Медиа-пиратство в развивающихся экономиках
Шрифт:
В нашей работе предполагается, что собирание дает основание и в высшей, и в нижней точке спектра дохода. Среди привилегированных, технически грамотных потребителей одна из проблем — управляемый масштаб: растущий размер личных библиотек медиа отделяет записанные медиа от традиционных понятий коллекции — и даже от сильной уверенности о преднамеренности ее приобретения. В 2009 году обзор 1 800 молодых людей в Соединенном Королевстве обнаружил, что средняя цифровая библиотека содержала 8 000 песен, при этом в среднем 1 800 на один iPod (Bahanovich and Collopy 2009). Большинство этих песен — по другим данным до двух третей — никогда не слушались (Lamer 2006).
Такие числа описывают музыкальные и, все более и более, видео сообщества, совместно использующих контент в объемах десятков или сотен гигабайт, что уменьшает способности потребителей организовать или даже охватить в полной степени их коллекции. Основанные на объединении библиотеки, такие как составленные только для приглашения P2P сайты, влекут эту переформулировку норм, структурированных вокруг все еще большего
Несколько из наших исследований документируют напряженность между моделью собирания, у которой все еще есть практические и эмоциональные связи с физическими дисками, и «врожденной» цифровой моделью, у которой их нет вообще. Неизбежно эта напряженность накладывается на эффекты дохода, широкополосный доступ и возраст, и, следовательно, воздействуют на относительно небольшие части населения стран со средним и низким доходом. В этих обстоятельствах оригинальные товары продолжают играть разнообразные роли высокого статуса, как сигналы богатства или — как предполагается в нашем исследовании России — вежливой формы дарения. [37] Но даже за короткий промежуток в несколько лет, покрытый этим исследованием, заметно и подчеркнуто преобразование этих практик. Важная метрика в странах среднего дохода не медленный рост средних доходов, но быстрое снижение в цене технологии.
37
См. также Wang (2003) об этих различиях.
Второе и более существенное изменение потребления — во многих странах — рост массовых рынков для записанных медиа среди очень бедных, а также — во многих случаях — массовое производство записанных медиа очень бедными. Контуры этой революции можно проследить назад к глубокой демократизации и технологиям медиа пиратства 1980-ых — магнитофонной кассете и кассетному плейеру (Manuel 1993). Намного большая текущая волна цифровой медиа продукции в прошлое десятилетие основана на быстром росте дешевой инфраструктуры VCD и DVD, включая мульти форматные проигрыватели, компьютеры, горелки и диски — то и другое с заправкой дешевого пиратского контента. Потребительские практики на этом уровне организованы по-другому, с меньшим количеством приложения к CD или DVD как элементы частной коллекции, чем как товары, совместно используемые в пределах расширенных семей и сообществ. В этом контексте более обычно коллективное потребление — просмотр и слушание, отражающее более низкое число телевизоров, компьютеров и проигрыватели DVD в бедных домашних хозяйствах.
Ни высокодоходная, ни низко-доходная версия этого изменения не имеют большой убедительности в дебатах о принуждении к праву, по прежнему формируемых, как мы доказываем, ностальгическим представлением о потребителях как коллекционерах — людях, сознательно выбирающих между покупкой и пиратством определенного продукта для личного использования. И, несмотря на свидетельство уменьшения коллекционеров, удерживающих практики цифровой культуры, мы не ожидаем, что это изменится: реальный или нет, коллекционер — важная конструкция, закрепляющая персональную ответственность — и обязательство — в экономике авторского права. При сдвиге принуждения к праву от коммерческих посредников к потребителям, такой анахронизм даже более, а не менее важен.
Заявления о связях между медиа пиратством и наркотрафиком, контрабандой оружия и другими «твердыми» формами организованной преступности были частью дискурса принудительного применения права с конца 1990-ых, когда IFPI начал ставить вопросы о трансграничной контрабанде пиратских компакт-дисков (IFPI 2001). Заявленное о связи между пиратством и терроризмом — более свежее дополнение. В 2003, генеральный секретарь Интерпола, Ronald Nobl, «озвучил тревогу, что преступление интеллектуальной собственности становится привилегированным методом финансирования для многих террористических групп» (Noble 2003). В 2008 генеральный прокурор США, Майкл Мукэси, объявил, что «преступные синдикаты и, в некоторых случаях, даже террористические группы представляют преступление в сфере IP как прибыльный бизнес и видят в нем способ с низким риском финансировать другие действия» (Mukasey 2008). В 2009, Корпорация РЭНД опубликовала то, что является на данный момент самым исчерпывающим утверждением по теме: финансируемое MPAA сообщение с 150 страницами относительно связей пиратства фильмов с организованной преступностью и терроризмом (Treverton и др. 2009).
