Магнолия Паркс
Шрифт:
Эти дороги напоминают мне о ней, о той ночи, обо всём, что произошло. Я вздыхаю громче, чем хотел, выдыхая воспоминание. Паркс поворачивается ко мне, и я знаю, что она все понимает. Берет телефон с моего колена, меняет песню на «I'll Be Seeing You» и выглядывает в окно. Она чувствует. Паркс всегда чувствует меня так же, как и я её, и, возможно, это ненормально, возможно, мы искажены, потому что дело не в том, что я не могу пройти мимо неё, а даже не могу это себе представить. Никогда бы не смог этого сделать.
Потому что теперь
И я невольно задумался: как любят другие люди... Для всех ли любовь — безмолвное общение и миллионы воспоминаний, которые пронизывают тебя до костей?
Она немного оживляется, когда мы проезжаем мимо Плимута. Оттуда примерно полтора часа езды до Toms Holidays, и я счастлив провести с ней это время.
Ни души вокруг, никаких любопытных взглядов, никаких подслушиваний — только мы вдвоём, лёгкие прикосновения, случайные взгляды, возвращающие нас к тем добрым старым временам.
— Я — генератор идей, — заявляет она.
Бросаю на нее недоверчивый взгляд.
— Ты точно о себе говоришь?
Она хмурится, негодуя.
— А о ком же еще?
— Хорошо, тогда удиви меня лучшей идеей.
Она оборачивается ко мне, поджав свои загорелые ноги, прокашливается. Драматическая пауза.
— Титаник: Аквапарк.
Я качаю головой.
— Категорически нет, никогда.
— Что? — раздраженно хмурится она. — Почему?
Я смотрю на нее искоса и пожимаю плечами, будто делаю небольшое предложение.
— Это может быть немного бестактно?
— Насчет кого? — моргает она. — Насчет Джеймса Кэмерона? Об этом не беспокойся, он друг...
— Hет...
— Ну хорошо, — уступает она. — Мы сидели рядом на королевском пиру, пока он не попросил пересадить его, не думаю, что из-за меня, тот просто сидел прямо под кондиционером. Представь, Джеймс Кэмерон сидел прямо под чёртовым кондиционером. В тот вечор кто-то точно остался без работы!
Я изо всех сил стараюсь сдерживаться, чтобы не засмеяться. Ей не нравится, когда я смеюсь над ней. Это навык, который занял годы на оттачивание и, вероятно, сократил мне несколько дней жизни. Я делаю паузу на несколько секунд, прежде чем осторожно спросить: — А ты рассказала ему о своей идее с аквапарком?
Она еще раз хмурится.
— Да.
Мой рот дергается.
— Значит, он пересел из-за тебя.
Паркс замолкает, размышляя над этим.
— Думаешь, он хочет украсть мою идею?
— Очень сомневаюсь, — качаю головой.
Она сокрушается так, что глаза кажутся щелочками.
— Уверен? — я киваю. — Почему?
Я выпускаю смешок, который больше похож на вздох, и он совсем не отражает того, как сильно мне нравится просто болтать с ней.
— Потому что это то же самое, если бы кто-то сделал аттракцион на тему «Аполлона-11». Или аттракцион, посвящённый
Она пялится на меня несколько долгих минут, и наконец до нее доходит.
— Чёрт, Бидж, это гениально! Вдохновенно. Тематический парк катастроф. Мы сорвем куш.
Я смеюсь.
— Мы уже богаты.
— А будем ещё богаче, — добавляет она.
Мы въезжаем на территорию Farnham House.
Здание немного похоже на французский замок. Старые камни, может, песчаник? Шиферная крыша, огромные окна.
— Уютно, — смотрю на неё, передавая ключи парковщику с подмигиванием. Затем я киваю в сторону автомобиля.
Кажется, я уже видел его.
— Похожа на машину твоего отца.
Она смотрит на черный Quattroporte GTS Gran Sport.
— НР1977? — озадаченно говорит она. — Это и есть его машина.
Я сдвигаю брови.
— Знаешь что? Несколько месяцев назад он попросил порекомендовать какой-нибудь тихий отель для предстоящей рабочей поездки. Кажется, для работы с Постом Мэлоуном.
— Твой отец там с Постом Мэлоуном? — я моргаю, а потом бросаю взгляд на дверь. — Пойдем найдем их.
Хочу сделать паузу и сказать вот что: у нас с Паркс было совершенно разное детство.
Моя мама лучшая: пятеро детей, и не католичка.
Пятеро детей, потому что она любит детей (чудачка). Мама рыдала, когда отсылала нас в школу-интернат, но в таких семьях, как моя, это было вполне естественно. А вот с папой у нас отношения сложнее, потому что, как мне кажется, он считает, что я его разочаровываю (трачу свою жизнь впустую, и, возможно, он прав), но я никогда не считал, что он не любит меня.
Что касается Паркс, то её и детство Бриджит были полны странных ситуаций, когда они чувствовали нежеланными.
Будто их родители родили детей только потому, что так было надо, а не потому что хотели этого. И я не считаю, что они не любят их. Любят. Я видел, как мать Паркс защищала ее, и хотя это было только раз, но он был значимым. А ее отец... когда Паркс и я только начали спать вместе, мой отец был в ярости, поехал к ней домой, залетел в комнату, а я спрятался под кроватью, а Марсайли прикрыла нас, сказав, что я пошел к Джоне. Тогда отец Паркс промолчал, но впоследствии той ночью он отвёл меня в сторону и сказал: — Я убью тебя, если придётся.
Однако они безразличны и совершенно не принимали участия в воспитании девочек. Паркс могла бы торговать кокаином, и они бы об этом не узнали. Оба витали в облаках. Часто забывали о днях рождения, уезжали на Рождество без девочек, пропадали на несколько недель, не отвечали на звонки. Если бы вы спросили Паркс, она бы наверняка сказала вам, что единственная причина, по которой она хоть как-то функционирует (и в зависимости от дня все мы можем согласиться, что её функциональность варьируется), только благодаря Марсайли.