Мерцание золота
Шрифт:
— Ну, за что пьем? — с некоторым недоумением посмотрел на свою рюмку Ювэ.
Очевидно, он еще не вполне осознал, что рядом нет Алевтины Кузьминичны.
— За роман! — поднялся с председательского места Стакан Стаканыч. — За неиссякаемый родник живого русского слова!
Послышался грохот отодвигаемых стульев. За такие слова нужно было пить только стоя.
— Не считал, который это по счету роман? — спросил меня зам.
После первой же рюмки он перешел на «ты».
— Нет, — сказал я.
— Раньше он их как блины пёк.
— Теперь
— А что еще делать на даче? — согласился с нами сотрудник, сидевший напротив. — Не бывали у него в Переделкине?
— Он в Ватутинках, — сказал я. — Старая дача, еще пятидесятых годов.
Недавно я действительно отвозил Классику пакет с рукописями. Он принял меня в кабинете на втором этаже. Когда-то, наверное, это была роскошная дача, похожая на старые внуковские. Но время неумолимо. Скрипят половицы, кое-где отстали от стен обои, рассохлись рамы в окнах. Дому давно нужен капитальный ремонт. А лучше, конечно, снести все и отстроить заново. Для этого, правда, нужны гонорары Марининой или Акунина.
Мы спустились вниз и отправились гулять по участку.
— Вот сюда, — заботливо направлял меня Классик. — Лучше по этой тропинке.
— Боровик! — ахнул я. — А вот еще один!
Классик удовлетворенно усмехнулся. Хорошо, когда зритель на спектакле понятлив. Не заметил бы гриб — провалил бы премьеру.
— Не хотите рюмочку? — взял меня под руку Ювэ.
— За рулем.
— В следующий раз без машины приезжайте.
— Непременно, — пообещал я, но при этом подумал, что Алевтина Кузьминична вряд ли позволила бы нам разгуляться.
В журнале «Молодая гвардия» роль Алевтины Кузьминичны исполнял я. Я выпил очередной бокал минеральной воды и посмотрел на практически нетронутую черную икру в розетке. Интересно, по руке или по лбу досталось бы мне, если бы я осмелился ковырнуть ее кончиком ножа? Наверное, по лбу.
— Пора, — сказал я заму. — Время не ждет.
— Как? — вскинулся тот. — Еще даже не начинали!
— А у меня приказ, за невыполнение которого расстрел на месте, — хмыкнул я.
Я знал, что в застолье любые пререкания бессмысленны, нужны действия.
Как ни упирался Ювэ, я все-таки заставил его подняться с места и уйти со мной. Стакан Стаканыч особенно не протестовал. Что ж, пословицу про двух медведей в одной берлоге еще никто не отменял.
Но, как выяснилось позже, я зря старался. Ювэ приехал со мной в издательство и отправился прямиком в комнатку за сценой. Он уселся напротив Вепсова и не встал, пока не добрал упущенное.
— А как же Алевтина Кузьминична? — спросил я Вепсова.
— С деньгами в кармане его в любом виде примут, — махнул тот рукой.
«Жалко, что в «Молодой гвардии» икру не съел, — подумал я. — За труды ведь ни там не платят, ни здесь».
В издательстве «Современный литератор» действительно платили крохи, но это не казалось чем-то странным. Обнищание людей было первейшей задачей нынешней власти. А
5
Как-то меня вызвал к себе Вепсов.
— Пора приниматься за дело, — сказал он.
Я знал, о чем шла речь. Нужно было издавать книгу о Мытищах. В последнее время в издательстве вместе с поэтом Валентином Птичкиным стал появляться мытищинский предприниматель Михаил Поронин, у которого были хорошие связи в городской администрации.
Поронин полностью соответствовал образу русского предпринимателя в его карикатурной версии дореволюционной поры: ражий, пузатый. На красной физиономии маленькие глазки, рассматривающие тебя с добродушным презрением. Но была в нем особенность, которая затушевывала все недостатки. Михаил Викторович самозабвенно любил искусство. Приняв пол-литра, он становился в позу оперного певца, уставшего отказывать назойливым поклонникам. Сплетя пальцы рук под объемистым брюхом и кокетливо отставив в сторону правую ногу, он затягивал: «Я встретил вас, и все былое…»
Голос у него был слабый, но для пьяной компании, тем более мытищинской, его вполне хватало. В нашей компании особых вопросов он тоже не вызывал. Вепсов морщился, но терпел.
— Миша пробьет книгу в администрации, — нашептывал ему на ухо Птичкин. — Сколько надо денег, столько и дадут. Ты, главное, не продешеви.
У Птичкина, насколько я знал, в Мытищах был свой интерес. Дача в Перловке, любовница, которой тоже не помешает землица. У всех был интерес, кроме меня. Стало быть, мне и пахать.
— С чего начнем? — спросил я.
— Со сметы, — сказал директор. — Но это не твоя забота. Твое дело найти людей и расставить их по местам. Написать надо так, чтобы ни у кого не было никаких вопросов.
«Как в «Дусиной гари», — подумал я. — На редкость бездарная книга. А в Мытищах водопровод, «Метровагонмаш» и чаепитие».
Картина «Чаепитие в Мытищах» нравилась мне своей кондовостью. В ней была запечатлена российская глубинка как она есть, без выкрутасов и фантазий. Где-то там, в кустах, дожидался выхода на сцену и Поронин, я это чувствовал.
— Сделаем так, — продолжил Вепсов, — каждый автор отвечает за свой раздел. Тимофеев за промышленность, Вера за искусство. Это у них ведь лаковая миниатюра с подносами?
— У них, — кивнул я.
— А ты работаешь с главой администрации. Самый важный раздел в книге.
— А водопровод? — спросил я.
— И про водопровод напиши. Откуда, кстати, это название — Мытищи?
— «Мыта» по-древнерусски «таможня», — сказал я.
—Теперь понятно, откуда у Поронина жадность, — хмыкнул Вепсов. — Про мытарей в Библии так и написано: за копейку удавятся. Как Поронин.