Пиратство коммерческого масштаба незаконно, и его тайная цепь производства и поставок неизменно требуют организации. В этом отношении оно принимает минимальную четкость организованной преступности. Кроме того, продажа пиратских CD
«За редкими исключениями люди, обеспечивающие, производящие и распространяющие этот пиратский материал, присоединяются к большим и опасным международным уголовным синдикатам». Пиратство кино не управляется «действиями мамы-и-папы… «Это делают головорезы с деловым нравом, которые финансируют эту деятельность деньгами, полученными от другой незаконной деятельности, такой как продажа наркотиков, контрабанда оружия и торговля людьми (с использованием тех же самых распределительных сетей), и которые, в свою очередь, финансируют эти другие действия деньгами, полученными от пиратства». Следовательно, «высока вероятность, что каждый доллар, фунт, песо, евро или рупия, потраченная на них, помещены в карманы плохих людей, которые потратят это способом, не совместимым с нашей безопасностью и благополучием». Наиболее тревожно, самодовольные дураки «вообще не имеют приступов растерянности при обращении к насилию или взяточничеству, чтобы провести свои операции, и они играют для сохранности».
Неизменное рациональное объяснение предполагаемой вовлеченности преступного синдиката и терроризма состоит в том, что пиратство — очень выгодное дело. Например, в отчете РЭНД утверждается (без объяснения), что «пиратство DVD… имеет более высокий коэффициент прибыльности, чем наркотики» (Treverton и др. 2009:xii). Это неправдоподобное заявление циркулировало в отраслевой литературе, начиная, как минимум с 2004. [38] Мы считаем документально зафиксировано, что пиратство было очень выгодным делом в период начала 2000-ых, когда производственное оборудование оптических дисков было дорогим, промышленным по масштабу и относительно дефицитным. Концентрация производства в нескольких странах создала международную пиратскую экономику, в которой некоторые страны появились как экспортеры оптических дисков (например, Малайзия, Болгария и Украина), в то время как другие стали, прежде всего, пунктами перегрузки или импортерами. Международная дистрибуция в этих обстоятельствах вовлекала контрабанду физических товаров и, следовательно, отражала и, в некоторых случаях, разделяла инфраструктуру сбыта для контрабанды другой поддельной продукции. В наших исследованиях Индии и ЮАР мы видим свидетельство того, что эта структура пиратства сохраняется в региональных торговых сетях, соединяющих Южную Азию, Ближний Восток, ЮАР и части Восточной Азии. Но также ясно, что такие сети маргинальны к большей пиратской экономике и быстро вытесняются расширением местного производства и свободным цифровым сбытом. Мы не видим свидетельства, что пиратство, за исключением нескольких специализированных рынков, все еще приносит высокую прибыль.
38
Исходная версия этого заявления, кажется, пришла из сюжета 2001 во французском информационном еженедельнике Maranne, где утверждалось, что килограмм пиратских компакт-дисков стоил больше, чем килограмм гашиша. Заявление было включено Интерполом в его 2003 отчет Конгрессу США по «Связям между преступлениями в сфере интеллектуальной собственности и финансированием терроризма», а оттуда начало длинную жизнь круговой цитаты в отраслевых отчетах. Это заявление опровергалось (Piracy Is Not A Crime.com 2006), но для точности стоит повторить этот пункт в скорректированном виде: согласно американскому таможенному управлению, килограмм гашиша в Нью-Йорке продается приблизительно за $30 000. Цена килограмма пиратских DVD (60–65 дисков в среднем по 16 граммов каждый) на улице в Нью-Йорке (при обычной ставке 5$ за DVD) равна приблизительно 300$. В своем обращении к USTR в 2010 году IIPA повторяет версию этого заявления.
Эти тенденции доминировали в пиратском производстве с начала 2000-ых. Себестоимость продукции и коэффициенты прибыльности на оптических дисках резко упали, приводя к обвалу цен. В 2001 году качественные DVD типично стоят на улице пять долларов или больше. В 2010 году во многих частях света они стоят в розничной продаже менее доллара. Горелки и чистые диски — теперь отдельные товары, и их большая доступность привела к массовому расширению местного производства, вытеснению контрабанды и — во многих странах — к реорганизации производства вокруг мелкосерийный, часто семейной, надомной промышленности. Давление на коэффициенты прибыльности увеличилось также из-за повышения массовой некоммерческой сферы копирования и сбыта в Интернете, почти устранившей коммерческое пиратство оптических дисков в странах высокого дохода и, кажется, способное сделать то же самое далее вниз по лестнице ВВП. Все более и более, коммерческие пираты оказываются перед той же самой дилеммой, что и легальная индустрия: как конкурировать со свободным обменом.