Магнолия Паркс

Джесса Хэйстингс

Мы останавливаемся в Carbis Bay and Spa Hotel. Я бронирую лучший номер, который можно найти в последний момент, и веду её туда. Сколько раз с тех пор, как мы расстались, я мечтал взять Паркс за руку и отвести в номер? Не знаю. По меньшей мере миллион.

Но ее лицо грустное. Она раздавлена, ведь только что наблюдала, как ее героиня падала в огненный ад.

Знаю, Паркс всегда возносила Марсайли на пьедестал. Меня это никогда не беспокоило, потому что, когда мы были моложе, Марс любила меня как своего

собственного ребенка, а потом произошло то, что произошло... странно сейчас об этом думать ввиду того, что сегодня произошло. Может, мое поведение похоже на ее? Она как будто увидела свое отражение в зеркале.

Семь лет.

Роман, должно быть, начался, когда Паркс было пятнадцать или шестнадцать, и это странная мысль, потому что Марсайли была просто лучшей. По выходным, когда мы возвращались домой из школы после вечеринок пьяными, она забирала нас и привозила в McDonald’s. У неё и моей мамы была договорённость, о которой они думали, что мы не знаем, но это была политика «никаких вопросов», если только это гарантировало, что мы вернёмся домой в безопасности. Это означало, что мы всегда звонили одной из них. Ну, почти всегда.

Раньше Марс выгоняла меня из кровати Паркс с деревянной ложкой, и эти удары были достаточно болезненными. Вспоминая сейчас, я понимаю, что мы с Паркс, еще будучи детьми, наделали много дерьма, не верится, что нам это сходило с рук. Родителям Магнолии просто было всё равно.

Мать отвела Паркс к врачу, чтобы тот назначил противозачаточные таблетки примерно месяц спустя, с тех пор, как мы начали встречаться. Не знаю наверняка, но не думаю, что Паркс была запланированным ребёнком.

Это я понял за годы, по мелочам, которые выплывали из случайных разговоров, которые не должны были происходить при нас, но всё же происходили, потому что её родители были эмоционально равнодушны.

Интересно, знает ли ее мама. И, что будет с Бушкой.

Я сажаю Магнолию на кровать, пододвигаю стул и сажусь напротив неё.

— Что тебе нужно, Паркс? Все что бы тебе ни понадобилось, Паркс.

Тогда она тянется и касается моих рук. Её лицо кажется странным — немного растерянным? Грустным.

— Мне очень жаль, — говорит она, и ее голос немного срывается.

У меня сердце замирает, и я не понимаю, почему.

— За что?

— Ничего, — а потом качает головой. — Бидж? — я смотрю на нее. — Помнишь ту ночь, когда у тебя случился передоз? Ты ведь не сделал это намеренно?

— Что? — я отстраняюсь. — Нет. Почему ты…? Нет.

Она кивает. И в этот момент кажется такой хрупкой.

— Это было из-за меня?

Я глубоко вздыхаю, глядя в потолок.

— Паркс, в моей жизни в целом многое происходит из-за тебя, — смотрю на нее, а потом снова на потолок. — Но я не пытался себя убить, если ты об этом спрашиваешь.

— Хорошо, — кивает она.

Потом она надавливает руками на глаза, снова качает головой и встаёт.

— Мне нужно в душ.

Паркс

приподнимается и направляется туда, а потом замирает и, не оборачиваясь, спрашивает: — Ты идешь?

Я безмолвно приподнимаюсь, и иду следом. Не додумывайте себе. Она всегда так себя ведет. Не любит принимать душ сама. Не любит оставаться наедине со своими мыслями. Они становятся громче в душе.

Я сажусь на край ванной, и пялюсь на свои руки, стараясь изо всех сил не смотреть краем глаза на то, как Паркс раздевается.

Но в конце концов поглядываю украдкой и замечаю, что она наблюдает за мной, пока я смотрю на нее. Наши взгляды пересекаются, её глаза полны желания ко мне, но потом Паркс тяжело глотает слюну и залезает в душ.

Мои костяшки побелели, я сжимаю колени, чтобы успокоиться — удержать в себе то, как сильно я её люблю и как сильно хочу что-то с этим сделать.

Включается душ и жду минуту.

— Ты тяжело это воспринимаешь, — говорю ей.

— А как я должна это воспринимать? — спрашивает она.

Я встаю и подхожу ближе к душу.

— Не знаю.

— Ну вот, — её голос звучит оправдано.

— Каких мыслей ты избегаешь там?

— Хмм? — бормочет Паркс, но я знаю, что она меня услышала.

В ванной все в пару. Окна запотели. Я прислоняюсь к ним спиной.

— Что не так, Паркс? — складываю руки на груди.

Она стоит под душем, а вода окутывает тело так, как желали бы мои руки. А затем тяжело вздыхает.

— Однажды она мне кое-что посоветовала.

— И что случилось?

Она смотрит на меня круглыми, заплаканными глазами.

— Я её послушала.

27. МАГНОЛИЯ

— А где Бидж? — спрашивает Бридж, облокотившись на дверной косяк, прежде чем войти и сесть на мою кровать.

Мне приходится приложить немало усилий, чтобы не завизжать от радости, что она надела один из тех нарядов, которые я для нее подготовила. Полосатый мохеровый кардиган и спортивные штаны с полосатым принтом (оба от Marni), в сочетании с шлёпанцами с логотипом от Isabela Marant. Каждый вечер я подбираю для нее разные варианты наряда на следующий день, и хоть это немного неблагодарная работа, однако кто-то должен взяться за нее, а то моя сестра будет носить Birkenstocks, а не обувь из коллекций Proenza Schouler.

— Где Бидж? — спрашивает она, пока я забрасываю еще один купальник в свой чемодан Chelsea Garden Globe Trotter.

— B Angler, — подвожу на нее взгляд. — Сегодня у его родителей годовщина свадьбы.

— И ты не пошла? — хмурится она.

Бросаю на нее досадливый взгляд.

— Ты не думаешь, что ввиду последних событий это несколько неуместно? Более того, — я пожимаю плечами. — Лил бы тревожилась весь вечер. Не хочу портить их праздник.