Mens Rea в уголовном праве Соединенных Штатов Америки
Шрифт:
Таким образом, в теоретическом понимании категории mens rea в современном американском уголовном праве сохраняются две её концептуальные характеристики, выработанные многовековой историей [856] .
Первая из них заключается в том или ином психическом настрое ума деятеля, что предполагает требуемую дефиницией преступления форму mens rea. Последняя, устанавливаемая как с истинно субъективных позиций, т. е. в плане оценки настроя ума реальной и конкретной личности, так и с привнесением в ряде случаев объективных стандартов сообщества, означает констатированные в уголовном процессе вне разумных сомнений намерение, знание, неосторожность или небрежность (используя предложенные М.Р.С. элементы виновности) либо же злое предумышление, злоумышленность, преднамеренность и так далее (используя классическую терминологию общего права) по отношению ко всем или лишь к части компонентов actus reus.
856
Необходимо оговориться, что в категорию mens rea часто включается элемент волимости совершённого деяния (см., напр.: Note, Negligence… Р. 966–969; Turner J.W.C. The Mental Element… P. 198–205).
Данный подход представляется непродуктивным, поскольку, как справедливо отмечает Герберт Л.А. Харт, «фактически дефиниция mens rea в терминах волимого поведения плюс предвидения последствий приводит… к серьёзной непоследовательности в подразделении элементов преступления между mens rea и actus reus» (см.: Hart H.L.A. Negligence, Mens Rea and Criminal Responsibility // Hart H.L.A. Punishment and Responsibility. Essays in the Philosophy of Law. Oxford: Clarendon Press, 1968. P. 144).
Таким образом, элемент волимости предпочтительнее относить к actus reus совершённого преступления (в
Но на уровне базисных основ уголовного права этого ещё недостаточно, что с необходимостью подразумевает привлечение к уголовно-правовому анализу содеянного второй его составляющей– моральной упречности, заключающейся в отрицательной оценке обществом в лице присяжных и судей того выразившегося в объективной действительности внутреннего (субъективного, психического) отношения, которое было проявлено виновным относительно социальных ценностей. Основанием к такой отрицательной оценке, в свою очередь, является установление через констатацию той или иной формы mens rea имевшего место в условиях реального свободного выбора вариантов поведения осознания виновным (или – в случае с небрежностью – долженствования такого осознания до и в момент действия и наличного осознания – после) избираемого им варианта как социально неприемлемого и этически негативного.
В рамках категории моральной упречности данная отрицательная оценка может разниться, будучи «внутренне избирательна» [857] и зависима от нашедших своё отражение в разнообразных объективных составляющих содеянного субъективных установок действующего. Не вызывает сомнения тот факт, что, по общему правилу и ceteris paribus, осознанно или неосознанно поставляющий в опасность значимые социальные ценности более заслуживает морального порицания, чем осознанно или неосознанно подвергающий угрозе менее весомые социальные ценности; действующий намеренно морально упречен в большей степени, чем проявляющий небрежность; а побуждаемый социально порицаемыми мотивами– более, чем движимый социально положительными. [858] В рамках категории моральной упречности можно, кроме того, провести разграничительную линию между поступками ребёнка и взрослого, действующего в состоянии фактической или юридической ошибки и вне её и так далее. И, напротив, она предполагает, к примеру, одинаковую, в принципе, наказуемость оконченного преступления и неоконченного, поскольку в обоих вариантах (при прочих равных условиях) моральная оценка проявленного деятелем настроя его ума идентична. [859] Иными словами, категория моральной упречности даёт ответы на вопросы, на которые строго психологическое понимание субъективной составляющей преступного деяния ответов дать не может [860] .
857
Kadish S.H. Excusing Crime. Р. 257.
858
Как справедливо отмечает Джером Холл, исходное решение о преступности-непреступности деяния не зависит от моральности либо же аморальности мотива человека. Последнее влияет лишь на окончательное суждение о мере моральной порицаемости, которое может быть сформулировано лишь после оценки, во-первых, mens rea самой по себе и, во-вторых, мотивов действовавшего (см. подр.: Hall J. General Principles… Р. 138 et seq.). Так что следует весьма осторожно подходить к встречающимся в отечественной науке утверждениям, согласно которым англоамериканские «авторы полностью отрицают значение мотива для уголовной ответственности» (см.: Наумов А.В. Понятие мотива преступления по уголовному праву Англии и США // Известия высших учебных заведений. Правоведение. Л., 1967. № 3. С. 136).
