Магия большого города. Леди

Мягкова Нинель

«Милая моя Пат!» - от первого же предложения, написанного знакомым убористым почерком, на глаза набежали слезы. Упрямо сморгнув их, я принялась вчитываться в ровные, уверенные строчки.

Солнце, сиявшее за окном, постепенно переползло в сторону. В какой-то момент мне пришлось зажечь прикроватные лампы - темнело здесь, в горах, быстро, почти как зимой. Звонкие женские голоса и задорный стук каблучков прошлись по этажу туда-обратно, и снова.

Беатрикс принесла мне и обед тоже.

К ужину я дочитала всю стопку. Справилась бы и раньше, но приходилось прерываться - то утереть все же полившиеся слезы, то обдумать прочитанное, и уложить

его в голове. За время скитаний по чемодану и чужим рукам письма перепутались, и определить их правильный порядок было довольно сложно. Отправитель отчего-то не проставил даты. Но по общему настроению и темам я поделила бы их на три периода.

Первый - мольба о возвращении и почему-то прощении. Что именно мой отец сделал не так, я не поняла, но он порядком обидел матушку, так что она не ответила ни на единое послание. И обо мне тоже, само собой, умолчала.

Второй - признания в любви и осознание того, что без него ей, возможно, лучше. В одном из писем отец вовсе призывал ее ни в коем случае не приезжать обратно в столицу.

И третий - беспокойство. Как она, все ли с ней в порядке, не нужна ли ей помощь.

Тон тоже изменился. Если поначалу чувствовалась страсть, яростное стремление вернуть свою женщину, то постепенно, с каждым прошедшим годом, он все сильнее замыкался в себе, и последние послания написаны чуть ли не канцеляритом.

Отец понял, что его любовь не вернется, и сдался.

Но одно письмо выделялось из общей массы.

Его писал кто-то другой.

«Иви казнили. Забудь о нас»

При виде этого послания - скорее даже записки - меня затрясло.

Похоже, именно после него матушка слегла и больше не поднялась с постели, тихо угаснув от неизвестной болезни.

Не была ли та болезнь - виной и тоской?

И кто такая эта Иви?

19-1

Первое и самое логичное, что пришло мне в голову - та женщина, что ошибочно узнала во мне мою матушку, и есть загадочная Иви. Тогда возникает вопрос: матушка слегла от горя потому что думала, что ее родственницы или подруги больше нет, или потому что она точно знала, что бедняжка очень даже жива - но лучше бы умерла сразу?

Отложив письма в сторону, я потерла покрасневшие от непролитых слез глаза и откинулась на подушки, глядя на ровный, украшенный побеленными виньетками потолок.

А самое главное - что мне делать с этим знанием?

Увы, к разгадке личности моего отца я не приблизилась ни на шаг. Он подробно писал про свои моральные терзания, быт и погоду, но ни разу не подписался полностью и не указал каких-либо примет. Вроде «Дорогая, в прошлом году мне отрезали руку, а еще у меня шрам через всю щеку от шального заклинания». Все, что я знала о нем на данный момент - он сильный некромант. Но на улице по такому описанию человека не опознать!

– Мисс Шерман, вы может быть все же спуститесь к ужину?
– постучав, поинтересовалась через дверь Беатрикс.

– Пожалуй, спущусь.
– решилась я.

Откинула одеяло и встала. Голова закружилась, я плюхнулась обратно, но зато меня озарило! Шерман! У меня же есть семья… пусть она от нас с мамой и отказалась.

План действий постепенно вырисовывался.

Я уже не та запуганная провинциалка, что когда-то постучалась в обшарпанную дверь и сбежала, заслышав угрозу вызвать полицию. Я дочь президента, некромант, и никакая проверка меня не выявит. А если что - я слишком нужна мистеру

Хармсу, чтобы он так запросто позволил меня арестовать.

Решено! Как только мы вернёмся в город, я снова наведаюсь на пересечение сорок шестой и сто двадцать седьмой. И в этот раз они не сумеют от меня так просто избавиться! Я обязана узнать, что произошло с моей матушкой двадцать лет назад, отчего она сбежала из столицы. Возможно - только возможно - настоящий отец сможет стать моим союзником в борьбе с нынешним порядком вещей. Сильно разгораться трепыхнувшейся в сердце надежде я не позволила. Мало ли. Как показала практика, люди не любят слушать других, и быстро делают собственные выводы. Кто знает, чем занимался мой отец все эти годы.

И не поддерживает ли он мистера Хармса. Вдруг они с матушкой из-за того и поссорились?

Я оделась потеплее - меня все еще познабливало, сказывалась кровопотеря, но терять сознание я вроде бы не собиралась, а пол не качался под ногами, уже хорошо - и спустилась вниз, крепко держась за перила. В столовой было тихо и благочинно. Стол накрыли в том же деревенском стиле - большой грубоватый горшок на плитке с основным блюдом, которое предлагалось подкладывать себе самостоятельно, простая матовая посуда, кружки с горячим напитком вместо бокалов с вином и граненые толстые стаканы для воды вместо хрупких фужеров. Хлеб в плетеной корзиночке дополнял композицию.

Впрочем нас вряд ли после заставят мыть посуду. За дверью, ведущей на кухню, я слышала голоса служанок. Стоит нам закончить трапезу, они займутся уборкой.

Так, имитация глухой провинции. Помнится, в Сен-Саммерсе у нас с матушкой был почти такой же сервиз. Я вздохнула, прогоняя накатившую ностальгию, и негромко поздоровалась, проходя к столу.

«Девочки» сидели у окна и клевали, не подберу другого слова, скромные горки салата. Очевидно так в их представлении должна питаться настоящая женщина. Я же сглотнула слюну при виде горшка с густым мясным рагу и поспешила сесть, пока ноги держат. Как можно дальше от дев. Так уж получилось, что свободное место нашлось рядом с Алексом, за что на меня тут же метнула ненавидящий взгляд Джеклин.

– Наконец-то ты соизволила присоединиться.
– поприветствовала меня ее мать.
– Отвратительно выглядишь, хоть бы попросила горничную помочь, если сама не умеешь за собой следить.

– Милая, не начинай.
– нежно, но с угрозой в голосе потребовал мистер Хармс. Его супруга чопорно поджала губы и замолчала, сосредоточившись на борьбе с листиками, которые никак не желали накалываться на вилку.

– Мне уже намного лучше, благодарю за заботу!
– мило улыбнулась я, решив, что лучшее оружие против этих стерв - вежливость и жизнерадостность. Чем мне лучше, тем им хуже.

19-2

Ужин прошёл в напряжённой тишине.

Девочкам явно хотелось мне многое сказать, но после прямого запрета отца семейства они не решались открыть рот.

Ближе к концу трапезы, когда силившаяся казаться незаметной служанка принесла десерт - политый ванильным соусом пудинг, порезанный на дрожащие порционные куски и обильно усыпанный свежими ягодами - я решилась подать голос.

– Какой план на завтра?
– осторожно спросила, поглядывая то на безмятежно попивающего чай президента, то на его помощника. Оба выглядели усталыми, но довольными, словно выполнили важное и опасное задание. В какой-то степени так оно и было. Опасное для психики, так уж точно.