Маленькие милости
Шрифт:
Затем затравленно озирается. В бинокль Мэри Пэт видит, как он складывает одно с другим: вчера обчистили его схрон с товаром, а сегодня – гараж. И дураку ясно, что это чья-то личная месть.
Джордж опирается рукой на внешнюю стену гаража.
И его рвет. Дважды.
Отблевавшись, он утирает рот. Потом наклоняется и медленно поднимает гаражную дверь. Увидев, что «Нова» никуда не делась, немного успокаивается. Потом забегает внутрь.
Мэри Пэт снимает «Бесс» с ручника и медленно подкатывается к гаражу, перекрывая выход. Вылезает. Садится на капот. Ждет. Из гаража доносится
Джордж захлопывает багажник. Идет к выходу из гаража, что-то бормоча под нос одними губами. Вдруг он замечает Мэри Пэт.
И все понимает.
Он еще не знает, что именно понимает, но он понимает.
Джордж срывается с места и, выставив перед собой руки на манер чудища Франкенштейна, кидается на нее.
Мэри Пэт наводит на парня его же револьвер, и дуло упирается ему в грудь.
– Я могу спустить курок прямо сейчас, и меня полностью оправдают в любом суде. А возможно, даже гребаную медаль дадут… Ну что, Джордж, как поступим?
Он опускает руки.
Они заходят в гараж, и Мэри Пэт закрывает дверь. Затем обшаривает Джорджа на предмет оружия, но у того при себе ничего нет. Она замечает в углу рабочий светильник в оранжевом пластиковом корпусе, воткнутый в удлинитель. Снимает его и подвешивает на крюк над капотом машины. К Джорджу понемногу возвращается самообладание. Сначала глаза – они не загораются, а наоборот, скорее стекленеют; из них уходит все, кроме надменного блеска. Именно это качество Мэри Пэт впервые заметила в нем еще тогда, когда Джордж был лучшим дружком Ноэла и постоянно крутился в их квартире – задолго до наркотиков, задолго даже до прогулок с девочками. Мальчишки только и говорили, что о спорте да коллекционных карточках. Но уже тогда в Джордже было заметно завышенное самомнение. Казалось, ему нет дела до того, что о нем думают, и нет желания хоть как-то проявлять свои чувства. Неспособность к выражению чувств – распространенная беда среди детей, выросших в Южке, однако холодность Джорджа проистекала не из эмоциональной инвалидности, а, как Мэри Пэт всегда считала, из собственного желания. И из внутренней заносчивости. Джордж, сколько она его помнила, пребывал в полной уверенности, что он лучше окружающих: умнее, хитрее, хладнокровнее. Прибавить к этому точеное лицо, коротко стриженные светлые волосы, глаза, зеленые и холодные, как земля его предков, – и сдержанность производила на большинство впечатление, будто он вправду хитрее и умнее. На самом деле лучше, чем они.
Джордж так долго притворялся, что, кажется, уже сам в это поверил.
– Интересно небось было…
Она недоуменно вскидывает бровь.
– Фантазировать, как все пройдет.
– И что я, по-твоему, себе нафантазировала?
– Что вы украдете мой товар, а я расскажу вам про вашу дочь, чтобы его вернуть.
– Такие у меня, думаешь, фантазии? – Мэри Пэт морщит лоб, как бы всерьез обдумывая эту версию.
– А вот что будет на самом деле.
Она вежливо улыбается и ждет.
Джордж как ни в чем не бывало опирается на «Нову» и задирает нос.
– Вы вернете мне товар, или мои поставщики прикончат
– Ты все говоришь «ваша дочь» да «ваша дочь», как будто имени не знаешь.
Он вздыхает.
– Но вы еще можете вернуть мне товар, и тогда я ничего поставщикам не скажу. – Он выпрямляется, глядя на Мэри Пэт искренне, но недобро. – И вы сможете продолжить… жить.
– «Поставщики» – это Марти, что ли?
Джордж морщится:
– Неважно.
– Значит, ты предлагаешь мне жизнь, а еще не скажешь Марти, что это я свистнула твою наркоту… Почему? От доброты душевной? – Мэри Пэт подходит к нему ближе. – Или потому, что если Марти или кто-то из его подручных узнает, как ты профукал сразу две партии за сутки, то тебе самому крышка? – Она издает смешок. – А, Джордж?
Он тоже усмехается, однако глаза у него все-таки бегают.
– Ладно, ладно, вы правы, заработка я лишусь. Ну ничего страшного, восстановлюсь в колледже.
– Ох, Джорджи-Джорджи… – Она легонько покачивает головой. – Ты дважды подвел Марти. Плюс от тебя полиция может узнать, что это он снабжает Южку наркотиками. Полагаю, ты знаешь и его поставщиков, и каналы поставок, и даже парочку копов, которым он дает на лапу.
От каждого слова парень сжимается, как от удара. Мэри Пэт придвигается совсем близко, почти дышит ему в лицо.
– Если, после того как до Марти дойдут новости про последнюю партию, ты проживешь больше суток, я окончательно утрачу веру в мироздание.
– Моя мать…
– Батлеровская подстилка. Да, я в курсе. Но это тебя не спасет. Марти любит женские щелки, вот только деньги он любит гораздо больше.
Джордж с минуту молчит, разглядывая свои ладони.
– Не будь у вас револьвера…
Мэри Пэт отходит на шаг и поднимает руку со стволом.
– Этого, что ли?.. Вот, пожалуйста, убрала. – Она засовывает револьвер за пояс у копчика.
Джордж смотрит на дверь у нее за спиной, но с места не двигается.
– Тебе всего лишь нужно отпихнуть меня, – говорит ему Мэри Пэт.
Он прикидывает свои шансы.
– Ну же, Джордж.
– Думаете, не смогу?
Она не выдерживает и начинает хохотать в голос.
– Именно так я и думаю. Ну давай, решайся, часики тикают.
– Подождите.
– Нет. Давай, убери меня с дороги.
– Отдайте мне мой товар.
– Ни хрена ты не получишь.
– Отдайте…
Мэри Пэт снова подходит к нему вплотную.
– Ты не получишь свою дурь, пока я не получу то, за чем пришла. Так что либо забарывай меня, либо кончай строить из себя крутого, и перейдем к делу.
Джордж снова включает высокомерное безразличие. Мэри Пэт живо представляет, как он годами отрабатывал этот взгляд перед зеркалом в мамином доме.
– Я бизнесмен, – говорит он. – Мы можем заключить сделку.
– Ты сопливый пацан, – говорит Мэри Пэт. – Обратил внимание, что лежало у тебя в багажнике?
– Это был не мой товар.
– Наркотиков там вообще не было. А что было?
Джордж задумывается, припоминая.
– Спортивная сумка…
– И что ты с ней сделал?
– Не помню.