Маски сброшены
Шрифт:
– Есть. Но особо она меня не беспокоит. Общая слабость организма и дурнота чувствуются наиболее остро.
– Все точно-с.
– Доктор, что это был за яд?
– напрямик спросила Елизавета.
– Откуда вам?..
– пробормотал он, несколько растерявшись от её неожиданного вопроса.
– Впрочем, думаю, вам нужно это знать. Это был мышьяк.
– И я могла умереть?
– Вполне.
– А как вы узнали, что это было отравление, а не какая-нибудь болезнь?
– Я врач, - просто объяснил доктор Мохин.
– И мне приходилось иметь дело с отравлениями. Правда, то были все больше случайные отравления:
– Примите мою огромную благодарность. Если бы не вы?..
– Благодарите не меня, а тех, кто вовремя забил тревогу. И особенно благодарите своего ангела-хранителя.
– Ангела-хранителя?
– Я имею в виду графа Вольшанского, - объяснил доктор Мохин.
– У него оказались обширные познания в области токсикологии. И сии познания пришлись весьма полезны.
– Стало быть, графа Вольшанского?
– приятно удивилась Елизавета.
– А я лишь выполнял свой долг. А теперь, позвольте мне выполнить его до конца. Дайте мне вашу руку. Я возьму у вас немного крови.
Больная подала ему свою ослабленную руку. Пока доктор совершал процедуру взятия крови, Елизавета расспрашивала его о своем здоровье.
– Как скоро пойдет мое выздоровление?
– поинтересовалась она.
– Все зависит оттого, насколько сильный у вас организм, чтобы противостоять яду, а также насколько хорошо вы будете следовать моим предписаниям.
– Я сделаю все, как вы скажете. Мне необходимо выздороветь как можно скорее!
– А вы шустры, сударыня!
– улыбнулся доктор.
– Впрочем, это очень даже хорошо. Больной должен стремиться к выздоровлению. В этом случае его выздоровление происходит быстрее. Ну-с, вот и все!
Он туго перебинтовал то место на руке, откуда брал кровь, затем осторожно опустил руку на подушку.
– Что мне следует делать?
– спросила Елизавета.
– Ваш организм нуждается в восстановлении. Но поскольку больной организм, а тем более после отравления, плохо способен принимать пищу, то рекомендую вам сон и отдых. Как можно больше времени уделяйте сну. Выходите на свежий воздух, только не с целью совершения поездок, а исключительно для отдыха, и в пределах ваших владений. Старайтесь не переутомлять себя. Пейте больше жидкостей. По возможности - натуральные соки.
– Сделаю все в точности. А эти ужасные пятна на теле? Как быть с ними?
– Не беспокойтесь. С ними вы не останетесь, - заверил он.
– Они постепенно пройдут. Я напишу вам состав мази. Пусть ваша девушка закажет её в аптеке. И смазывайте этой мазью те участки кожи, которые имеют пятна, сыпь. Думаю, раза два в день - достаточно.
– Хорошо, доктор.
– Ну-с, сударыня, - заключил он, - поскольку сказал я все, что касаемо вашего выздоровления, то позвольте мне покинуть вас. Все от меня зависящее я уже сделал, остальное - в раках Божьих. А вам советую прямо сейчас приступить к выполнению моих предписаний - немного поспать.
– Хорошо.
– И не беспокойтесь за вашего сына. У всех нас или у многих бывают нервные срывы. Конечно, сие очень неприятно. Но не катастрофично!
– Благодарю вас за все, доктор.
– Скорейшего вам выздоровления, - пожелал он.
Елизавета последовала предписаниям доктора сразу же
Елизавета проспала несколько часов беспробудным сном и проснулась только вечером. О наступлении вечера её известил легкий полумрак в её покоях. Медленно и лениво она огляделась вокруг. У дверей она заметила стройный силуэт графа Вольшанского, тихими шагами направляющийся к ней.
– Я вас разбудил?
– спросил он, заметив, что она не спит.
– Простите меня, пожалуйста, Елизавета!
– Вы меня не разбудили, - заверила она.
– Я только хотел взглянуть на вас, воочию убедиться, что вы чувствуете себя лучше, - объяснил он причину своего появления в её покоях.
– Я чувствую себя лучше.
Его присутствие смущало её. Елизавета, как и всякая женщина, для которой внешний вид - превыше всего даже в часы тяжелой болезни и страшных потрясений, испытывала неловкость от своих растрепанных волос, выбившихся из ночного чепчика, от своей жуткой бледности, болезненных кругов под глазами и от своей полуодетости, а Владимир, как и всякий мужчина, не понимал этого. Для него не было ничего важнее здоровья любимой им женщины, которая ещё вчера была между жизнью и смертью. Он готов был преклонить перед ней колени, словно перед божеством, и воздать ей благодарность за то, что она осталась жива, нисколько не обращая внимания ни на её растрепанные волосы, ни на бледность, ни на круги под глазами. Тем более, что в полумраке комнаты этих деталей, представляющих для Елизаветы важность, было не очень-то заметно. Но так уж устроены женщины! Когда они находятся во власти болезни, им кажется, что они лишаются своего главного оружия очарования. Не дай бог влюбленным в них мужчинам увидеть их неприбранными и непривлекательными! Женщины не понимают, что болезнь, как, впрочем, и любая угрожающая жизни опасность, дает им другое, не менее главное оружие значимость для влюбленных в них мужчин. Ибо нет ничего важнее, чем страх потерять любимого человека.
– Вы не возражаете, если я немного посижу подле вас?
– вежливым и почти умоляющим голосом произнес Владимир.
Елизавета не ответила ему. Она не знала, что ему ответить, потому как не могла разобраться, чего на самом деле желает: чтобы он ушел или чтобы он остался. Поначалу ей хотелось, чтобы он ушел, дабы его присутствие не смущало её. Но его голос, словно приятный, теплый ручеек, проник в её душу и заставил забыть о нелепом смущении. И тогда ей захотелось, чтобы он остался.
– Простите меня, - произнес Владимир, трактуя её молчание не в свою пользу.
– Я все понял. Хорошо, в другой раз. Я удаляюсь.
Он развернулся, чтобы уйти.
– Подождите!
– остановила его Елизавета.
– Вы можете остаться. Если, конечно, мой жалкий вид не внушает вам неприязни.
– Как вы можете так говорить!
– возмутился Владимир, бросив на неё взгляд, полный упрека, обиды и боли.
Полумрак помешал Елизавете четко увидеть этот взгляд, но не помешал почувствовать его. И подобно тому, как несколько минут назад она испытывала смущение и стыд за свой внешний вид, то же смущение и тот же стыд она испытала за свою внутреннюю сущность.