Марево

Клюшников Виктор Петрович

— Это къ вамъ, сказалъ Авениръ, входя въ залу и отдавая Русанову одно, а это мн….

Русановъ, срывая печать, чувствовалъ возвращавшіяся силы. Съ первыхъ строкъ онъ снова упалъ духомъ.

"Еслибъ я хотла рисоваться, я бы начала такъ: Въ то время, какъ вы будете читать это письмо и т. д. — форма извстная. Будемъ говорятъ просто: я васъ узнала поздно, вы меня совсмъ не знаете. Я пробовала вылчить васъ, даже безстыдно налгала на себя… Едва вы сказали первое слово любви, едва я поглядла вамъ въ глаза, я узнала одну изъ тхъ страстныхъ, упорныхъ привязанностей, которыя часто длятся цлую жизнь. Вотъ отчего я позавидовала на минуту той женщин, которая могла бы дать

вамъ счастье, вполн васъ достойное. Чмъ больше мы съ вами сходились, тмъ больше убждалась я, что вы превосходный человкъ, и, — да, Владиміръ, мн это очень тяжело писать, — что намъ не понять другъ друга. Пожертвовать собою? Обмануть васъ? Я испугалась самой себя и убжала, какъ преступникъ замышлявшій убійство. Да какое еще убійство! — медленнымъ, непримтнымъ ядомъ. Я не способна къ тихой, семейной жизни. Меня тяготитъ всякая забота о насущномъ. Это не остановило бы, еслибъ я могла вамъ отвтить такою же любовью. Знайте же все: тамъ, въ саду, я готова была уступить вамъ; но посл я бросила бы васъ при первой размолвк и можетъ-быть отравила бы вамъ жизнь. А размолвки были бы непремнно. Вы первый человкъ и не изъ нашихъ, и не похожій на другихъ; но все жь мы идемъ разными дорогами! У васъ много связей со старымъ. Мы воздухоплаватели, говорилъ покойный отецъ мой, шаръ вашъ опустился ночью въ темномъ лсу. Мы видимъ, что оставаться тутъ нельзя, а дороги не знаемъ. Вдали брежжетъ огонекъ — это можетъ-бытъ пастухи въ ночномъ, можетъ-быть избушка лсника, а можетъ-быть разбойничій притонъ. Намъ надо идти туда, очертя голову, чтобы не умереть съ голоду и холоду. Кто въ свтлой области, протяни намъ руку, а не издвайся надъ нищими духомъ. Леонъ везетъ меня туда, гд мн видится слабый проблескъ зари. Прощайте, забудьте меня; вамъ еще возможно это. На первыхъ порахъ утшьтесь тмъ, что я связана клятвой и никого не могу любить.*

Русановъ поднялъ голову, странная усмшка скривила ему губы. Горобцы о чемъ-то перешептывались.

— Кто такой Леонъ? спросилъ Русановъ.

— Вотъ, посмотрите, что жь это? Съ ума надо сойдти! говорила Анна Михайловна, подавая ему записочку. Въ ней было всего нсколько строкъ:

"Любезный братъ! Не безпокойся объ участи Инны. Она будетъ счастлива по своему. Распоряжайся имніемъ; она вышлетъ теб полную довренность. Левъ Горобецъ."

— Лошадь! говорилъ Русановъ:- велите мн осдлать лошадь!

— Куда вы подете. Поглядите вы на себя, говорила Анна Михайловна.

— Время бжитъ, умолялъ Русановъ:- ее надо спасти…. Это вдь ребячество! это Богъ знаетъ что! Я можетъ-бытъ застану ее на станціи….

— Да вы на дороги свалитесь, убждалъ Авениръ.

— Я совершенно здоровъ, сказалъ Русановъ, и побжалъ въ конюшню.

— Что жь она ему пишетъ? всхлопоталась Анна Михайловн:- отговори ты его, Аничка, нельзя ему хать!..

Они вс пошли за нимъ.

Русановъ съ Грицькомъ въ четыре руки сдлали лучшую лошадь.

— Пожалйте вы хоть себя-то! взмолилась Анна Михайловна.

— Анна Михайловна, намъ за нее придется отвтъ дать, рзко сказалъ Русановъ и поскакалъ.

Лошадь почти вытянулась въ струнку, а онъ все колотилъ ей бока каблуками. Одинъ за другимъ оставались позади его хутора, забллись колокольни города, у лошади начала брякать селезенка, она поминутно опускала голову на грудь, отфыркиваясь изъ всей силы. Застучали подковы по мостовой: лошадь съ разбгу остановилась на двор почтовой станціи.