Что же до социально положительных мотивов и корректности так именовать мотивы преступления в его оценке как морально упречного поступка, то, представляется, можно согласиться с Джеромом Холлом в том, что различие здесь, по большей мере, лишь словесное (см.: Hall J. General Principles… Р. 158 n. 71).
859
Cp.: Hall J. General Principles… P. 129–137; Hart H.L.A. Intention and Punishment. P. 125–131.
860
Cp.: Hall J. General Principles… P. 15; Fletcher G.P. The Fall and Rise… P. 286.
В связи со сказанным особо следует остановиться на проблеме небрежности в уголовном праве. Если противопоставить её намерению, неосторожности и другим возможным формам mens rea, то налицо принципиальная разница: последние, связанные с наличным осознанием риска охраняемым уголовным законом ценностям, морально порицаемы per se, изначально и очевидно; и, напротив, моральный упрёк в адрес действующего небрежно сомнителен, поскольку им не осознаются в момент его поступка создаваемые таким поведением угрозы. Так что возникает один из «вечных» вопросов уголовного права: обоснованна ли, исходя из понимания mens rea как морально упречного в сущности своей настроя ума деятеля, уголовная наказуемость небрежного причинения вреда?
Наиболее известным критиком наказуемости небрежности стал Джером Холл. [861] В его понимании элиминация небрежности из охвата уголовного права оправдывается этически, научно и исторически. [862] Так, с исторических позиций в пользу изъятия небрежности из области преступного свидетельствует, по его мнению, тенденция англо-американской уголовно-правовой системы по ограничению сферы ответственности за небрежное причинение вреда. [863] Этически исключение небрежности обосновывается философской мыслью, начиная с Древней Греции и заканчивая современностью, отстаивающей тезис о волимости поведения как основы моральной упречности, являющейся предпосылкой уголовного наказания и отсутствующей, как следствие, в случаях с небрежностью в той степени, которая оправдывала бы применение уголовно-правовых санкции [864] .
861
См.: Hall J. General Principles… P. 215–246; Hall J. Negligent Behavior Should Be Excluded from Penal Liability // Columbia Law Review. N.Y., 1963. Vol. 63, A1° 4. P. 632–644.
Среди работ других авторов, в которых отражена аналогичная (или аналогичная, но с рядом изъятий) точка зрения, можно указать, к примеру, следующие: Williams G.L. Criminal Law: The General Part. P. 87–88, 98-100; Кенни К. Указ. соч. С. 40; Turner J.W.C. The Mental Element… P. 207–211.
862
См.: Hall J. Negligent Behavior… P. 634.
863
См.: Hall J. General Principles… Р. 225–235; Hall J. Negligent Behavior… P. 634–635.
864
См.: Hall J. General Principles… P. 235–239; Hall J. Negligent Behavior… P. 635–642.
Критику данного философского обоснования см. в: Huigens К. Virtue and Criminal Negligence // Buffalo Criminal Law Review. Buffalo (N.Y.), 1998. Vol. 1, A1° 2. P. 439–457; Fitzgerald P.J. Op. cit. P. 366–367.
И, наконец, научно изъятие небрежности из-под уголовной наказуемости предопределяется возникающей в результате её существования несогласованностью в праве, т. е. отсутствием чётких критериев для допущения небрежности как достаточного базиса уголовной ответственности в одном случае и её исключения в другом, а также невозможностью применения выработанных для неё стандартов в конкретных ситуациях. [865] Объединяя эти доводы в единую группу, Джером Холл следующим образом суммировал свою позицию: нормальный человек, причиняющий по небрежности серьёзный вред, склонен испытывать чувство сожаления и самоосуждения и готов возместить причинённые убытки; он даже готов понести наказание – но эта готовность не оправдывает самого по себе наказания за такой ущерб; карать небрежность – не значит подстёгивать внимательность как обвиняемого, так и других лиц, поскольку карается неосведомлённость о риске, да и наказание здесь незначительно; карать небрежность – значит карать глупость, дефекты знания и понимания, но не моральную упречность. Таким образом, по мнению Джерома Холла, уголовное наказание – это не тот способ, которым допустимо бороться с небрежным причинением вреда. [866]
865
См.: Hall J. Negligent Behavior… P. 642–643.
866
См.: HallJ. General Principles… P. 235–246.
