Маленькие милости
Шрифт:
– На какой марш?.. А, ну конечно, иду.
Она и правда подзабыла. Ненависть по поводу басинга, охватившая всю Южку – и полностью занимавшая ее мысли до недавнего времени, – совсем вылетела из головы.
– «На какой марш?» – Марти усмехается. – Ничего особенного, просто все наше будущее на кону.
– Да помню я, помню.
– Знаешь, какие страны самые счастливые? Дания, Норвегия, Новая Зеландия, Исландия. Там не происходит ничего плохого. Ни тебе войн, ни беспорядков. Про них никогда не говорят в новостях. Они процветают благодаря целостности и единству. А целостность и единство там потому, что
– Ты разве молишься? – Мэри Пэт не хочет обидеть Марти, просто ей никогда не приходило в голову, будто такой человек способен на молитву.
– Каждую ночь, – кивает тот.
– На коленях? – Нет, это решительно не поддается воображению.
– В постели. Лежа на спине. – Он весело усмехается. – Прошу в основном мудрости, иногда милостей для кого-нибудь из нашей паствы…
«Нашей паствы». Его и Господа, видимо. Что ж, все с ним понятно.
– Помнишь, когда у малышки Дейдре Уорд диагностировали рак? Ей было лет семь или восемь. Я отчаянно молился в те дни, и, веришь или нет, рак ушел в ремиссию. Господь слышит, Мэри Пэт. Главное, обращаться к Нему с чистыми помыслами.
– Может, Он и Джулз мне вернет?
Марти рассеянно улыбается и хлопает ее по бедру, над коленом, затем сильно сжимает, продавив чуть не до кости. Потом снова хлопает и убирает руку.
Они пересекают мост, ведущий в Южку.
– Как там твоя машина? – спрашивает Марти. – Еще на ходу?
– Да, – кивает она. – Как ни странно.
Он снова рассеянно улыбается, глядя на свое отражение в зеркале заднего вида.
– Некоторые просто не знают, когда пора остановиться.
– Если еще на что-то способен, то зачем бросать?
Марти подмигивает, как будто оценил шутку.
– Ну а квартира как?
– Да все так же, – она пожимает плечами.
– Я это к чему, Мэри Пэт. У меня тут образовались лишние банки с краской. Несколько ящиков на складе на Западной Второй. Всех цветов радуги. Не хочешь подновить стены? Сделать жизнь ярче, так сказать?
– Если тебе их все равно некуда девать, то, конечно, от пары банок не откажусь.
Он картинно отмахивается:
– Ну, ну, дорогуша, что за глупости… Разве мы допустим, чтобы ты сама возилась с покраской? Нет, ты уедешь куда-нибудь на пару дней, а мы в это время заскочим и всё сделаем. Такую красоту наведем, что когда вернешься, то не узнаешь свое жилье.
– С чего вдруг такое увлечение ремонтом, Марти?
– В смысле?
– Ну, сначала у тебя, теперь у меня…
Марти смотрит на нее с таким искренним изумлением, что сразу становится ясно: он не понимает, о чем речь.
– Я про тот дом, что за «Полями», – говорит Мэри Пэт.
Марти продолжает непонимающе хлопать глазами.
– Она имеет в виду ту работу, что мы делаем по кухне, босс, – произносит с водительского сиденья Камыш.
– А! Ну да, конечно! – восклицает Марти и снова хлопает ее по бедру. – Просто я не считаю тот дом «своим», Мэри Пэт. Мой дом на Линден-стрит – там же, где и всегда.
Она с улыбкой кивает, стараясь не подать виду, что знает, что он врет. Брайан Ши говорил про ремонт в гостиной. Камыш упоминает кухню. А Марти вообще
– В общем, про краску подумай, – говорит Марти.
Машина останавливается перед ресторанчиком «Келлиз лендинг», где готовили еду навынос – лучшие жареные мидии во всем городе. Он работал еще со времен сухого закона, но месяц назад закрылся. Родители Мэри Пэт ходили туда на первое свидание, а мама, Уиззи, вспоминала, как отец водил ее сюда в детстве. Потом она сама водила туда Мэри Пэт, а Мэри Пэт водила Ноэла с Джулз. Теперь окна заведения, снабжавшего едой и воспоминаниями не одно поколение, были заколочены. Владельцы, по слухам, решили, что настало время перемен и пора переключиться на что-то другое.
«Перемены» – это просто более красивое название для смерти, особенно если ты из тех, кто ничего не решает. Смерть твоих желаний, твоих планов, привычного образа жизни.
Мэри Пэт выходит с Марти из машины, и они идут мимо ресторанчика на насыпную дорогу.
– Скучаю по запаху, – произносит Марти. – Кипящее масло. Сколько себя помню, гулял здесь, чтобы подышать морским воздухом и этим дымом… Теперь здесь пахнет отливом.
Мэри Пэт молчит.
– Как мы до этого дошли? – вопрошает Марти Батлер, имея в виду, конечно, не насыпь, а ситуацию, в которой они оказались.
Весь день было облачно; солнце взяло отгул, укрывшись за рыхлой серой пеленой. Намека на дождь нет, но и палящей жары тоже. Мэри Пэт с Марти идут к Шугар-Боулу, небольшому парку со скамейками. Он расположен на островке посреди залива, примерно в полумиле от города, на пересечении двух насыпей. По пути встречаются люди с удочками: мужчины и несколько женщин. Кто-то ловит рыбу от нечего делать, кто-то на ужин. Кен-Фен тоже рыбачил тут и пару раз даже приносил домой камбалу – тухловатую, правда, на вкус. В основном же, по собственному признанию, он ходил туда проветрить мозги.
Рыболовы приветствуют Марти кивками, но никто не заговаривает и не идет ему навстречу.
– Как мы до этого дошли? – снова спрашивает Марти, словно не знает, словно не в курсе каждого ее шага с тех пор, как она начала поиски Джулз.
– Без понятия. Я просто хочу найти свою дочь.
– Все так некстати… Весь этот… – Марти будто пытается высмотреть подходящее слово среди облаков и наконец озвучивает: – Конфликт.
– Я не ищу конфликта. И на ссору не нарываюсь.
– Так скажи, что тебе нужно.
– Мне нужна моя дочь. Мне нужна Джулз.
– А нам нужен мир и спокойствие. И чтобы никто не лез в наши дела.
– Я понимаю.
– И при этом все равно избиваешь пацана у меня в баре? И при этом все равно ставишь на уши весь район?
– Речь идет о моей дочери, Марти.
Он смотрит на нее, как будто они говорят совсем о разных вещах или на разных языках, задумчиво поджав губы и вскинув бровь.
– Во всем, Мэри Пэт, должен быть порядок. А порядок – это отсутствие неожиданностей. Вот, посмотри на эту бухту. – Он указывает рукой на залив Плеже, заключенный между насыпями и крошечным парком. – Никаких волн. Никаких сюрпризов. Не то что там. – Теперь он указывает на океан по другую сторону. – Там и волны, и шторма, и подводные течения… – Его заурядно красивое лицо обращается к Мэри Пэт. – Бухты и гавани мне нравятся. А океаны не нравятся.