Месть полковника
Шрифт:
Я методом «научного тыка» нашёл-таки для себя положение, в котором мышцы не так сильно уставали — и просто погрузился в Силу. На этом уровне «бытия» меня мало что могло отвлечь от концентрации — так что я снова вышел на связь с Изабеллой:
– Алёша, что с тобой? — спросила девушка. — За что они напали на тебя?
– Их натравил на меня тот полкан из Охраны, — ответил я. — Что там с прибытием Скайуокера?
– Он прибыл. Сейчас разговаривает с временными командирами СОЗ. Все ищут тебя.
– Что? И никто не знает, что меня арестовали?
– Нет. Я лично показали на тех, кто задержал тебя — но они упорно говорят, что, да, они тебя видели — но тут же отпустили. А среди задержанных твоей фамилии нет. Ты хоть где именно находишься?
–
– Ясно. Сможешь продержаться ещё несколько дней? Я дождусь Скайуокера — вместе мы быстрее найдём тебя.
– Хорошо, — ответил я. — Продержусь.
Ну да, сказать-то оно легко. А вот сделать. Например, меня не кормили — просто не кормили. Хотели сломить моё сопротивление. Да, без еды я могу обходиться достаточно долго — но и организм начинает слабеть. А когда он ослабнет окончательно — я не смогу так легко пользоваться Силой. Всё же, это дело очень хорошо напрягает организм. И я понял, что, надо хотя бы немного изменить мой статус. Хотя бы узнать, где именно я нахожусь — и как отсюда выбраться. Беда в том, что, кажется, полицейские меня начали бояться — они опасались подходить ко мне минимум, чем втроём. Взять под контроль троих было для меня сложно. А если захватить одного или двоих — кто их знает, не начнут ли они стрелять. В неадекватности нашей полиции я уже успел убедиться. И вот ведь что было главной проблемой — я на самом деле не хотел никого убивать. При желании — я мог бы сейчас вернуть себе свой меч и буквально прорубить им себе дорогу на волю. Только вот… не по-джедайски как-то это было. Всё же, я старался бороться за мир. Да, я положил кучу народа — лично, или с помощью пушек и ракет всех тех аппаратов, на которых я летал — но там всё же, шла война, и для того, чтобы заставить людей жить в мире — приходилось что-то делать с теми, кто мира не хотел. Здесь… Здесь ситуация была совершенно другой — я не хотел никого убивать. Эти люди, несмотря ни на что, не заслужили смерти. Они были лишь плодом развития этого мира. Если они выросли на фильмах типа «Бригады», «Бумера» и прочих «Бандитских Петербургов», они просто не могли стать иными. А моей задачей было сделать так, чтобы люди поняли, что есть другой путь — путь к совершенствованию, путь к гуманизму и остальным хорошим вещам. Надо было уничтожать не исполнителей, для которых ещё была надежда — а руководителей, которые жили припеваючи жили в таких условиях, получая от них все блага жизни.
Я провёл в медитации несколько суток. Разумеется, Сила помогала мне контролировать окружающее пространство. Никто не подходил к карцеру, в котором меня содержали четыре дня. Да, Сила помогла мне замедли процессы организма до такой степени, что мне не нужно было заниматься отправлением естественных надобностей организма, но всё же… Звери, вы кого здесь держите? А если бы я был обычным человеком?
На пятый день меня всё же решили выпустить из карцера. Разумеется, традиционно, о еде или посещении санитарно-гигиенических удобств речи не было. Меня снова повели на допрос. Да уж, что-то здесь точно неладно. Такое стойкое ощущение складывается, что все эти допросы — это просто фарс. Они просто хотят меня сломать — или уничтожить, если сломать вдруг не удастся. Надо уже что-то со всем этим делать. Например, хоть как-то изменить своё положение здесь…
Следователь, как обычно долбил своё: «Зачем Вы вредили и грубили полковнику имярек?». Я же в это время изо всех сил думал, как мне отсюда выбраться, желательно без лишнего насилия. Блин, я ведь даже при побеге с Корусканта, когда там правил Палпатин, никого не убил! Здесь хотелось того же. Ладно, для начала имеет смысл узнать, хотя бы, где я нахожусь.
– Сейчас Вы мне скажете, где я нахожусь, — сказал я, делая жест рукой.