Оценивая соображения Джерома Холла и других теоретиков, отстаивающих аналогичную точку зрения, можно в целом сказать, что едва ли обосновано
867
Ср.: «В сущности, уголовно наказуемое причинение смерти по небрежности связано с пренебрежением осознанием риска в ситуации, в которой правонарушитель имеет легальную обязанность осведомлённости», People v. Haney, 30 N.Y.2d 328, 334 (1972).
Ср. также: Moore M.S. Prima Facie Moral Culpability // Boston University Law Review. Boston (Mass.), 1996. Vol. 76, № 1–2. P. 325–328; Huigens K. Virtue and Inculpation. P. 1473–1476; Note, Negligence… P. 953–960, 974–979; Hart H.L.A. Negligence, Mens Rea and Criminal Responsibility. P. 136 et seq.; Fitzgerald P.J. Op. cit. P. 365 et seq.
868
Hart H.L.A. Negligence, Mens Rea and Criminal Responsibility. P. 146.
Более существенной в аспекте приемлемости уголовной наказуемости небрежности видится критика так называемого «объективного стандарта», позволяющего констатировать наличие данной разновидности mens rea исходя не из субъективного настроя ума деятеля, а прилагая к его ситуации объективизированное мерило социума [869] .
Отправной точкой в истории объективного стандарта небрежности, глубоко укоренившегося в американской практике (а также иных стран семьи общего права [870] ) и применяющегося и в настоящее время, стало массачусетское решение 1884 г. по делу Ф. Пирса. [871] Факты дела и решение суда могут быть суммированы следующим образом (оговоримся, что в цитируемом далее отрывке в силу специфики уголовного права этого штата под неосторожностью (recklessness) в известной мере понимается небрежность (negligence)):
869
Об объективном стандарте небрежности см. подр.: Dine J., Gobert J. Op. cit. P. 138–140, 183–184; Флетчер Дж., Наумов А.В. Указ. соч. С. 304–308; LaFave W.R., Scott, Jr., A.W. Op. cit. P. 234–237; Williams G.L. Criminal Law: The General Part. P. 8285; Hall J. General Principles… P. 178–180, 215–225; Stuart D. Supporting General Principles for Criminal Responsibility in the Model Penal Code with Suggestions for Reconsideration: A Canadian Perspective // Buffalo Criminal Law Review. Buffalo (N.Y.), 2000. Vol. 4, № 1. P. 23–33; Kadish S.H. Excusing Crime. P. 274–278; Note, Negligence… P. 953–957 etcet.; Hart H.L.A. Negligence, Mens Rea and Criminal Responsibility. P. 152–157; Fitzgerald P.J. Op. cit. P. 363–365; Edgerton H.M. Negligence, Inadvertence, and Indifference; The Relation of Mental States to Negligence // Harvard Law Review. Cambridge (Mass.), 1926. Vol. 39, № 7. P. 855–859, 862–870.
870
В судебной практике стран семьи общего права объективный стандарт небрежности (с определёнными вариациями, допускающими в ряде случаев привнесение даже субъективных моментов оценки) формулируется следующим, к примеру, образом:
в Англии: McCrone v. Riding, [1938] 1 All E.R. 157, 157–158 (per Lord Hewart, C.J.) (для осуждения за вождение без должной осторожности и внимательности применяемый стандарт оценки меры небрежности в поведении обвиняемого «является объективным стандартом, безличностным и всеобщим «…; «он никоим образом не связан с мерой умелости или мерой опытности, присущими индивидуальному водителю», и «неверно предполагать, что может быть один стандарт для обычного водителя и другой стандарт для кого-нибудь ещё…»);
в Канаде в сравнительно недавней серии прецедентов объективный стандарт небрежности (с некоторыми субъективными вкраплениями) воспринимается совершенно однозначно: «… Тест для небрежности является объективным тестом, требующим заметного отклонения от стандарта осторожности разумного человека. Нет необходимости в установлении намерения отдельного обвиняемого. Вопрос, на который следует ответить в соответствии с объективным тестом, заключается в том, что обвиняемый «должен был бы» знать», Regina v. Hundal, [1993] 1 S.C.R. 867, 883 (per Cory, J.); Regina v. Creighton, [1993] 3 S.C.R. 3, 18, 25–33 (per Lamer, C.J.), 58–74 (per McLachlin, J.) (аналогично); Regina v. Gosset, [1993] 3 S.C.R. 76, 93–99 (per Lamer, C.J.) (аналогично); Regina v. Finlay, [1993] 3 S.C.R. 103, 113–117 (per Lamer, C.J.) (аналогично);
в Австралии: «Для цели констатации простого убийства, совершённого с преступной небрежностью, будет достаточно, если обвинение докажет, что деяние, причинившее смерть, было совершено обвиняемым сознательно и волимо, без какого-либо намерения причинить смерть или тяжкий телесный вред, но при обстоятельствах, сопряжённых с таким пренебрежением стандартом осторожности, которого разумный человек придерживался бы (курсив мой. – Г.Е.)…», Nydam v. Regina, [19771 V.R. 430, 445.
