Механическое сердце Fatum
Шрифт:
На площади Победы на месте разрушенного монумента в вечерней темноте была возведена круглая сцена. Люди ходили вокруг неё, крепили на край иллюминацию, устанавливали прожектора. Всё это — лишь при свете луны, скрытой за тонкими облаками. Страх непогоды витал в воздухе, но никто не позволял себе даже мысли о том, что приближающаяся ночь может быть испорчена.
Погрузившись в ругань из-за вечных неполадок в настройке, приближения главных участников никто не заметил. И только когда один из них запрыгнул на сцену, а пульт управления звуком пришёл в движение и произвёл настройку самостоятельно, команда
Тени на крышах многоэтажек замерли, подобравшись к краям, и сверху вниз смотрели, как пульсирует мишень, сходящаяся в сцену. Со всех концов проснувшегося города начали собираться предпочитающие подземке поверхность люди:
— Не будь нас, и русрэп был бы недурственным руслом […] прут все, бегут вслед. Наш путь, где несут крест… — Закончив, довольный качеством звука Мирон постучал по микрофону. Снял куртку, положил её на край сцены и отошёл назад.
— Попробуем один раз, — сказал он. — Но тихо. Город не должен проснуться, пока мы того не захотим.
Под сценой загорелся первый ряд огней, и все возобновили свою работу.
========== 5. Город под подошвой ==========
Oxxxymiron — Город под подошвой
Oxxxymiron — Песенка Гремлина
Мэд несколько минут пролежал на заправленной кровати с закрытыми глазами и сам не заметил, как уснул. Множеству событий, произошедших сегодня, и свалившейся на юношу информации удалось его утомить. Совершено вымотанный, он едва замечал ход времени. И только беспокойство, неуёмное из-за резкой смены мест, держало его в напряжении. Из-за него он совсем не видел снов. И именно из-за него он проснулся, когда в коридоре началась возня.
Выйдя из комнаты, Мэд увидел, как компания ребят во главе с Рэнделлом стучалась во все двери и будила всех и каждого. Кто-то уже ждал их, кто-то противился, не открывая до самого конца. Заметив Мэда, Рэнделл помахал ему рукой.
Окончательно Мэд разбудил себя в умывальной комнате в самом конце коридора. Там же он впервые за долгое время посмотрел на себя в зеркало. С осунувшимися покрасневшими глазами Мэд был похож скорее на мертвеца, чем на вполне себе выжившего, кем он и являлся. Впрочем, многие вокруг него выглядели так же.
Вместе с людьми в коридоре собиралось волнение. Рэнделл сунул в руки Мэду батончик-мюсли, пробормотав что-то про энергию, которая понадобится. Всех вокруг можно было условно разделить на две группы: тех, кто понимал, что происходит, и новичков, для которых сегодняшняя ночь должна была стать первой.
Стоявший справа от Рэнделла рыжий парнишка поглядывал на часы. Послышался грохот, и «старички», ближе всего находившиеся к концу коридора, побежали к выходу.
«Ворота», которые открывались в полночь, отличались от тех, через которые прошёл Мэд, чтобы попасть внутрь. Как понял Мэд, таких ворот было несколько, и те, которые открылись для него, служили крышей для смежного зала, куда выходили коридоры с жилыми комнатами. Два полукруга раздвинулись в стороны, впустив внутрь лунный свет, затуманенный тонкими облаками, и сырой дождливый воздух. Эти ворота были на высоте пятидесяти метров. От пола их отделял искусственный потолок, точно так же пришедший в движение и скрывшийся в специальных разъёмах в стенах.
— Есть и другие, — громко объяснил Рэнделл новичкам, чьи пристальные взгляды собрало на себе ночное небо. — Этот выход расположен ближе всего к нам, поэтому мы будем использовать его. Возвращаться можете через любой, главное, не потеряйтесь!
Чтобы пройти с мостика второго уровня на широкую винтовую лестницу, ведущую на поверхность, нужно было преодолеть пустое пространство шириной в две ступеньки, которое ранее было занято убравшимся искусственным потолком. Те, кто были постарше, помогали новичкам и девушкам, не справившимся со страхом высоты. Мэд перепрыгнул этот провал сам, едва не обзаведясь прядкой седых волос. Но наверху Рэнделл тут же подал ему руку, одобрительно кивнув, и весь страх остался внизу.
Сырой прохладный воздух прозрачным туманом обволок городские улицы. По цепочке зажжённых фонарей небольшие группы людей двигались к площади, объединяясь и разбавляя тишину улиц возбуждёнными разговорами.
Площадь, в центре которой на месте разрушенного монумента была сооружена сцена, собрала на себе всех. Те, кто был смелее, забирались на балконы и в оставленные квартиры и кабинеты домов, чьи окна выходили на площадь. Новеньких проталкивали к сцене, и Рэнделл, не упустив возможности, протиснулся туда вместе с Мэдом.
— Прохладно сегодня, — заметил он. — По календарю уже совсем не весна. — Рэнделл огляделся в толпе, высматривая знакомых. — Да это же Эл! — воскликнул он. Его слова потерялись в оживлённом бормотании, но человек, на которого он обратил внимание, его услышал. В мгновение затерявшись между чужими телами, он тут же возник рядом с Рэнделлом, чтобы дать ему «пять».
— Будет жарко? — спросил Рэнделл.
— Да бля, мы потеряли огромный потенциал, — пожаловался Эльдар. — Мирон не вытянет всех, да даже пытаться не будет — он половину просто не признаёт. Вот где Гена Рики Ф, когда он так нужен?
Рэнделл задумался.
— Поэтому ты сегодня здесь, а не на сцене?
— А что делать-то? Я хочу на сцену. Но какой толк от «Странного», если декораций не будет? «Странный» по масштабу представления Мирону ни в чём не уступает. Даже обидно как-то. Многие слились сегодня. Таким коротким составом ещё никого не встречали. Но ты это… не распространяйся. И ты ничего не слышал, — Эльдар обратился к Мэду, который это время слушал их, пытаясь понять хоть что-то из этого разговора.
Мэд кивнул, и Рэнделл, не упуская шанса, их познакомил. Тем временем всё освещение с улиц пропало, а на сцене началось движение.
***
Мэд взглянул под ноги. На стыках плитки под сценой возникло бледно-голубое свечение. Становясь ярче, оно растекалось во все стороны, в полумраке ночи освещая землю и всё вокруг. Натыкаясь на препятствие, свечение обволакивало его. Огибая людей, тонкие ручейки света поднимались по зданиям, а все следили за ними: одни — с испугом, вторые — с предвкушением. Наблюдая за этим, Мэд мог быть уверен лишь в одном: вокруг происходит что-то, готовое вот-вот переписать его представление об окружающем мире. Иными словами — завершить то, что два месяца назад почти сделала катастрофа.