Мертвец из Лерута

Болаг Тома

– Так что случилось? – восклицает она, и едко прибавляет про себя: “Ну, как же ты поступишь?”

Оллрик смеривает её взглядом, а после цедит:

– Здесь была чья-то стоянка.

– Хорошо, – медленно произносит дама. – Ты же понимаешь, что мы на главном тракте этого княжества, так? Здесь ходят караваны…

– Проблема в том, дорогая моя, что мимо моего лагеря ни одного отряда не проезжало, по дороге мы также никого не встретили, и развилок не было… – мужчина щурится, его глаза изучают лес так, как если бы за каждым деревом сидел враг.

–

Быть может они стоят здесь давно и вот, наконец, отправились вперёд? – продолжает убеждать его Бьянка.

“Чем больше я давлю, тем сильнее ты не соглашаешься. Не можешь иначе, так ведь?”

– Не думаю, – Оллрик замирает около обитой бархатом повозки напарницы. – Когда мы с Герхом обсуждали место для лагеря, я всё продумывал. Здесь не должно быть посторонних. Да и остатки костра говорят о том, что собирались в спешке… – мужчина открывает резную дверцу. – Словом, мы отправляемся.

Женщина изображает удивление:

– Ты серьёзно? Мы же только сделали привал…

– Совершенно, это слишком похоже на засаду. Так что нужно успеть доехать до развилки… – кивает алхимик.

Бьянка примеряет на лице маску обиды и подходит к ступеням. Она смотрит в глаза алхимику:

“Я думала, что ты окопаешься, выставишь охрану. Людей, что зазря простоят без сна всю ночь. Ха! Лишить отдыха вообще всех воинов – так даже лучше. Это уравняет численное преимущество. А ещё Джай попробует сбежать и отвлечёт тебя… Какая прелесть!”

Внутри благородная ликует, но снаружи лишь горестно вздыхает. Она приподнимает юбку и ставит ногу на первую ступеньку.

– Совсем ты меня не бережёшь! Подайте мне, что ли чаю в дорогу!

Когда караван трогается в путь, отвар успевает полностью раствориться в напитке Роберта.

Развилка

Солнечный свет полосами пересекает повозку, подсвечивая двух пассажиров. Марлоу наблюдает за оппонентом из-под полуприкрытых век. Алхимик напротив него спокойно пишет. Чужое внимание его не тревожит.

– Господин, – дверь повозки отворяется и показывается голова в шлеме. – Мы можем отправляться.

Оллрик отвлекается от письма и кивает.

– Отлично, – говорит он сухо и прибавляет: – Что лошади?

– Животные выглядят бодро. Ваши настои творят чудеса! – звучит восторженный ответ.

Алхимик скупо улыбается и принимается складывать вещи. Движения члена ордена резкие и отрывистые. Такая манера не покидает его после осмотра потухшего костра.

Марлоу неподвижно сидит в углу. Оллрик не замечает, как бледные губы растягиваются в улыбке.

С закрытыми глазами парень прокручивает в голове плетение артефакта под своей кожей. Те мгновения, когда надзор над ним ослабевал, не прошли даром. Теперь память рисует безумную паутину нитей в мельчайших подробностях.

“Взять за эти и потянуть, потом разорвать

те… Я справлюсь. Артефакт не успеет сработать. Не теперь уж точно, когда судьба сама подкидывает подарок… Хоть и от этой южанки. У такой как она уговор с Мыслящими? Чушь! – ладонь юноши ложится поверх заветного мешочка, в то время как другая обнимает раненый бок. – Хотя её подачка мне пригодится. Ради такого можно и отложить побег до ночи”.

Существование за чертой Болота учит смирению. Его наставник мог продолжить урок через месяц, а мог через полгода. Для мыслящих время течёт иначе, и лучшее, что можно сделать – принять это и отбросить пустую суету и обиды.

Марлоу не удерживается и закидывает ногу на ногу. Бок, в который пустил корни чужой артефакт, вспыхивает болью. Юноша едва заметно морщится.

“Лучше уж обычное ранение! Я бы и не ощутил его особо, а там бы зарастил чьей-нибудь силой. А горящие нити что? Сомневаюсь, что мыслящие о таком слышали”, – парень вздыхает и садится как раньше.

Оллрик тем временем заканчивает сборы и возвращается на своё место.

За прошедшие дни их общение превратилось в молчаливое сосуществование. Алхимик замечает присутствие юноши, только чтобы отдать приказ, не более. Хотя, он и раньше проявлял любезность к бледному гостю только пару раз.

“Если у него и есть на меня какие-то планы, то они ждут прибытия в Умилес. Увы, не по пути, – Марлоу барабанит пальцами по одежде. – Если бы он совсем обо мне забыл, было бы проще. Даже вороны Рейвена не так раздражают, как эта слежка! Хорошо, что всё это скоро кончится”.

Возничий за стенкой цокает, и повозка со скрипом начинает путь. Пусть сиденья и трясёт на кочках, Оллрик заканчивает последний лист, и только тогда собирает пишущие принадлежности.

“На одних его запасах бумаги можно сколотить состояние!” – прикидывает Марлоу, пока алхимик перевязывает увесистую стопку трудов.

Время тянется как капля мёда. Сладкий миг свободы всё не наступает. Лучи солнца окрашиваются в алый. Алхимик прикрывает глаза и, кажется, засыпает. Одну руку он держит поверх своего сундука, а другую прячет в сгибе локтя. Юноша больше не притворяется спящим. Он разминает шею и в открытую смотрит на поклажу алхимика.

“Самоуверенность или издёвка? – Марлоу усмехается. – Хотя, не мне его судить. Я тоже недооценил чужую защиту”.

Темнеет. Каждая кочка, по которой прокатывается колесо, отзывается тупой болью в боку. Марлоу ждёт, но заветного сигнала всё не наступает. Парень крутит в руке мешочек с нейтрализатором и всё больше мрачнеет. В душе поднимается глухая злость:

“Когда уже!? Чем дольше я тяну, тем сильнее врастает эта зараза! Нужно было бежать сегодня, а не ждать пока…”

Сильный толчок и парень слетает с кресла. Повозка содрогается как раненое животное. Волной накрывают крики людей и испуганное ржание. Оллрик подрывается с места. Он смотрит в сторону окна, и Марлоу сжимает ладонь в кулак. Нейтрализующий кристалл хрустит под тканью, превращаясь в мелкое крошево.