Мерецков. Мерцающий луч славы
Шрифт:
– Я был у Микояна... А я нужен вам?
– Потом переговорим...
– Мерецков сел.
Нарком с кем-то говорил по телефону. Наконец он положил трубку и взглянул на своего заместителя.
– Вчера Хрулёв был у Анастаса Ивановича, и тот здорово его пошерстил, - усмехнулся Тимошенко.
– Оказывается, мы допустили большой перерасход топлива и других материальных резервов. Лимит горючего для танков, например, мы выбрали ещё в ноябре прошлого года.
– Так ведь в минувшем году мы во всех военных округах провели дополнительные учения с применением боевого оружия!
– воскликнул Мерецков.
–
– Я пытался уладить это дело с Микояном, но он ни в какую, говорит, что ему указ только вождь!
– обидчиво произнёс Хрулёв.
– Я вот чего хочу, Кирилл Афанасьевич, - вновь заговорил маршал Тимошенко.
– Вместе с Хрулёвым составьте официальную справку по всем этим вопросам. Ты, Кирилл Афанасьевич, свяжись с Микояном, когда он сможет тебя принять. Если же не получится, тогда я доложу Иосифу Виссарионовичу. Кстати, передислокация соединений тоже потребует не одну тонну горючего, и это надо учитывать.
– Вряд ли Кирилл Афанасьевич чего-то добьётся от Микояна, - вмешался Хрулёв.
– Когда я был у него, ему звонил командующий Северным флотом адмирал Головко и тоже просил увеличить лимит топлива для кораблей флота. Все стараются что-то получить у Микояна.
– Такая у него должность, - усмехнулся нарком.
– У тебя всё, Андрей Васильевич? У нас с Кириллом Афанасьевичем есть неотложное дело...
– Когда мы с вами займёмся составлением справки, Кирилл Афанасьевич?
– Хрулёв встал, одёрнул тужурку.
– Жду вас в пять часов вечера!
...На душе Кирилла Афанасьевича было зябко. Отчего- то плохо спалось ему в эту ночь, потому и встал рано, хотя утро 21 июня ничего плохого не предвещало. Только оделся, как из спальни вышла жена и, зевнув, спросила:
– Не рано ли уходишь, Кирилл? Ещё и восьми нет.
– Так надо, Дуняша...
– Хлопотная у тебя служба, - беззлобно отозвалась жена.
– Почти месяц был в командировке и раньше других бежишь на службу.
– Скажи, кто я по должности?
– улыбнулся Кирилл Афанасьевич.
– Замнаркома обороны! Соображаешь? Пока Семён Константинович Тимошенко соберётся на службу, я буду на месте. А что тебя беспокоит?
– Тише говори, не то сына разбудишь!
– Дуня присела на стул.
– Ты обещал Володе сводить его в кино на «Чапаева».
– Верно, обещал, - смутился Мерецков.
– Сходил бы, а?
– Дуня смотрела на мужа без упрёка, но с какой-то затаённой грустью.
– Посмотришь кинофильм и вспомнишь свою молодость, как в Гражданскую войну рубился шашкой с белогвардейцами, а я, тогда ещё твоя невеста, молила Бога, чтобы не уложила тебя на землю вражеская пуля.
– А что толку?
– усмехнулся Кирилл.
– Ты за меня молилась, а я на фронте трижды был ранен! Эх ты, русалочка чернобровая.
– Он привлёк её к себе, поцеловал.
– Понимаешь, все последние дни мы, военачальники, ходим как угоревшие. Угроза войны очень велика.
– Он взял с вешалки фуражку.
– Пойду, Дуняша. Если выкрою время, схожу с Володей на «Чапаева». Я ведь с Василием Ивановичем в восемнадцатом году учился в Академии Генштаба на первом курсе. Он не пожелал учиться дальше и ушёл на фронт. Когда его спросили, почему уходит, он
– Ты всё это придумал!
– Истина, Дуняша!..
Мерецков неторопливо поднялся в свой кабинет. Не успел раздеться, как явился дежурный по наркомату и сообщил, что маршал Тимошенко ещё час тому назад прибыл на службу.
«Раньше меня пришёл, почему?» - недоумевал Мерецков. Он спросил дежурного, не прибыл ли начальник Генштаба Жуков.
– Он тоже рано прибыл, сейчас находится у наркома.
«Наверное, случилось что-то важное». Эта мысль обеспокоила Кирилла Афанасьевича. Разложив на столе документы, он начал работать. Запищала «кремлёвка». Звонил Тимошенко.
– Зайди ко мне, Кирилл Афанасьевич!
«Даже не поздоровался», - подумал Мерецков.
Он сразу определил, что нарком озадачен. Поздоровавшись с Мерецковым за руку, маршал кивнул ему на кресло и сразу перешёл к делу. Семён Константинович сказал, что в семь утра ему позвонил Сталин и приказал немедленно прибыть к нему.
– Речь зашла о немецком самолёте, который нарушил наше воздушное пространство и приземлился на аэродроме. Так?
– Я ещё телеграмму послал вождю, - подтвердил Мерецков.
– Ему послал, а мне, наркому, ни слова! Странно, однако, ты же мой заместитель!
– Я хотел, чтобы сразу были приняты меры, - оправдывался Кирилл Афанасьевич.
– А эти меры мог принять лишь вождь!
– Этот эпизод с немецким самолётом возмутил Сталина. Он при мне позвонил в гражданскую авиацию и отчитал её начальника за то, что разрешили посадку немецким пассажирским самолётам на военном аэродроме. Тот стал отказываться: мол, не давал такого распоряжения, жаловался на нас, что мы сами что-то напутали.
– Нарком взял белую папку и раскрыл её.
– Ладно. Я зачем тебя вызвал? Мне срочно нужна справка о наличии в Красной Армии танков, самолётов и орудий большого калибра. Я буду докладывать эти данные Иосифу Виссарионовичу.
– Он сам попросил справку?
– Да. Наверное, не поверил, что у нас всего этого маловато, - пояснил Тимошенко.
В кабинет без стука вошёл начальник Генштаба генерал армии Жуков. Поздоровавшись с Мерецковым, он сказал наркому:
– Семён Константинович, нам пора в Кремль!
Маршал Тимошенко посмотрел на часы.
– Ты прав, Георгий Константинович.
– Он встал, взглянул на Мерецкова.
– Когда документ будет готов, принеси его мне. Я, должно быть, скоро вернусь.
Так сложились дела, что до вечера Мерецков не мог попасть к наркому. Семёна Константиновича задержал вождь, сам Кирилл Афанасьевич побывал в двух наркоматах, а перед самым обедом ему позвонил Анастас Микоян.
– Где нарком Тимошенко?
– спросил он.
– У товарища Сталина, он там вместе с Жуковым. Видно, что-то серьёзное. Он вам нужен?
– Вопрос с горючим для нужд Красной Армии я решил, а на всё, что требуется военному флоту, надо «добро» товарища Сталина. Завтра с утра вместе с наркомом Военно- Морского флота Кузнецовым я иду в Кремль. Если Семёну Константиновичу нужно ещё что-либо получить для Красной Армии, пусть к десяти утра подъезжает к товарищу Сталину, я буду там. Хорошо?