Материалы к альтернативной биографии
Шрифт:
***
Вот и развязка. Я пишу за столом, Перси тихо ходит за моей спиной и говорит.
Осквернённый злодейством, терзаемый укорами совести, где я найду покой, если не в смерти?
– Мэри, я почти забыл твоё лицо.
– Ты не хочешь видеть меня, жить со мной?
Если бы ты ещё жил и желал мне отомстить, тебе лучше было бы обречь меня жить, чем предать уничтожению.
– Да, я не так понимаю тебя, как тебе нужно, не могу помочь тебе в творчестве...
Но всё было иначе; ты стремился уничтожить меня, чтоб я не творил зла...
– Но как же наши чувства?
Если по каким-то неведомым мне законам, мысль и чувства не угасли в тебе, ты не можешь пожелать мне более жестоких мук, чем те, что я ощущаю.
– Без тебя я буду несчастнейшим человеком в мире.
Как ни был ты несчастен, мои страдания были ещё сильней.
– Мы оба пожалеем... Ты плачешь? О чём?
Жало раскаяния не перестаёт растравлять мои раны, пока их навек не закроет смерть.
– Скоро осень...
Скоро, скоро я умру и уже ничего не буду чувствовать.
– Я говорил с ним. Он согласен, что так больше не может продолжаться.
Жгучие муки скоро угаснут во мне.
– Он не хочет никому наносить обид, а сам не уступит своей свободы.
Я гордо взойду на свой погребальный костёр и с ликованием отдамся жадному пламени.
– Мы расстанемся, как хорошие знакомые, будем переписываться.
Потом костёр погаснет, и ветер развеет мой пепел над водными просторами.
–
Мой дух уснёт спокойно, а если будет мыслить, то это, конечно, будут совсем иные мысли. Прощай.
– Прости, что я тебе мешаю. Мне, конечно, лучше уйти. Не засиживайся. Тебе надо спать.
С этими словами он выпрыгнул из окна каюты на ледяной плот, причаленный вплотную к нашему кораблю.
***
Под хлёстким ледяным дождём, сквозь кипящую ветром ночь, теряя разум, как раненый - кровь, чувствуя боль, слыша свои крики, но не веря, что жива, я ползла к вилле, то резко освещаемой молниями, но исчезающей во тьме. Вошла ли я внутрь, или меня внесли, подобрав на пороге? Лучше всего мне запомнился треск разрываемого платья. Тогда я поняла, что не погибну, что меня воскресят, и это было страшно, но постепенно я согрелась, смирилась и доверилась. Я будто проходила в дантовском подземелье то место, где низ превращается в верх, Ад - в Чистилище, и вскоре надо мной замерцали снящиеся звёзды...
***
Мглистое утро. Усталый, безнадёжный дождь. Я вспомнила, что сделала вчера, и заплакала, вслепую попыталась встать с постели и сквозь слёзы увидела Джорджа, лежащего на полу среди исписанных мятых листов, рухнула на него, стала трясти, крича:
– Живи! Живи! Прости меня!
Он проснулся, схватил меня за плечи, поймал мой взгляд своим, и я проглотила язык...
Мы вернулась в кровать. Я укрылась одеялом, а он - мной.
– У тебя все умерли?
– Не все, но все обречены............ Я так и не дала ему имени...
– Он сам его себе возьмёт - по праву присвоит имя создателя.
– А ты чем закончил?
– Пока ничем.
– Чего же ты ждёшь?
– Новолуния... Спи.
***
Я слушала дождь и свои глубинные ощущения, зная, на что обречено моё естество смертью луны, но сознание переродилось. Я знаю чувства матери, кормящей грудью. То же самое испытывала я, представляя, как одежда и плоть собрата пропитываются моей кровью. Как ему, обагрённому, понравится смотреть на себя в зеркало!... Ему и к лицу этот цвет...