871
См.: Commonwealth v. Pierce, 138 Mass. (24 Lath.) 165 (1884).
«Обвиняемый был признан виновным в простом убийстве… Он публично практиковал как врач и, будучи вызван лечить больную женщину, заставил её, с её согласия, завернуться в фланелевую ткань, пропитанную керосином, на три дня, более или менее того, вследствие чего она умерла. Имелись доказательства, что им применялись схожие методы лечения с благополучным результатом в иных случаях, но в одном результат заключался в том, что лечимый покрылся волдырями и обжёг, как и в настоящем деле, тело… Мы должны решить, должны ли его (обвиняемого. – Г.Е.) действия рассматриваться в соответствии с внешним стандартом того, что было бы морально неосторожным при обстоятельствах, известных ему, в человеке разумной осмотрительности… По крайней мере постольку, поскольку затрагивается гражданско-правовая ответственность, совершенно ясно, что должно применяться то, что мы называем внешним стандартом, и что если поведение человека таково, что было бы неосторожным в человеке обычной осмотрительности, оно неосторожно и в нём… По-видимому, существует по меньшей мере равное основание для восприятия этой нормы в уголовном праве, которое имеет своей непосредственной целью и задачей утвердить общий стандарт или, по крайней мере, общие отрицательные границы поведения сообщества в интересах безопасности всех… Неосторожность в уголовном праве не менее, чем неосторожность в гражданском, должна оцениваться посредством того, что мы называем внешним стандартом. Рассматривая человека, не имеющего специального обучения, вопрос о том, неосторожно ли его деяние в человеке обычной осмотрительности, очевидно эквивалентен изысканию в степени опасности, выявляющейся общим опытом и присущей деянию при обстоятельствах, известных деятелю… Общий опыт необходим для человека обычной осмотрительности, и человек, берущийся действовать так, как действовал обвиняемый, должен обладать им на свой риск (курсив мой. – Г.Е.)». [872]
872
Ibid, at р. 174, 176–178, 180.
Соответственно, прилагая внешний, объективный стандарт к поведению человека и не принимая (по общему правилу) во внимание индивидуальные особенности личности, суд может констатировать небрежность тогда, когда в реальности её не было. [873] Это и служит главной мишенью в критике уголовной наказуемости небрежности. [874]
Тем не менее, вряд ли можно отрицать справедливость ряда соображений автора решения по делу Ф. Пирса, Оливера У. Холмс-мл., который в своей работе «Общее право» следующим образом обосновал применение объективного стандарта небрежности:
873
Ср., напр.: «… Даже если конкретный обвиняемый настолько глуп [или] настолько невнимателен… что фактически не осознавал серьёзность опасности, он не может избежать обвинения в легкомысленном или неосторожном (как отмечалось ранее, в уголовном праве Массачусетса под неосторожностью (recklessness) в известной мере понимается небрежность (negligence). – Г.Е.) поведении по отношению к его опасному действию или бездействию, если обычный нормальный человек при тех же обстоятельствах осознавал бы серьёзность опасности. Человек может быть неосторожен по смыслу закона хотя бы он сам и полагал, что он осторожен (курсив мой. – Г.Е.)», Commonwealth v. Welansky, 316 Mass. 383, 398–399 (1944); State v.
Ohnstad, 359 N.W.2d 827, 835–836, 842–843 (N.D. 1984) (небрежность не требует субъективной осведомлённости о преступном поведении).
874
См., напр.: Hall J. Negligent Behavior… Р. 642–643.
В отечественной литературе относительно критики объективного стандарта небрежности см., напр.: Уголовное право зарубежных государств. Общая часть. С. 132–133; Нерсесян В.А. Указ. соч. С. 114–116; Никифоров А.С. Уголовное право современной Англии… С. 142.