— Кто у васъ прозжалъ? Есть ли кто-нибудь на станціи? спрашивалъ Русановъ, вбгая къ смотрителю.

— Никого нтъ-съ. Часу во второмъ этакъ ночью, его сіятельство изволили прохать…

— Какой сіятельство?

—

Графъ Бронскій съ будущими, пожилой господинъ и дама, говорилъ смотритель, — молоденькая такая.

— Брюнетка? Высокая? Въ черномъ?

— Точно такъ-съ; вотъ извольте подорожную взглянуть, говорилъ смотритель, открывая книгу.

Подорожная была прописана въ Варшаву.

Долго не могъ придумать майоръ, что бы такое приключилось племяннику. Отъ Ишимова тоже не присылали. Чего добраго, не стрляются ли они; да, нтъ, они бы увломили его. Проснувшись поутру, первое чмъ встртилъ онъ Стеху: "а что Володя поздно пріхалъ?" "Не ночували," отвтила та. Майоръ сталъ безпокоиться; вотъ прідетъ, вотъ прідетъ, думалъ онъ, откладывая розыски съ часу на часъ; такъ и другая ночь пришла. Онъ плотно поужиналъ, ршившись завтра поутру, какъ онъ выражался, сдлать рекогносцировку, и заснулъ; въ самомъ сладкомъ сн почудился ему стукъ въ дверь. "Какого тамъ лшаго носитъ!" подумалъ онъ, поворачиваясь на другой бокъ; стукъ въ дверь усилился; кукушка, на стнныхъ часахъ, крикнула три раза.

— Вишь и спать не даютъ, проговорилъ онъ, звая и отыскивая разбросанныя туфли и накидывая халатъ.

Въ дверь застучали такъ, какъ будто хотли разрушить до основанія жилище мирнаго гражданина.

— Иду, иду, говорилъ онъ, подходя къ двери со свчой въ рук, отворилъ, и тотчасъ попятился въ испуг. Передъ крыльцомъ лежало что-то большое, черное, и страшно храпло. Прикрывъ глаза рукою, онъ разглядлъ палую лошадь и племянника, блднаго, всего въ грязи; онъ трясся всмъ тломъ и не могъ попасть зубъ на зубъ.

— Вотъ-те оказія! проговорилъ майоръ.

— Воды, дайте воды! хрипло говорилъ Русановъ, опускаясь на диванъ.

Майоръ испугался окончательно и побжалъ за водой; а Русановъ, чувствуя нестерпимый жаръ, рвалъ съ себя платье и бросалъ на подъ. Голова у него качалась, будто въ нее налили растопленнаго свинцу; мысли метались какъ испуганный птичникъ; онъ тяжело дышалъ и безсмысленно глядлъ впередъ; вдругъ, вспомнивъ о письм, отыскалъ его въ сюртук: буквы скакали въ какой-то чертовской сарабанд, онъ попалъ глазами въ конецъ письма… "Ложъ," крикнулъ онъ, "отвратительная дожь!"

(До слд. No.) [2]

Часть вторая

НА РАСПУТЬИ

I. Совтъ педагоговъ

Замчательно-смшно велъ себя Коля въ слдственной коммиссіи. Онъ самоувренно вошелъ въ присутствіе и свысока поглядлъ на сидвшихъ на столомъ. На приглашеніе одного изъ членовъ снять фуражку, онъ дерзко пожелалъ знать, съ кмъ иметъ честь говоритъ….

— Я - дворянскій засдатель, отвчалъ тотъ.

2

В. КЛЮШНИКОВЪ.

"Русскій встникъ", 1864. Том 49. № 2

— Кескесе засдатель? возразилъ агитаторъ: — намъ не нужно чиновниковъ, вамъ нужны выборные люди.

— Вотъ я къ вашимъ. Услугамъ и выбранъ отъ лица всего дворянства.

— Кескесе дворянство? Намъ не нужно этого гнилаго сословія…

— Я давно вяжу, что вамъ собственно ничего не нужно, перебилъ его исправникъ, при общемъ смх:- но такъ какъ вы воображаете, что явились сюда на парламентскія пренія, такъ позвольте вывести васъ изъ заблужденія….

— Ваши парламенты переливаютъ изъ пустаго въ порожнее, не хуже слдователей съ исправниками, горячился Коля.