Меч истины
Шрифт:
Дерево стояло на холме недалеко от того места, где я купался. Это, конечно, была не осина. Это был дуб, настолько высокий, что напрочь искоренил всякую поросль у своих корней. Я испугался, что не достигну его могучих нижних ветвей, чтобы замотать вожжи. Ободрал себе все пальцы и колени, карабкаясь по шершавому стволу, но мне это удалось. Сидя на толстой ветке, я сделал петлю и набросил её себе на шею.
Прости меня, Господи! Тебе судить, какого наказания заслуживает моя пропащая жизнь. Я знаю, что совершаю очередной тяжкий грех. А ведь некоторое время назад считал себя праведником. Бессмысленная
Последнее, что уловил мой угасающий разум, был сильный запах конского пота, исходящий от вожжей. Потом не было ничего.
*
Сладкий запах подсохшей травы… Я помню, что ещё совсем неразумным ребёнком любил забираться на сеновал. Я даже засыпал, зарывшись в сладостно пахнувшее сено, и брат Симеон подолгу искал меня, обливаясь потом и употребляя выражения, которые святым отцам знать неподобно.
Сено кололось и щекотало мне босые ступни. Уже брезжит рассвет. Конечно, я опять заснул. И сейчас появится суровый келарь, чтобы, ущемив за ухо, выпроводить меня на свет Божий. Да ещё и помянет при этом все страсти Господни!
Ну, вот! Но зачем же поливать меня водой, ведь я уже проснулся!
С невнятным мычанием я разлепил веки. Водой меня действительно поливали, однако толстый келарь тут был совершенно ни при чём. Я резко сел и закашлялся, ощутив саднящую боль в горле. Тут я вспомнил всё: своё предательство, судьбу Визария, ярость желтоволосого галла, самоубийство - и ужаснулся. Что же могло произойти? Почему я остался жив?
Внезапно я осознал, что рядом находятся люди. Прямо надо мною стоял могучего телосложения светловолосый варвар. Прижав к губам горлышко объёмистого бурдюка, он утолял жажду. Я заворожено смотрел, как ходит выпуклый кадык на могучей шее. Напившись, великан воззрился на меня с насмешливой улыбкой.
– Всё-таки решил очнуться, юный олух? – спросил он глубоким сильным голосом. И крикнул куда-то в сторону: - Эй, Умник, он пришёл в себя!
На небольшом расстоянии от копны сена дымил костерок. В котелке, подвешенном на распорке, что-то булькало, распространяя запах травяного отвара. Сидевший у костра человек поднялся.
– Слушай, Метос, по-моему, парень немой, - снова обратился к нему первый. – Или ему в горле что-то повредила верёвка. Эй, дурень, горло болит?
Я не сразу понял, что последний вопрос предназначался мне. Потому что, открыв рот, смотрел на человека по имени Метос. Волосы, усы и борода его были чёрными, он был гораздо ниже, но синие глаза, глянувшие на меня с незнакомого смуглого лица, были глазами Визария.
Он наклонился ко мне, и я почувствовал властное прикосновение твёрдой ладони.
– Как ты?
– Я жив? – прохрипел раздавленным горлом, и из глаз моих полились неудержимые слёзы. – Я должен был умереть.
– А ты и умер, - беззаботно ухмыльнулся светловолосый. – А потом воскрес. Мораль – не вешайся на вожжах, возьми веревку!
Метос улыбнулся одними глазами.
– Выпей. Станет легче.
Наваждение рассеялось. Я оттолкнул чашку.
– Зачем вы спасли меня, добрые люди? Разве знаете вы, почему я решил покончить счёты с жизнью?
– Потому что дурак, - вставил варвар, как само собой разумеющееся. – А у нас работа такая – людей спасать.
Я закрыл лицо руками и отвернулся.
– Подожди, Эрик, - услышал я голос Метоса. – Не время.
Господи, и Ты от меня отказался. Оставил жить на земле и мучиться, нося на себе иудино клеймо. Но я не ропщу, я поклялся принять Твою волю. Сейчас я объясню этим добрым странникам, кого они спасли. Если я недостоин даже посмертного воздаяния, то пусть мне будет карой презрение хороших людей.
– Фью-у! – присвистнул Эрик. – А у мальчишки и впрямь повреждение в мозгу.
Я удивлённо обернулся и наткнулся на его встревоженный взгляд. Будто он прочёл мои мысли.
Метос присел подле меня на корточки и внимательно посмотрел в глаза.
– Почему ты считаешь, что мы обязаны презирать тебя настолько, что должны отказать в простой помощи?
Открыв рот, я переводил взгляд с одного на другого.
Неужели всё, о чём я думаю так легко прочитать на моём лице?
– Только, прежде чем отвечать, выпей отвар. Иначе голос непременно тебя подведёт, - добавил Метос.
Я отхлебнул из чашки неожиданно приятного на вкус снадобья.
– Потому что я предал и обрёк на мучения очень хорошего человека…
Во время моего повествования Эрик и Метос часто понимающе переглядывались, а под конец варвар задумчиво произнёс:
– Непонятны и мутны пути новой веры. Знал бы Иисус, что творится его именем! Может быть, история не повторилась бы.
– Она всегда повторяется там, где любовь заменяют страхом, а понимание - культом, - отозвался Метос. – Где люди отказываются от свободы выбора, или их лишают этого права. Тебе это известно, друг мой.
– И где люди допускают это, - непримиримо мотнул головой Эрик, сверкнув зелёными глазами.
Я завороженно вслушивался в необыкновенные речи моих спасителей, а когда они замолкли, сказал:
– Визарий тоже говорил мне о выборе. Но я выбрал путь предателя.
Метос как-то странно посмотрел на меня.
– Тот путь завершился смертью, не так ли? Может быть, пора искать новый путь?
– Если я немного понимаю человеческие пристрастия, - прищурился варвар, - то ты любишь создавать прекрасные вещи. У тебя снасть рисовальщика в мешке. Разве нужно свободной душе что-то кроме возможности созидать? Нельзя зарывать таланты в землю, они там гниют!
– Я никогда не смогу больше писать. Нельзя прикасаться к прекрасному руками, замаранными кровью.
– Об этом мы после поговорим. И о твоём Господе, и о твоём пути.
Эрик потянулся, крякнув, и мечтательно уставился в небо:
– А что, малыш, много ли народу в вашей обители?
– Два десятка отшельников, восемь послушников и дюжина служек.
– И все способны истязать беззащитных?
– Нет, что ты!
Я не желал им зла. Даже епископу. Может, когда-то он поймёт…