Мастер и Жаворонок
Шрифт:
Ларк сглатывает, видно, как ее пульс бьется на шее.
— И как ты себя чувствуешь?
— Ты не догадываешься? — я отпускаю ее руку. Она качает головой. — Наверное, не так, как ты. Давай просто оставим все как есть.
— Ты уверен в этом? — Ларк долго смотрит мне в глаза, потом опускает взгляд на коробку в своей руке. Когда она протягивает ее в мою сторону, по выражению ее лица я почти ничего не могу понять. Ее голос звучит тихо и немного запыхавшимся, когда она говорит: — Это тебе. Но не открывай, пока я не выйду на сцену и не подам тебе
— Какой сигнал?
Ларк закатывает глаза и улыбается.
— Сигнал летучей мыши.
— Господи Иисусе.
— Но это будет сигнал недоделанной мыши.
— Знаешь, ты такая же заноза в заднице, как и Фионн.
— О, прекрати. Ты любишь, когда он тебя дразнит.
Я прикусываю язык и ощущаю вкус крови.
Когда Ларк гремит коробкой, я, наконец, забираю ее. К блестящей черной ленте, скрепляющей крышку, прикреплена бумажка. В тот момент, когда мои пальцы начинают вытаскивать открытку, она кладет свою руку поверх моей, останавливая, как я и хотел.
— Я сказала «нет». Только после выступления, — она кажется раздраженной, но я замечаю, что ей требуется больше времени, чем необходимо, чтобы убрать свою руку от моей.
— Хорошо, обещаю, — говорю я, засовывая коробочку в карман куртки и поднимая руки в знак капитуляции. — Все, что пожелает моя герцогиня.
Ларк отворачивается, чтобы взять свое пальто, сумку, гитару и виолончель, но я подхватываю инструменты прежде, чем она успевает закинуть чехлы на плечи.
А потом мы уходим, оставляя Бентли на диване, где он сидит лицом к двери, охраняя это пространство, которое с каждым днем становится все более похожим на наше.
Когда мы подъезжаем к месту проведения, у дверей уже выстроилась очередь, несмотря на отвратительную погоду. Люди в очереди кутаются в пальто и подпрыгивают, чтобы согреться. Чувство гордости переполняет мою грудь, когда я украдкой бросаю взгляд на Ларк. Она смотрит на толпу без признаков беспокойства или боязни сцены.
— Может, я высажу тебя, пока буду искать место для парковки? — спрашиваю я, замедляя ход «Чарджера», и зарабатываю несколько одобрительных взглядов, пока мы катим по улице.
— Нет, тебя могут не пустить внутрь. Я проведу тебя через задний вход.
Мой разум мгновенно освобождается от рациональных мыслей и наполняется яркими образами.
— Через задний…
— Да, — говорит Ларк, бросая на меня смущенный взгляд, а я не отрываюсь от дороги. — Через черный вход.
Я сглатываю.
— Ну ты понял…? Задний вход…?
Я киваю и ерзаю на своем сиденье.
— Ты в порядке? У тебя какая-то травма насчет задних входов? — она тянет ко мне руку, и я слегка отодвигаюсь. Если она дотронется до меня, я, блять, точно воспламенюсь. — Они возбуждают тебя или что-то в этом роде?
— Нет. Господи, — шиплю я. И щурюсь. Почему, черт возьми, я щурюсь? Я прекрасно вижу дорогу. Качаю головой, пытаясь прийти в себя. Моей ясности хватает лишь на то, чтобы проскочить к
— Ты мог бы припарковаться сзади, — говорит Ларк тихим и невинным голосом, когда я глушу двигатель и погружаю нас в абсолютную тишину.
Провожу рукой по лицу, но это не помогает мне стереть румянец. Ларк открывает дверь со скрипом. Я не доверяю своим словам, поэтому, в ответ лишь качаю головой.
Долгий, громкий, драматичный вздох слетает с губ Ларк.
— Лаклан Кейн у нас по задницам. Надо запомнить.
Ларк хихикает, и от ее невинности не остается и следа. Она закрывает за собой дверь, уходя.
Черт побери.
Я ударяюсь лбом о холодный руль. Хочу раствориться на полу, выползи на дорогу или, еще лучше, улететь в какое-нибудь другое измерение. Но у Ларк, конечно, другие планы, и она распахивает дверцу со стороны водителя.
— Пошли, Бэтмен. Задняя дверь ждет, — объявляет она и убегает, чтобы подождать на тротуаре.
Когда беру инструменты и перекидываю ремешки на чехлах через плечо, и иду к ней, я почти уверен, что моя кожа тает от румянца, который обжигает мое тело.
— Что? Нет ничего постыдного в фетишах с задницами, — говорит Ларк, пока идем к зданию «Amigos», сворачивая налево к металлической двери, ведущей на сцену. — Анал — это здорово. Мне нравится анал. Однажды я была в турне, и…
Даже не осознавая, что делаю, я хватаю Ларк за талию и прижимаю к кирпичной стене здания. По моим венам пробегает волна страха при мысли, что я мог причинить ей боль, но страх исчезает под взглядом, который она бросает на меня, когда я нависаю над ней. Даже несмотря на размытость изображения на таком расстоянии, я все равно вижу это. Покрасневшая кожа. Расширенные зрачки. На шее бьется пульс.
Желание.
Медленно наклоняюсь, с каждым ударом сердца становясь все ближе, чувствуя тепло ее неровных выдохов на своей холодеющей коже.
— Мне не стыдно, герцогиня.
Ларк выдерживает мой взгляд и бросает вызов, шепча:
— Уверен?
Сокращая то небольшое расстояние, которое остается между нами, я подаюсь бедрами вперед и запускаю руку в ее волосы. У Ларк перехватывает дыхание, когда она чувствует, как мой твердый член прижимается к ее животу, как мучительно я нуждаюсь в ней, как мой член умоляет погрузиться в ее тугое тепло.
— Мне невыносимо слышать о том, как какой-то мужик трахал мою жену. Или о том, как она, возможно, трахала его. Пожалуйста. Не сейчас.
Ее губы приоткрываются. Она морщит лоб. Крепче сжимает мою руку.
Я наклоняюсь еще ближе, касаюсь губами ее уха. Одним долгим, медленным движением бедер я прижимаюсь к ней своей эрекцией. Ларк прижимается ко мне в ответ. У нее вырывается стон.
— Это мучительно, Ларк. Это пиздец как мучительно — представлять и знать, что это был не я. Неужели ты не понимаешь?..