошли встречать королеву; и поэтому я повелел повременить с проповедью до вашего возвращения». И я напоминаю вам об этом потому, что я уже пять лет был при нем, но он никогда еще не говорил ни о королеве, ни о детях, насколько мне известно, ни со мной, ни с другими; и это, как мне кажется, дурная манера быть чужим своей жене и детям [876] .
876
Ibid. P. 326–327.
На
Впрочем, так вполне могла думать королева, робеющая в присутствии своего венценосного супруга. И это, несомненно, самое озадачивающее и самое смущающее откровение Жуанвиля о Людовике Святом.
Во время того самого шторма королева пришла в покой короля на корабле, но он прогнал ее, потому что помещение грозило затопить, и там спали только коннетабль Жиль ле Брен и Жуанвиль. Последний спросил у королевы, что ее привело. Она ответила, «что пришла поговорить с королем, чтобы он дал обет Богу или его святым совершить какое-нибудь паломничество, чтобы Господь избавил нас от этой напасти». Именно тогда Жуанвиль посоветовал ей дать обет паломничества в Сен-Никола-де-Варанжевиль (Сен-Никола-дю-Пор). Но королева не согласилась на это: «Сенешал, воистину, я бы охотно это сделала; но король такой своенравный (divers); если он узнает, что я дала обет без его ведома, он никогда меня не отпустит» [877] . Что значит divers? Это непростое слово. Н. де Вайи перевела его как своеобразный (bizarre). Ведь говорят о ребенке divers, капризный, непредсказуемый. В «Романе о Розе» говорится, что женщина diverse и muable (donna mobile!). Следовало бы попытаться уяснить значение этого эпитета превосходного источника: Жуанвиль, присвоив слова королевы, окончательно развенчивает неповторимого Людовика Святого…
877
Joinville. Histoire de Saint Louis… P. 346–347.
Отношения между Людовиком Святым и Жуанвилем завершились, по свидетельству сенешала, удивительным эпизодом, сублимацией сна.
Этот сон — второй по счету, в котором сенешалу явился Людовик. Первым был сон о крови, приснившийся ему накануне того дня, когда Людовик Святой стал крестоносцем во второй раз [878] .
Я отправился в Париж и приехал вечером накануне дня Богородицы в марте, и ни королева и никто другой не могли сказать, зачем король позвал меня. И вот случилось, по воле Божией, что под утро я заснул; и мне привиделся во сне король, стоявший на коленях перед алтарем; и будто бы множество прелатов в церковном облачении переодевают его в алую сорочку из реймсской саржи.
878
Joinville. Histoire de Saint Louis… P. 397–399.
Второй сон Жуанвиль увидел, когда все было кончено. Людовик Святой умер. Он был официально признан святым. Жуанвиль свидетельствовал на процессе канонизации. Его свидетельство было сохранено, и проповедник торжественной церемонии в Сен-Дени в 1298 году указал Филиппу Красивому и всем присутствовавшим на него, семидесятичетырехлетнего старца.
Но Жуанвиль несчастен. Во-первых, его терзают угрызения совести. Он не последовал за королем в Тунис. Он отказался (да еще вспылив) сопровождать его. Жуанвиль ответил ему, что во время первого крестового похода, когда он был за морем, сержанты французского короля и короля Наваррского «разорили и довели до нищеты его людей» и что на сей раз ему хотелось бы остаться, «чтобы помогать своему народу и защищать его». Если бы он выступил в крестовый поход, то прогневил бы Бога, «который отдал свое тело во спасение своего народа». Итак, в этом тоже косвенная, но понятная и суровая критика короля, который не страшится бросить свой народ «на произвол судьбы». Но ныне Жуанвиля терзали угрызения совести. Разве святой король заслужил это предательство, эту неверность
И Жуанвиль несчастен еще и потому, что ныне правящий король, внук Людовика, который начал щедро раздаривать мощи своего святого деда, этот король, который не любит Жуанвиля и пренебрегает им, забыл о нем и ничего ему не подарил. Хранить реликвию в своем сердце — разве этого достаточно? В ту эпоху, когда для христианина сверхъестественное нуждается в материальной подпитке, Жуанвилю необходимо вещественное напоминание о святом друге.