– Что? — спросил следователь. — Ну, хотя, можно и сказать… Всё равно, тебе конец… Мы находимся там, откуда нет выхода для таких, как ты!
Так… Сила на него не подействовала.
От раздумий меня спас следователь — он достал из ящика стола электрошокер — и просто ударил им меня в грудь. Комбинезон мой был расстёгнут на груди — и удар жалом пришёлся в грудь, прикрытую лишь тонкой футболкой. Шокер выдал в меня свои паспортные 120 000 вольт. Ох, как же это было больно! Нет, наверное, простому смертному было бы гораздо больнее, но и мне было не очень-то приятно. Хорошо, что Сила помогла мне. Благодаря ей я буквально «впитал» в себя заряд шокера. Да, это было сложно — и не каждый Джедай так мог. Я сам довольно долго тренировался, узнав, что этот навык может спасти, когда тебя поражают энергетическим оружием. Например, пробивают насквозь световым мечом. Или стреляют в тебя из бластера. Шанс на спасение этот навык давал. Но, как же это было больно!
– А хорошо пошло! — сказал я, глядя на следователя.
Мужик отшатнулся, глядя на меня. В общем-то, я мог его понять, наверное, мои волосы встали дыбом и дымились. Глаза горели недобрым огнём. Даже изо рта у меня выходил дым. Есть, от чего испугаться…
– Мужик, а ещё есть? — прорычал я (как же мне было больно говорить!). — А то мне мало!
Следователь выскочил из кабинета, забыв открыть дверь. Я осмотрелся. Кабинет был крошечным. Зато там было небольшое окно, закрытое занавеской. Я сорвал её, рассчитывая посмотреть, что там. Да… Вот чем это не было — так это окном. Просто — бутафория. Типа, пейзажик какой-то… Где же я нахожусь? Я слышал о таких уловках — в боевых бункерах времён Холодной Войны. Чтобы операторы не особенно страдали от того, что они находятся на большой глубине — там делались такие вот бутафорские «окна», с картинками за стеклом. Это что же — я под землёй? Но с какой радости? И где я вообще? Судя по тем камерам, в которых я был — они явно, построены не вчера, и сделаны, именно, как камеры. Но про подземные тюрьмы на территории Пензы я не слышал. Собственно, я вообще про подземные тюрьмы на Земле не слышал. Что же за фигня здесь творится, интересно? И самое главное — когда я успел попасть под землю? Я же помню, что сразу меня провели в кабинет на первом этаже. И потом я по лестницам особо не ходил. Странно это всё.
Я услышал какую-то возню за стенами кабинета. Немного напрягся, сканируя. Ого! Да там целый взвод полиции — и все с «ксюхами»… Вот никак я не мог понять смысл данного изделия — его же никак нельзя было применять для тех целей, для которых оно применялось чаще всего. Мощный «калашниковский» патрон — и короткий ствол, склонный к перегреву. В результате, при стрельбе в ограниченном пространстве можно было одними рикошетами перебить всех товарищей и коллег. Точность же была при этом такой, что при стрельбе очередями (а по-другому, зачастую, эти парни стрелять просто не умели) можно было с двадцати метров (они как раз остановились в отдалении) попасть куда угодно –только не в цель.
Выходить я не стал — что-то не хотелось лезть под пули, даже учитывая сверхнизкую точность огня полицейских. Я потянулся Силой к их автоматам, нащупал защёлку магазинов, после чего осмотрелся в кабинете. Так был прекрасный деревянный стул. То, что надо. Я размахнулся — и швырнул стул буквально через дверь. Он пробыл её остатки и вылетел прямо под стволы полицейских. Те рефлекторно нажали на спуск. Грянул нестройный залп из тридцати стволов — и тишина. После этого я бомбой вылетел из кабинета.
Полицейские лихорадочно передёргивали затворы автоматов, не понимая, что магазинов у них просто нет. Сейчас им было бы быстрее или достать пистолеты — или просто новые магазины — но такое решение не пришло в голову никому. Никто не смог помешать мне Силой вырвать автомат у одного из них. После того, как магазин сам поднялся с пола и прилетел мне в руку, наступила гробовая тишина. Единственным звуком было то, как щёлкнула защёлка магазина, вставая на место.
– Кто ты? — спросил меня один из полицейских.