Матабар IV

Клеванский Кирилл Сергеевич

Арди вспомнил слова Невия в его первый рабочий день.

« Дурацкая взрослая жизнь».

Тогда они еще не понимали, что «взрослая жизнь» пока не наступила. И, наверное, в какой-то степени, Ардан все еще не окончательно повзрослел. Ведь если он должен был понять своих родителей, то… почему.

Тот вопрос, который он отгонял от себя многие годы.

Который не понял даже после того, как прочитал письмо отца. Он понял из-за чего Гектор поступил так, как он поступил. Но все еще не мог понять почему, почему

сдался собственным теням и оставил собственную семью, предпочтя им пусть и десятки, но совершенно чужих ему людей и детей.

Ведь у него были они.

Дедушка.

Мама.

Эрти.

И он.

Арди.

И кто знает, как сложилась бы их жизнь, если бы Гектор вернулся на гору, и они сбежали бы в Алькадские горы.

Лучше? Хуже?

Ардан уже никогда не узнает ответа на эти вопросы.

— И знаешь, что меня напрягает сильнее всего? — продолжал Милар.

— Что Эльвира прибьет тебя из-за прокуренного пиджака?

Капитан так резко повернул голову, что они едва не вылетели на тротуар.

— Это сейчас что… шутка была? Ард Эгобар умеет шутить?

Арди в который раз пожал плечами. Он любил учиться всему новому. Может быть и такое эфемерное понятие, как «юмор» когда-нибудь ему тоже поддастся. Хотя, вроде как, у них в семье особенным остроумием никто не обладал.

— Нет, напарник, хоть ты и прав… немного, — Милар улыбнулся и отложил сигарету в пепельницу, вделанную прямо внутрь приборной панели. — Напрягает какой-то замкнутый цикл происходящего. Потому что я уверен, что и нашим старшим тоже в детстве что-то пытались объяснить. Небось после того, как сами что-то поняли, давали себе обещание, что уж собственным детям они все разложат по полочкам. Все разжуют и разъяснят.

Может Арди не умел шутить, но он умел слушать. Милар говорил не про каких-то абстрактных «старших», а про самого себя. Про то обещание, которое дал себе относительно собственных детей.

И, которое, судя по всему, не мог сдержать…

— А потом ты сталкиваешься с реальностью, — капитан поспешил подтвердить догадку Ардана. — Что сколько не объясняй, сколько не разжевывай, а в какой-то момент увидишь перед собой собственную копию. Спорящую с тобой до такой степени, что коленки начинают трястись… И ты отмахиваешься. Говоришь — « повзрослеешь, поймешь». И понимаешь что если твой ребенок не окажется в числе тех единиц, которые всю жизнь проживают с мозгами инфантильного подростка, он ведь поймет. Жизнь научит. Все расставит по своим местам. И тихонько молишься Вечным Ангелам и Светлоликому, чтобы уроки не оказались слишком уж тяжелыми. И болезненными.

Ардан, во всей этой тираде, не понимал только одного.

— К чему ты, Милар?

Капитан сжал руль. Так сильно, что скрипнула оплетка, а костяшки его пальцев побелели.

— Сегодня, когда я прощался с женой и детьми, напарник, то я прощался с ними, — тихо произнес он с нажимом на предпоследнее слово. — И мне стало так страшно, Ард, так жутко, что я могу их больше не увидеть… впервые, за столько лет службы, я почувствовал, что это может быть в последний раз. Когда я

их обнял. Когда с ними посмеялся. Когда взбесился из-за какой-то мелочи. Когда себя же за это укорил. Когда мы все, сидя за столом, пили чай и о чем-то болтали.

— И…

— И я понял, напарник, что за взрослением находится еще одна грань, — капитан потянулся к сигарете, дернул рукой и так и не забрал ту из пепельницы. — Старение. Сегодня, Ард, я понял, что начал стареть.

Они снова замолчали. И город молчал вместе с ними. Слушал и молчал. Потому что, наверное, слышал такие разговоры сотни тысяч раз. Слышал и слушал. Как и сейчас. Может в соседнем окне, где горел свет, кто-то обсуждал нечто подобное. А может даже и не в одном.

Как говорила Анастасия — в каждом окне, в каждом автомобиле, в каждом трамвае хранились тысячи историй. Таких же, как у остальных и, в то же время, совсем других.

— Ты не затягивай с Тесс, — той же интонацией, за несколько улиц до Черного Дома, прошептал Милар. — Не хотел тебе говорить сейчас, но… раз уж начали этот дурацкий разговор, то…

— Её отец собирается приехать в Метрополию, — закончил за напарника Ардан.

— Уже узнал?

— Догадался, — Ардан вновь отвернулся к окну. Там воздушные, сказочные здания Центральных районов постепенно сменялись высотками Нового Города, беззастенчиво все ближе и ближе подбирающихся к небесной выси. — Когда доберется?

— К окончанию твоих экзаменов.

— Ну, тогда у меня есть все шансы, что встреча не состоит…

Милар ударил его плечу. Несильно, но достаточно ощутимо.

— Пока не научишься, постарайся шутить на более простые темы, напарник, — буркнул капитан.

— Извини, — искренне извинился Ардан. — Не подумал.

Он действительно не подумал, что если у него не состоится встреча с генерал-губернатором Шамтура, то и Милар уже больше не обнимет своих детей…

Действительно — дурацкая шутка.

— Проклятье, Ард… Если ты действительно прав и с Пауками все так, как ты предполагаешь, то, не знаю… с меня… с меня…

— Подсказка, что дарить Дину и Пламене на свадьбу.

— Ха! — хмыкнул Милар. — Мне бы кто подсказал… Вечные Ангелы! Такое впечатление, что у нас на начало лета запланирована половина жизни. Столько событий, что все и не упомнишь. Я и думать забыл про их свадьбу.

Арди, если честно, тоже забыл. Ему Тесс напомнила недавно.

И снова тишина. Тишина, разбавляемая лишь тарахтением двигателя, стуком подвески и шумом шин, скользящих по асфальту. И, наверное, тихим, едва различимым шепотом города, к которому Ардан пока еще не научился прислушиваться. Но он старался. Пусть и не всегда.

Они затормозили около парковки Черного Дома. Здесь устало дремало несколько практически идентичных копий автомобиля капитана Пнева. Спали около тротуара в ожидании часа, когда им снова придется рассекать серый сумрак столицы.

Милар встал на свое место, выключил двигатель и посмотрел на сигарету. Та тихонько тлела. Маленький, красный, едва заметный огонек жег тонкую бумагу, опаляя просмоленные листья дешевого табака. Он весело искрил и был готов по первому же зову вспыхнуть ярким огнем. Пусть и не долгим.