Матабар IV
Шрифт:
Данный подход считался… невозможным. Для остальных то, как Арди работал со Звездной магией, выглядело все равно как предложение сперва научиться писать, а затем читать и говорить.
— Здесь потребуется фиксированный массив для сведения краев раны, затем два свободных массива, — попытался было выкрутиться Ардан. — Один статичный, чтобы обеспечить нужную глубину прохождения роста клеток, а один динамический, чтобы передать изменяющиеся параметры скорости роста. Рунические связи элементарны. Шестнадцать… двадцать четыре. Да, двадцать четыре. Тут даже не важно прогрессивные они или прямые. Нет, можно, конечно, немного покрутить, включив и
Ардан выпрямился и как-то нелепо улыбнулся, попутно, по старой привычке почесав затылок посохом.
— Очень качественный анализ проблемы, студент Эгобар, — без тени иронии или сарказма, оценила профессор Лея. — Но вы, спешу напомнить, в данном случае не на лекции профессора Конвела. Хотя, подозреваю, что и он бы потребовал от вас правильное наименование печати, а не её характеристики. Чего, собственно, пытаюсь от вас добиться и я.
Ардан вздохнул и отложил инструменты. Истина заключалась в том, что он понятия не имел какое название у печати, способной решить поставленную задачу. Да, в первом семестре он, как и все, учил наименования печатей и разбирался в их свойствах, а затем… затем Арди начал все глубже и глубже погружаться в механизмы и принципы работы Звездной Магии, а конкретные печати, которыми он интересовался, приобретали все более специфичный окрас.
Так что теперь, как некогда его однокурсники, уже он сам не мог назвать конкретной печати.
— Итак, господин Эгобар, я жду от вас ответа, — профессор постукивала жезлом по ладони, словно готовилась им же стукнуть Арда.
Как учила Елена — « никогда, ни при каких обстоятельствах не говори профессорам „я не знаю“. Они забудут, чего именно ты не знал, но фразу запомнят. И припомнят на экзамене. Лучше ошибиться, чем сказать „не знаю“.»
— Печать… Наримова-Клецких?
И, еще до того, как профессор ответила, судя по смешкам за спиной он не то, что прошелся где-то рядом, а выстрелил буквально в диаметрально противоположном направлении.
Профессор Лея же лишь разочарованно выдохнула и слегка стукнула жезлом о край хирургического стола. Порез на шее затянулся, не оставив после себя даже намека на недавнюю травму.
— Печать Наримова-Клецких, господин Эгобар, лечит не порезы, а переломы, — профессор Лея покатилась обратно к своему столу, стоявшему на расстоянии вытянутой руки от стола хирургического. Чтобы далеко не тянуться. — Причем переломы костяшек пальцев. Как вы собираетесь сдавать экзамены, Ард? Или вы не задумывались на эту тему? Потому что, если нет, спешу вас обрадовать. У вас осталось чуть больше недели до первого дня летней сессии.
Ардан задумывался. Еще как задумывался. Выучить за неделю больше сотни наименований, да еще запомнить какую печать в каком справочнике можно найти (учить сами печати не требовалось, что полностью отвечало критерию создания фундамента и понимания основополагающих принципов работы тех или иных конструкций. Так что первый курс сдавал экзамены вместе со справочниками) попросту невозможно. И, казалось бы, ситуация безвыходная.
Но если применить науку Скасти…
На экзамене первокурсников имелось три части. Первая, теоретическая, за которую Ардан совсем не переживал, требовала ответа, как можно догадаться
И, при прочих равных, если студент не имел возможности назвать нужную печать, то и применить её тоже не мог.
Именно в этом нюансе Ардан и видел свое спасение.
В каком нюансе?
В том, что печать, все же, требовалось применить. Так что, даже если он не сможет (вернее — не «если не сможет», а «когда не сможет») назвать печать, но сможет её применить. Каким именно образом?
Рассчитает самостоятельно. С нуля создаст полную конструкцию. Потому что печатей, за века, создано чудовищное количество и каждую задачу можно решить не одной, а двумя… десятками разнообразных печатей. Так что смысл экзамена состоял не столько в том, чтобы правильно выбрать печать, а, все же, в решении конкретной проблемы.
Вот и Арди решит конкретную проблему. Не с помощью справочника. А самостоятельно.
Что считалось невозможным не только для первокурсника, но и для большинства студентов третьего курса.
Да, Ардан все равно не сможет получить максимальные балы, но ему и не требовалось. Для получения стипендии Короны на будущей год, что избавит его от необходимости платить за свое обучение, ему требовалось набрать… всего-то сто баллов. Из максимальных ста двадцати. За верное название печати, кстати, давали два бала. Так что у Арди практически не имелось маневра для ошибок.
«Практически», потому как не на всех дисциплинах требовались печати. К примеру, на Истории, Юриспруденции или же у профессора Ковертского — они ни к чему. Так что у Арди, вроде как, оставалось пространство для маневра. А вроде как и нет… потому что он сомневался, что сможет сдать Историю Звездной Магии и Юриспруденцию больше, чем хотя бы на шесть баллов из десяти. А значит, чтобы проскочить, ему потребуется закрыть дисциплины Ковертского на максимально возможные баллы…
Да, на этом фоне действительно как-то подзабудешь о том, что еще недавно взорвали Императорский Архив, а на носу аукцион на дирижабле…
— Переживаю за вас, Ард, — профессор поправила маску, открыла журнал учета и сделала несколько пометок. Когда она писала, то протез её руки постоянно бился о стол, издавая не очень приятный, клацающий звук. — Будет категорически неприятно если ваша светлая голова полетит с ваших же плеч… А пока помогите госпоже Риитовой спуститься вниз и, на сегодня, все могут быть свободны. Поскольку это наше последнее занятие перед экзаменами, то от всего сердца желаю всем удачи!
— Спасибо профессор.
— До встречи на экзамене профессор!
— А может намекнете нам, по-дружески, какие будут вопросы?
— Да! Между нами, девушками! Мы ведь должны поддерживать друг друга в этом жестоком, мужском мире!
— Кто еще кого поддержит, девушки, — отшутилась профессор.
Так, под девичий щебет и легкие смешки (во второй группе первого курса Общего Факультета давно уже перестали обращать внимания на Арда, как на представителя мужского пола и относились к нему, пожалуй, как к бесполому существу), Ардан подошел к Элле и, убедившись, что та уже открепила от себя простынь, поднял ту на руки.