На помощь пришел великий вестник с неба, информатор свыше, сон.
Я хотел бы еще после этого сказать о нашем святом короле то, что послужит к его чести, каким я увидел его во сне: знайте же, что мне привиделось во сне, что он стоит перед моей часовней в Жуанвиле; и он был, как мне показалось, на редкость весел и беспечен: и мне тоже стало легко, оттого что я увидел его в моем замке, и я сказал ему: «Сир, когда вы уедете отсюда, я дам вам приют в моем доме, в том, что в моей деревне Шевийон». И он, смеясь, ответил мне и сказал: «Сир Жуанвиль, видит Бог, я вовсе не собираюсь так быстро уйти отсюда».
Проснувшись, я задумался; и мне показалось, что так было угодно Богу и ему, чтобы я дал ему приют в моей часовне, и я так и сделал; ибо я воздвиг алтарь во имя Бога и в честь него там, где его всегда будут восхвалять; и для этого я назначил вечную ренту. И я рассказал об этом монсеньеру королю Людовику, унаследовавшему его имя; и мне кажется, что он поступил бы по воле Божией и по воле нашего святого короля, если бы раздобыл реликвии подлинного святого тела и послал бы их в упомянутую часовню Святого Лаврентия в Жуанвиле, чтобы пришедшие к его алтарю испытали бы большее благоговение [879] .
879
Joinville. Histoire de Saint Louis… P. 411–413.
Еще есть надежда, что новый король Людовик X (Сварливый), быть может, пожалует ему, Жуанвилю, подлинные мощи.
Но главное достигнуто. Людовик Святой, появившись у Жуанвиля, в его замке, таким веселым и сказав ему: «Я вовсе не собираюсь так быстро уйти отсюда», вселил в него уверенность, что их дружба не умерла и что если она нужна королю, то значит он простил его и они, возможно, снова станут друзьями.
Воздвигнув этот алтарь у себя, в своей часовне, Жуанвиль обрел святого короля, обрел всецело и навсегда, ибо назначил для его культа вечную решу. Именно в этом замке, в этом символическом для него месте, Людовик Святой будет жить вечно. Сенешал не сказал только, что за неимением мощей он собирался завершить это предание святого короля вечности, воздвигнув статую в его алтаре или рядом с ним. Образ короля должен был навсегда стать его воплощением, его двойником [880] . Свидетельство Жуанвиля завершается воображаемым памятником.
880
О значении «образов» для людей Средневековья см.:
Wright J. L’Image medievale: Naissance et developpement (VIe — XVe siecles). P., 1989;
Schmitt J.-Cl. L’historien et les images aujourd’hui // Xoana. 1993. № 1. P. 131–137.
Глава десятая
Людовик Святой между моделью и индивидуумом
История и индивидуум. — Рубеж ХII–XIII веков. — «Я». — Казус Людовика Святого. — Совесть. — Король, говорящий по-французски. — Портрет короля.
Значит ли это, что сотворенная память Людовика Святого обрекает нас, захоти мы приблизиться к Людовику Святому как индивидууму, отбросить досье общих мест агиографии и сведений, находящихся в распоряжении клерикального и официального окружения монарха, и предпочесть им незаурядное свидетельство, раскрывающее, по крайней мере, некоторые стороны «подлинного» Людовика Святого, свидетельство Жуанвиля?
Все не так просто. В сущности, надо задаться вопросом, были ли общество, к которому принадлежал святой король, ментальные приемы биографов и свидетелей, принимавших участие в процессе канонизации, чувствительность эпохи и способы запоминания безучастны к индивидууму (включая и того, кто стоял на вершине общества), или же, напротив, не считалась ли индивидуальная личность одним из способов восприятия, определения и объяснения самого себя и другого и, в частности, героев биографий, житий.