Меч истины

Atenae

– Кроме того, - презрительно подхватил галл, - ты убивал раньше. Моему богу нет разницы, когда это было. Он знает обо всех твоих делишках. Расплатишься за всё разом, только и всего!

– Подождите! – вскрикнул Маго. – Вы отпустите меня, если я скажу?

– Отпустим. С пожеланием как можно скорее покинуть этот город, дабы не гневить нашего бога и не искушать нас, - издевательски проговорил Лугий. – А то ведь я могу заняться и твоими делами, не так ли?

– О, милосердные боги…

Длинный силуэт Визария отделился от ствола.

– Раз такой

негодяй, как ты, заговорил о богах, значит ли это, что мы договоримся?

– У меня нет выбора, - глухо проговорил Маго и, сглотнув, продолжил. – Я взял у Квинтиллия Аквилы деньги, которые тот выкрал у своего старшего брата. За дополнительную плату я согласился смыться из своей норы, оставив там тысячу солидов. Это послужило бы доказательством вины центуриона, который якобы нанял меня убить наместника. Младший Аквила даже придумал, для чего это нужно было мне, но никто не спросил. Никто не заподозрил Квинтиллия в том, что он подставил центуриона. Мне-то терять нечего, да и денег он мне отвалил достаточно, чтобы уехать куда угодно, хоть в Рим, хоть в Византий, хоть в Эреб! Обо всём этом знали я и он, больше никто. Я не могу понять, откуда вам известно…

– Зачем Квинтиллию понадобилось устранить брата? – перебил его Визарий.

– Старый Аквила помер, оставив землю старшему из живых детей мужского пола, а затем она должна была перейти к его первенцу. Сукин сын хотел прибрать имение к рукам, но мешал старший братец. И это ещё не всё. Недавно выяснилось, что Терций прижил с какой-то потаскухой наследника и собирается его признать. Квинтиллию нужно было поторопиться, пока Терций не женился и не признал мальца. Иначе земелька уплыла бы от него!

– Зачем ты впутался в это дело? Я не верю, что Квинтиллий дал тебе много денег, он сам зависел от брата. Какая же выгода толкнула тебя на преступление?

– Ха! Я стал слишком известен в этом городишке. Наместник, того и гляди, начнёт за мной охотиться. Словом, пора пришла менять нору. Тут мне очень кстати подвернулась эта хитрая крыса со своим предложением.

Лугий отнял нож от горла Маго. Преступник потер шею и обернулся к галлу.

– Чего ты ухмыляешься, белобрысый?

– Понять не могу: деньги ты получил, а зачем сидел здесь так долго? Почему сразу не смылся?

Маго саркастически хрюкнул.

– Умник! Золота много не бывает. У меня здесь намечалось ещё одно дельце, которое принесло бы втрое больше, чем дал этот ублюдок Квинтиллий. Жаль, я поздно узнал о нём. Может, не влез бы в эту паутину. Да теперь, чего уж! Придётся отправляться с тем, что есть.

– Отправляйся с пожеланием больше не встретиться с нами, Маго! – напутствовал его галл.

Визарий постоял ещё какое-то время, прислонившись к стволу старой яблони. Наверное, задумался, по своему обыкновению. Лугий присел на перевёрнутую бочку.

– Не зря ли мы его отпустили, вот что я думаю? – пробормотал галл.

– Завтра я вызову Квинтиллия Аквилу, - буднично сообщил Визарий.

– Почему ты? – спросил Лугий, но ответа не последовало, и он замолк.

*

Господи,

благодарю тебя за то, что они никого не убили!

События, произошедшие в саду возле «Ключа Диониса» настолько ошеломили меня, что я опомнился только, когда Мечи собрались уходить. Они уже сделали несколько шагов в мою сторону, когда я сообразил, наконец, что нужно удирать. Страх быть немедленно обнаруженным заставил по-заячьи дёрнуться в сторону. И, естественно, это меня выдало. Лугий кинулся на шорох и успел поймать меня за щиколотку.

Он скрутил меня, награждая оплеухами и приговаривая:

– Вот тебе, раб божий, по одной щеке, а вот тебе – по другой! Мало тебе, щенку, за твою глупость и назойливость! Кому было велено не таскаться за мной? Кому, я спрашиваю?

Я только охал, глотая слёзы. Визарий отнял меня у галла.

– Ну, вот, ты разбил ему нос, доволен? Может, теперь немного остынешь? А ты, Давид, зачем опять подслушивал? Что за неуёмное любопытство заставило тебя столь неосмотрительно последовать за нами? А если бы бандит тебя заметил? Такие, как он, не любят свидетелей.

Лугий плюнул в мою сторону.

– Вот именно, странное любопытство! Особенно со стороны святоши. Ты спроси-ка его, зачем это ему, праведнику, лезть в наши богопротивные дела? Может он неспроста старается?

– Глупости. Зачем шпионить за нами? Ведь мы из своего служения тайны не делаем.

Я осторожно поднялся, пошатываясь. Мне казалось, что я стою на краю бездны. Упорное недоверие Лугия сейчас погубит меня. Всё раскроется, Визарий поймёт, для чего я появился в его жизни. И тогда я узрю диавольский оскал. Он бросится на меня и вытряхнет из слабого тела душу.

Но он молчал и не отворачивался от меня. Сатана или всё же человек, к которому я привязался помимо воли?

Самым ярким чувством, из всех, охвативших меня в тот момент, было облегчение. Умереть не страшно. Жутко предстать перед Всевышним, как предатель, иудино семя. Я почти желал, чтобы всё открылось, чтобы я не мучился больше этим вопросом.

Но Визарий отвёл меня к бочке с дождевой водой, стоящей рядом с таверной. Я плескал себе в лицо несвежую, нагревшуюся за день воду и словно ощущал чей-то взгляд – пристальный, холодящий затылок. Я знал, что в этом взгляде необъяснимо смешались и нежность, и сострадание, и презрение.

Может быть, это Бог смотрел на меня с небес?

*

Танец был мне знаком. Промельк меча в бликах факела, воткнутого в кольцо на стене. Согласное, в едином порыве с мечом, движение мускулов, в призрачном свете похожих на сплетение атласных жгутов, стремящихся вслед за мерцающим клинком. Молниеносные, точные движения воина, бьющегося с самой темнотой. Мой мозг в восторге хватал движения, а руки лихорадочно переносили их на пергамент, словно заразившись безумной энергией ночной пляски.