Месть полковника
Шрифт:
– Сейчас — нет. Только, когда оформим Вас. Так что — сдайте мне Ваш телефон.
– Хорошо.
Нет, разумеется, я мог сейчас их всех раскидать — всё же, я Джедай, или где? Мог, но не стал. Всё же, я был хорошим парнем, и, прежде чем начинать крошить всех налево-направо, надо было разобраться, что именно случилось. В конце концов, все эти парни были всего лишь исполнителями — а разбираться надо было с тем, кто их послал.
Так что я пошёл под конвоем полиции. Собственно, шли мы не так уж и долго — только до припаркованного «Хантера». Меня загрузили в кормовой отсек, для перевозки
– Алёша, что с тобой?
– Я не знаю, — ответил я. — Но, кажется, это какая-то нездоровая ерунда. Сама ничего не предпринимай. Сообщи начальству — потом дождись Скайуокера. Так оно вернее всего будет.
– Хорошо. Ты как — продержишься?
– Думаю, что да.
Везли меня тоже не особенно долго — всего лишь до одного из отделов полиции нашего города. Там меня быстро провели в кабинет, где сидел майор очень сурового вида — и низкого роста. Да и сам кабинет был маленьким и тесным. На самом деле, входя в него, я чуть было не проломил плечом стену. Я не удержался — и потыкал в неё пальцем. Я не ошибся — стена была фанерная.
– Эй, ты! — обратился ко мне майор. — Нечего ерундой заниматься. Давай, садись — и отвечай на вопросы.
Я аккуратно сел на стул, искренне надеясь, что он какое-то сможет выдержать мой вес. Стул выдержал. Майор начал спрашивать.
– Алексей Аряев?
– Да, это я.
– Образование?
– Высшее.
– Что заканчивали?
– ВТУЗ… — и так далее и тому подобное. Наконец, дело дошло и до сути…
– Что именно Вы сделали с полковником имярек?
– Да ничего я ему не делал.
– А он написал в своём заявлении, что Вы таранили его машину — и он лишь чудом смог уйти от удара.
– Ну, насколько я сам помню это дело, таранил не я его, а он меня, и только моя реакция спасла от удара.
– А он говорит…
– Говорить он может всё, что угодно. Мог бы он, например, видеозапись представить? Регистраторы сейчас у многих стоят.
– А Вы можете предоставить видеозапись?
– У меня нет видеорегистратора.
– Тогда, раз Вы не можете доказать Ваши слова, придётся Вам посидеть в камере. Я имею право задержать Вас на 48 часов. Так что…
– Да пожалуйста…
– Вы не понимаете? Вас сейчас отведут в камеру.
– И хорошо.
– Увести его. В третью камеру.
И меня под конвоем поели в камеры. На самом деле я был спокоен, как утюг. Я был наслышан о том, как здесь любят «выбивать» из людей признания. Знал и про разного рода издевательства над людьми, и про то, что любили кинуть в камеру с разного рода уголовниками «голубого» оттенка. Всё это я знал. И ко всему этому был готов. И знал, что себя я защитить смогу почти от всего.
До камер предварительного заключения мы дошли быстро. Так как отнимать у меня ремень и шнурки никто не пытался — по причине отсутствия у меня вышеозначенных предметов, а обыскать меня никто особо
– Прошу прощения, но нельзя ли передать Вам кое-что на сохранение? Эту штуку при обыске не нашли, а я не хотел бы идти туда с… этим.
– Что там у Вас?
– Вот это, — и я достал из кармана на комбинезоне свой световой меч.
– Что это? — спросил полицейский.
– Это… Это просто предмет. Не надо ничего с ним делать. Отдадите его мне или тому, кто у Вас его спросит. Но ни в коем случае — не показывайте его здесь никому, и не пытайтесь его включить! — при этом я сделал характерный жест рукой.
– Я так и сделаю, — ответил полицейский.
После этого он отпер дверь в камеру и втолкнул меня внутрь. Переступив порог камеры, я осмотрелся. Трое. И не мирные личности, вроде каких-нибудь любителей выпить и подраться на улицах города. Уголовники. И то, как они посмотрели на меня, указывало, что ребята явно хотят со мной пообщаться — и получить массу удовольствия от этого общения. И удовольствие это будет только для них. Долгое время без компании женщин, всё такое. В общем, они предвкушали нечто, приятное только им…
– Эй ты, закурить есть? — спросил один из них, детина, «украшенный» пятидневной щетиной и шрамами на морде.
– Не курю, — вежливо, тихо и культурно ответил я.
– А в ж..у даёшь? — спросил он, вызвав буквально взрыв смеха у остальных.
– Нет, — ответил я. — Я не по той части.
– А мы по той, — заржал детина. — И ты тоже станешь. Сейчас.
– Нет, ребята, — спокойно сказал я. — Не стану.
Да, они меня не знали. А жаль. Ибо, если бы я орал и ругался — это ничего страшного не значило. А вот, когда я говорил тихо и спокойно, это означало, что сейчас будет беда. Но уголовники этого не знали. Они видели перед собой молодого человека совершенно не героической внешности, который казался им запуганным по самое «дальше некуда». Ну что же, надо было развеять их уверенность в том, что всё получится. Поэтому я просто закрыл глаза и слился с Силой.
Первого уголовника — того самого детину — сбило с ног и швырнуло к остальным. Они начали разбираться, кто есть, кто, и кто это устроил. Потом до ребят всё же дошло, что творится что-то не то — и они налетели на меня всем скопом. Точнее, попытались налететь…
Я спокойно стоял посреди камеры. Уголовники летали по всей камере по сложным траекториям, периодически сталкиваясь друг с другом, со стенами и потолком. Сила была могучим союзником. Пусть, я отдал своё меч — чтобы справиться с какими-то уголовниками, он мне был не нужен.
Через какое-то время крики уголовников всё же привлекли внимание охраны. Дверь открылась. Уголовники упали на пол. Я сел прямо на пол — всё же, комбинезон был сделан очень хорошо, предохраняя меня от переохлаждения. К тому же он не пачкался, что было очень здорово — пол был не очень чистым.
Полицейский заглянул в камеру. Его немного удивило увиденное — уголовники, которые должны были сейчас или избивать меня, или пользоваться мной, лежали сейчас вповалку и, кажется, стонали от боли. Я же, закрыв глаза, в позе лотоса сидел прямо на полу камеры и, казалось, медитировал.