Масонская касса
Шрифт:
— Я так и думал, что недолго, — заявил он, когда тело Косарева распласталось на земле. — Хороший бросок, полковник. И решение правильное. Никогда не думал, что буду смотреть на труп с таким удовольствием, — совершенно искренне добавил он.
— Ну, еще бы, — с усмешкой согласился генерал Прохоров. Поскольку рука его все равно уже лежала на кобуре, он отстегнул клапан, поднял крышку и достал пистолет, из чего следовало, что настала очередь Слепого. — Так ты, выходит, рассчитывал погреть руки? — спросил он, снимая пистолет с предохранителя.
— А почему бы и нет? — с философским равнодушием пожал плечами Сиверов. — Такие
— Ну, почему же? — усмехнулся Прохоров. — Это несложно устроить. Правда, полковник?
— Как прикажете, — с сухостью, намекавшей на то, что причуда начальства не вызвала у него особого восторга, ответил Семашко.
— Прикажу, прикажу, — сказал Прохоров. — Я ведь тоже их сроду в глаза не видел, этих денег. Почему не воспользоваться случаем, раз уж я все равно здесь? Надо, надо взглянуть. Хотя бы для порядка. А вдруг ты их давно уже вывез и караулишь тут для блезира пустую яму? А?! Ну-ну, не надувайся, шучу. Но проверить все равно надо. А то, помню, как раз в здешних краях был случай: приехали ребята с базы ремонта и обслуживания для профилактического осмотра, подняли «утюг», а шахту, считай, доверху грунтовыми водами затопило, от ракеты один нос торчит… Или, скажем, мыши деньги погрызли, а вы тут всем скопом охраняете сто тонн бумажной трухи.
— Гм, — с сомнением произнес полковник Семашко.
— Не хмурься, не хмурься, полковник, открывай закрома! Покажем солдатику, за что он жизнью рисковал. Солдатик-то — молодчага! Если б не пожадничал и куратора своего пристрелил, вполне мог бы нам с тобой обоим нос натянуть. Пускай полюбуется напоследок, как выглядят полтора миллиарда мелкими купюрами…
Полковник наклонился, извлек торчащий из гортани Косарева нож, тщательно вытер лезвие об одежду убитого и щеголеватым движением бросил клинок в ножны.
— Разрешите выполнять? — официальным тоном осведомился он.
— Валяй, — махнув рукой, разрешил Прохоров и повернулся к Глебу: — Кстати, насчет жадности. Что-то тут у тебя не срастается, солдат. Охотился за такими деньжищами, а рискнул всем из-за мелочи, которую Потапчук заплатил… А?
— Бес попутал, — с притворным раскаяньем сказал Глеб. — И потом, синица в руках лучше, чем журавль в небе. Деньги лишними не бывают, товарищ генерал. Два рюкзака отсюда — это хорошо, но вместе с тем рюкзаком, который я получил от Потапчука, их получается уже три…
— Тоже верно, — согласился Прохоров, поигрывая курком пистолета.
Семашко вызвал по рации дежурного и приказал включить генератор.
— Сигареткой не угостите, товарищ генерал? — заискивающим тоном попросил Сиверов.
— Перед смертью не накуришься, — пошутил Павел Петрович и протянул ему сигареты и зажигалку. — Кури, солдатик.
Глеб осторожно вставил фильтр дорогой американской сигареты в разбитые губы, чиркнул зажигалкой и со счастливым видом сделал первую затяжку.
— Спасибо, товарищ генерал, — сказал он, возвращая Прохорову его имущество. — И за сигаретку спасибо, и за то, что позволили посмотреть…
— Жаль, Федя Потапчук этого не увидит, — в тон ему подхватил генерал-лейтенант, подпустив в голос пару печальных ноток, звучавших так же фальшиво,
Глеб с очень неприятным чувством подумал, что это может оказаться правдой. Впрочем, выбора у него все равно не было.
— Да черт с ним, — сказал он и экономно затянулся сигаретой. — Надо было сразу его шлепнуть, через пару дней был бы миллионером. А теперь я кто? Покойник, и все из-за него…
— Это факт, — согласился генерал Прохоров.
Снаружи с треском ожил дизельный генератор, и разговаривать стало затруднительно. Почти сразу же на низкой басовой ноте загудели мощные электромоторы, послышался звук, похожий на треск ломающегося печенья, и в утоптанной земле в метре от места, где сидел Глеб, возникла длинная, идеально прямая трещина.
— Гляди-ка, работает, — сказал генерал Прохоров, живо сходя с зашевелившейся под ним крышки люка.
Глеб встал, кряхтя и изо всех сил стараясь казаться гораздо слабее, чем был на самом деле. Щель в земле расширилась до пяти сантиметров. Тайное уже стало явным, и это вот-вот должны были заметить. Сиверов сунул сигарету в зубы и покрепче закусил патентованный микронитовый фильтр. Крышка люка медленно отъезжала, у дальней стены вырастал шевелящийся вал земли. Косарев, верхняя часть туловища которого лежала на «утюге», тоже пришел в движение — казалось, труп пытается ползти, волоча за собой непослушные ноги. Сухие комья с неслышным за ревом генератора шорохом и стуком сыпались в ширящийся темный провал, пересеченный тонкой линией привязанной к монтажной проушине старой, лохматой веревки.
Глеб видел, что Прохоров смотрит на веревку, но реакции на это зрелище пока не было никакой. Видимо, генерал считал, что видит случайный обрывок, брошенный на «утюг» вместе с насыпанной для маскировки землей. Потом веревка, у которой не было слабины, натянулась, выскочив из земли по всей своей небольшой длине. Старая канистра, к которой был привязан ее второй конец, качнулась, накренилась и упала, издав очень характерный булькающий звук. Глеб ждал этого звука и потому услышал его, Прохоров же по-прежнему ничего не понимал. Глаза его удивленно расширились, он шагнул к канистре, которая как раз, лежа на боку, проползала мимо Слепого. Краем глаза наблюдая за Семашко, который стоял по другую сторону шахты, у дверей, и еще не видел ползущей по земле канистры, Глеб улыбнулся генералу разбитыми губами и точным ударом ноги откинул крышку.
Момент истины наступил под тарахтенье дизельного генератора и бульканье свободно вытекающего на землю бензина. Прохоров вскинул пистолет, но Глеб уже был рядом с ним. Перехватив запястье сжимавшей «стечкин» руки, Сиверов провел прием, в мгновение ока поставив генерала между собой и уже замахнувшимся ножом Семашко. Брошенный полковником отлично сбалансированный клинок с тупым звуком вонзился в живой щит; Глеб почувствовал удар и то, как содрогнулось в предсмертной конвульсии крупное, тяжелое тело генерала Прохорова. Продолжая удерживать мертвеца перед собой за шею, он протолкнул указательный палец в предохранительную скобу зажатого в руке Прохорова пистолета и выстрелил в полковника, который, мигом оценив ситуацию, уже успел схватиться за дверную ручку. Мертвое тело с простреленной навылет головой рухнуло на дощатую дверь и, распахнув ее своим весом, вывалилось наружу.