Маша и Гром
Шрифт:
Она не стала ломаться и кивнула. Руки еще плоховато ее слушались: дрожали и, наверное, до сих пор болели из-за коротких, простреливающих насквозь судорог. Я знаю, о чем говорю. Я помог ей прикурить, придержав ее ладони, пока она возилась с зажигалкой. Она показалась мне такой уязвимой в тот момент, что сложно было поверить, что передо мной сидит та же самая женщина, которая влепила мне пощечину меньше часа назад.
— Спасибо.
И почему сейчас, когда она перестала психовать и орать, я вдруг начал чувствовать себя гораздо большим козлом?...
—
— Что ничего не знаю, — она снова пожала плечами, пряча страх и уязвимость за напускным равнодушием. — И что понятия не имею, о чем они говорят. И я даже врала, потому что я действительно не имела ни малейшего понятия о том, как им отвечать.
— Это наша недоработка, конечно. Я сожалею, — он произнес это с каменным выражением лица. — Конечно, мы должны были обсудить все с вами заранее и согласовать детали. Больше подобных ошибок мы не повторим.
Вскинув брови, я посмотрел на адвоката поверх стакана виски, из которого как раз сделал глоток. Все же я не зрю плачу ему такие бабки.
— Буду очень признательна, — чопорно ответила Маша и потянулась к чашке с чаем.
— Точно ли с их стороны отсутствовал шантаж и угрозы? Помимо угрозы физического насилия? — адвокат даже пометки делать бросил. Оторвавшись от своей папки, он пристально смотрел на Машу.
— Совершенно точно, — в этот раз она ответила быстро и четко, без малейшей заминки.
Так-так-так.
Очень интересно, почему же ты нам врешь?
***
Позади меня раздались тяжелые шаги. Я знал, что охрана, которая сидела в нескольких столах от нашего, не пропустила бы никого из чужих. Значит, в Метрополе оказался кто-то знакомый. И точно.
— Гром, ты что ли! — окликнул меня знакомый голос, и я обернулся, одновременно поднимаясь из кресла.
Передо мной стоял дородный, солидный мужчина. Зиманский Игорь, он же Зима. Мы вместе начинали на улице лет тринадцать назад, я как раз вернулся из Афгана. Но потом наши пути разошлись, он начал гнать оружие и «снег», а я не хотел этим заниматься. Конечно, мы пересекались время от времени, Москва — большая деревня, так или иначе ты будешь встречаться со многими людьми.
— Рад тебя видеть! — мы обнялись, и он вполне искренне похлопал меня по спине. — А то по Москве такие слухи про тебя ползут, один хуже другого.
— Ну, как видишь, я в порядке. Жив, здоров, бодр, — я усмехнулся и перехватил его взгляд, направленный на Машу.
— Это хорошо, — как-то рассеянно ответил он.
Выглядел Зима старше своих лет, а ведь мы были ровесниками. Но круглое пузо и два подбородка вкупе с ранним облысением еще никого не молодили. У него на шее поблескивала золотая цепь, выглядывавшая из-под воротника расстегнутой до середины груди белой рубашки.
— Пацаны говорили, что
— Это можно.
Неплохо будет из чужих уст услышать, какие еще про меня ходят слухи.
— А это что за телка? — его взгляд снова вернулся к Маше, которая стеклянными глазами смотрела на чашку прямо перед собой.
— Она со мной.
— Понял, не дурак, — скабрезно гоготнул Зима. — Ну, короче, тогда решим насчет Сандунов. Расскажешь, где тебя носило. Я тоже кое-что занятное расскажу.
— Например? — я спросил не из любопытства, а больше для того, чтобы отвлечь его от разглядывания Маши, на которую он по-прежнему смотрел.
— Да старые дела, на самом деле, — Зима махнул рукой, и два перстня сверкнули в свете лампы. — У меня же года два назад человечка хорошего замочили, может, помнишь такого? Бражник. Ну, так вот буквально во вторник человечек мой из ментовки принес в клювике, что там какие-то подвижки по старому делу начались, ты прикинь? Менты что-то нарыли, это ж цирк! Ну, ладно, все, бывай. На связи тогда, — и, покачивая головой, он медленно развернулся и пошел вразвалочку к своему столику.
Через пару шагов он оглянулся на Машу и отсалютовал мне. Я тоже на нее посмотрел. Но совсем по другой причине. Не потому, что мне понравилась ее симпатичная мордашка.
Кажется, я понял, в чем заключалась ее ложь.
Значит, менты ее ничем не шантажировали и не угрожали. И совершенно случайно менты вспоминают про старое расследование убийства Бражника. В котором эта девчонка также совершенно случайно проходила свидетелем. И также совершенно случайно незадолго до убийства она и Бражник мутили.
Б**ть. Вот только этой проблемы мне сейчас не хватало. Мало мне попытки похищения, убийства, предательства Капитана и его трупа, необходимости упрятать подальше Гордея?.. А еще бизнес, пацаны, «контора», встречи, дела...
Я вернулся за стол и наткнулся на внимательный взгляд Маши. Со стороны она казалась совершенно спокойной. Случайная встреча с Зимой ее никак не потревожила. Никогда не видела «старшего» своего хахаля?
А вот я злился. И злился не потому, что она соврала — хотя на это тоже. Я злился, когда думал об их с Бражником шашнях.
Что же такого могло всплыть, если менты начали рыть носом землю? И чем ее могут шантажировать? Может, она соврала им? Может, она знает убийцу и покрывает его? Но зачем ей об этом молчать и подставлять себя?
Она ведь меня не сдала. Сидела там с двумя этими козлами и молчала. И еще потом наручники эти... А она же не мужик. Менты, конечно, совсем сдурели. Уже для обычной девчонки пыточную в камере устраивают.
Маша в очередной раз завела за ухо непослушную прядь, и когда рукав свитера задрался, я снова увидел вдавленные полосы от браслетов на ее запястье. Еще и потуже защелкнули, козлы.