Маша и Гром

Богачева Виктория

… детский сад?!

Ее уязвленный голос выдернул меня из воспоминаний о встрече с Елисеевым.

Растрепанная, всколоченная, с горящими праведным гневом глазами, Маша стояла напротив, высоко задрав подбородок, и тыкала в меня пальцем.

— Эти козлы меня из-за тебя задержали и кинули в вонючую камеру к бомжу и проститутке! Я почти весь день в браслетах просидела, с руками за спиной! — она пихнула мне запястья почти под нос, как будто я в первый раз их плохо рассмотрел.

— Да они бы к утру меня изнасиловали!

—

Не изнасиловали бы, я подключил адвоката, как только узнал.

Наверное, я зря это сказал, потому что она еще сильнее разозлилась.

— Ах, какой же ты молодец, спасибо тебе большое! — выплюнула она с ядовитым презрением. — Мне теперь как, в ножки упасть или просто поклониться будет достаточно?

Из состояния относительного спокойствия до бешенства эта девка доводила меня за несколько минут. Я, может, кое-где и сплоховал, но не до такой степени, чтобы выслушивать все эти вопли уже сколько времени!

Но почему-то я выслушивал.

— Хватит, — я поморщился: этот театр одного актера меня утомил. — За тобой присматривали, адвокат начал работать так быстро, как мог.

— Почему ты не приехал тогда, когда обещал?! — всхлипнула она. — Почему ты мне ничего не сказал?! Они спрашивали о нем, — по ее тихому, напряженному голосу я понял, что она имела в виду Капитана, — а я даже не знала, что им сказать, потому что не знала, что им сказал ты!

— Все, хорош на улице глотку драть, поехали.

Она вроде уже достаточно остыла, поэтому я решил придержать ее за локоть и направить в сторону остановившегося сбоку от нас гелика. Она дернулась и вырвала руку, словно я ее током ударил. Сверкнула на меня огромными глазищами и первой зашагала к гелику. Я пошел следом, пока вышколенная охрана тактично отводила глаза.

— В Метрополь, — велел я водителю, усаживаясь на переднее сиденье.

Когда мы тронулись, я поймал лицо Маши в зеркале заднего вида: отвернувшись к окну, она смотрела на вечерний город, завесив длинными волосами половину лица. Она судорожно сжимала лежавшие на коленях руки и больше ничего не говорила.

Она была далеко не первой бабой, которая на меня замахивалась, но первой, которая попала. Потому что я не ожидал от нее такой прыти сразу после выхода из ментовки. Думал, шок перевесит, но в ее случае победила злость.

В молчании мы доехали до Метрополя: Маша все в той же позе смотрела в окно, Эдуард Денисович перебирал какие-то бумажки, а я в основном думал о том, как чертовски устал.

На лестнице перед вычурными дверьми ресторана она слегка смутилась, но, тряхнув растрепанными черными волосами, смело пошла вперед.

— Кирилл Олегович, вам как обычно? — к нам тут же подскочил старший официант.

— Да, Саша, мой столик.

По пышному, парадному залу с хрусталем, белоснежными скатертями и позолоченными приборами он проводил нас

в самый дальний угол, где можно было спокойно поговорить без чужих ушей. Я видел знакомые лица и отвечал на приветствия. Кто-то оборачивался нам вслед: в основном, всех интересовала Маша — свежее, ранее незамеченное лицо. Она была бы ничуть не хуже местных баб, если ее нарядить в дорогие шмотки и накрасить. Может, была бы и лучше: личико-то у нее было симпатичное.

Когда принесли меню, она изо всех сил пыталась не округлять глаза, читая наименования блюд и изучая их стоимость. Она листала объемную кожаную папку недолго: закрыла ее с громким хлопком, небрежно положила на стол и скрестила на груди руки.

— Я буду чай. Самый обычный.

— Мария Васильевна, давайте мы с вами начнем с самого начала, — Эдуард Денисович был просто образцом спокойствия. — Что именно у вас спрашивали сотрудники полиции?

— Эти козлы? — она мгновенно ощетинилась: поджала губы в презрительной гримасе, вскинула брови, всем видом выражая неодобрение. — Они особо ничего не спрашивали. Просто хотели, что я сдала его, — кивок в мою сторону. — Потом спросили, слышала ли я что-нибудь про Новикова Павла, который пропал неделю назад. По кличке Капитан.

Она снова сверкнула глазищами в мою сторону, и я усмехнулся. Значит, под меня копают какие-то менты. Эта история обрастала все новыми и новыми подробностями каждый день, и, честно признаться, я уже порядком утомился. Интересно, это какой-то мент вдруг решил организовать себе отложенное самоубийство, или за ним стоит кто-то повыше? Обычно без отмашки сверху такие расследования не велись. Если мент не псих, конечно.

— Они знают, что мы где-то были вместе после аварии, — добавила она, немного подумав.

Я заметил, что она растягивала рукава свитера, пытаясь тканью прикрыть свои запястья. Еще она постоянно ежилась и зябко пожимала плечами. Заправляла за ухо прядь волос, которая вечно мешалась ей и лезла в глаза. Оглядывалась по сторонам с каким-то затравленным выражением лица, хоть и пыталась изо всех сил скрыть и свой страх, и свою растерянность.

Да-а, несладко ей сегодня пришлось.

— Они вам чем-то угрожали? Шантажировали? Применяли физическое воздействие? — адвокат деловито помечал что-то в своей папке, искоса поглядывая на Машу.

Мне показалось, что на секунду она замялась, прежде чем помотать головой.

— Особо нет, — сказала она и тут же отвела в сторону взгляд.

Значит, врет.

— Немного потрепали и свитер вот порезали, уроды, — она небрежно кивнула на свое частично обнаженное плечо.

Мне очень сильно не понравился ее бегающий, не такой уверенный, как полчаса назад, взгляд. Нам принесли напитки: чай для Маши, кофе для Эдуарда Денисовича и виски для меня, и я вытащил пачку сигарет.

— Хочешь? — я поймал ее взгляд.